Сначала я стучала и просила, потом колотила в дверь и ругалась, а в итоге… пришлось воспользоваться ванной, примыкающей к комнате Дорины и Валетты. Яростно умывая лицо, я с грустью признала, что бытовые войны – вообще не моё.
Я не могу. Не приучена. Вообще не понимаю смысла игры "нагадь ближнему". У меня голова от такого противостояния кипит!
А касательно девчонок – они промолчали. Даже наша справедливая Дорина заняла позицию наблюдателя. Я могла их понять, а что делать с Миоль не знала. Вот не знала, и всё.
Из апартаментов вышли все вместе, и отправились на завтрак в общей столовой. Для меня он прошёл неприятно, я просто не понимала, как себя вести.
Даже хмурые уважительные взгляды побитых нами сокурсников не радовали!
Даже притихшие пятикурсники, которые подошли с извинениями…
Единственной приятностью стала улыбка, которую подарил Йерс.
Ну а едва допили чай, нас настигло новое событие – в столовую вошёл магистр Острис и объявил громко:
– Леди, вас вызывает директор.
Мы, разумеется, подчинились. Только вместо кабинета в директорской башне Острис привёл в другой – он располагался в учебной части и никаких особых доступов не предполагал.
Вошли. Выстроились в шеренгу напротив стола, за которым восседал лорд Эрвин эр Форс, и дружно сглотнули от пленительного аромата кофе. А директор зыркнул исподлобья и спросил:
– Ну? И чего молчим?
Мы не поняли. Продолжили молчать, а он…
– Вы вообще собирались доложить мне о вчерашнем?
Все растерялись. Мы ведь так и не пришли к общему решению, а сегодня утром… ну лично мне было не до докладов. Я подвергалась нападкам Миоль.
– Послушайте, дамочки, – Эрвин, шипящий, как закипающий чайник, поднялся и упёрся кулаками в столешницу. – Я не скрываю, что меня бесит ваше здесь нахождение и в целом я бы рад от вас избавиться. Но не до такой степени! Ваша безопасность… она имеет некоторую ценность. – А дальше гневный рык: – В случае чрезвычайной ситуации, перехода другими кадетами границ, вы обязаны сообщить мне!
Вообще это было неожиданно. Беспокойство эр Форса за нас – это последнее, что лично я могла вообразить.
– Ну? – рявкнул директор угрожающе. От него бы кто защитил, честное слово.
– Просим прощения, – громко отрапортовала Дорина. – Впредь подобного не повторится. Исправимся!
Угу. Не знаю что меня дёрнуло, вероятно нервы, но я решила «исправиться» прямо сейчас.
– Лорд Эрвин, разрешите обратиться, – вытянулась по струнке я.
Голова с вьющимися, уложенными блестящим гелем волосами, повернулась в мою сторону молниеносно. Словно только этого директор и ждал.
Я же сделала шаг вперёд, и…
– Есть подозрение, что в гостиную наших апартаментов ведёт не только дверь.
Эрв на миг задумался, потом ответил:
– Ну разумеется, кадетка эс Тирд. Там ещё окна.
Невольно вспомнились шутки про военных – мол, у некоторых из них отдельная, особая логика.
Но не важно.
– Кроме окон, лорд Эрвин.
Воплощённый дракон задумался. Вдруг его глаза хищно сузились, а в голосе прозвучало подозрение:
– Откуда знаешь?
Выдавать вторую, точнее первую выходку пятикурсников я всё-таки не стала.
– Не знаю, это скорее предчувствие, а я привыкла доверять интуиции.
Ноздри Эрвина хищно затрепетали, спустя ещё секунду он расслабился и посмотрел насмешливо. Будто бы знал, что я вру.
– Мы ещё побеседуем, леди Августа, – сказал он. В воздухе повеяло угрозой.
Я даже собралась испугаться, но не успела – директор обратился ко всем:
– С каждой побеседуем, леди. Полагаю, после того как вы ближе познакомились с реалиями жизни и обучения в Высшей Военной школе, нам необходимо ещё одно собеседование.
Резко стало дурно. Неужели будут исключать?
Все погрустнели – кроме Миоль, она изначально была кислой.
А Эрвин объявил:
– Начнём, пожалуй, с леди Дорины. Остальные свободны. Идите на занятия, вас будут вызывать.
На лице лучшей из нас отразилась паника. Хотелось остаться и поддержать, но кто же нам позволит?
– Смир-рно! – рявкнул эр Форс. – Марш на выход.
К Дорине это, понятное дело, не относилось. Она осталась где была.
С этого момента утро стало совсем уж мерзким. Мы отправились на лекцию добрую треть которой переживали и тряслись.
Потом Дорина вернулась – выглядела напряжённой, а на общий немой вопрос ответила этаким нейтральным жестом. Мол, ничего приятного, но и поводов биться в истерике вроде как нет.
Девушку привёл высокий темноволосый аспирант, и он же объявил следующее имя – к директору отправилась Валетта.
Затем вызвали Флавию, после неё Пенелопу, а предпоследней пошла Миоль.
Меня словно оставили на закуску, и от этого хотелось тихо стонать в уголке. Однако леди такое поведение неприлично, а уж кадетке Высшей Военной школы и подавно.
Моя очередь подошла на второй половине третьей лекции, и я отправилась в кабинет как на плаху. Шла и невольно перебирала все самые жуткие варианты. Призывала себя к спокойствию, а вместо этого разволновалась ещё сильней.
На фоне взвинченных нервов начался зуд в ладонях и, опустив глаза, я увидела проявленные в очередной раз чешуйки. Вчера, после нападения, я их с лёгкостью смыла, да и девочки ничего не заметили, что говорило: чешуя – фантомная.
Только её становилось больше с каждым разом. Изначально чешуя затрагивала лишь пальцы, а сейчас напоминала серебряные кольчужные перчатки.
Я всё-таки застонала, признавая себя как минимум невезучей.
И так уж совпало, что с этим стоном я и вошла в директорский кабинет…
Глава 21
Аспирант, провожавший в логово командования, конечно остался снаружи. Он закрыл дверь, отрезая нас от внешнего мира, а Эрвин красиво заломил бровь.
– Что случилось, леди Августа? По какому поводу стоны? Неужели настолько не рады меня видеть?
– Никак нет, – отчеканила я, привычно вытягиваясь по струнке.
Врала. Ну а он поморщился и… нет, не предложил, а рявкнул:
– Расслабьтесь!
Очень не к месту вспомнилась шуточная история про собачку, которая постоянно делала лужу в гостиной по «совершенно непонятной причине».
– Расслабьтесь, – повторил директор уже мягче, и тут случилось невероятное – я действительно расслабилась. Словно стальные спицы из тела вынули. Словно вытащили из груди пропитанный парализующим ядом кинжал.
Просто р-раз, и всё. И тут же пришло осознание, что вот это напряжение держалось во мне с самого первого дня – с момента телепортации в школу.
А сейчас словно запас прочности иссяк.
Эрвин указал на кресло, а я прошла и села без лишних реверансов.
Директор окинул новым взглядом и спросил, опять-таки неожиданно:
– Кофе? Чаю? Воды?
Отчего-то захотелось спросить: вы всех поили? Но я прикусила язык, и…
– Воды, если можно.
Воплощённый поднялся из-за стола, лично проследовал к далёкому шкафу, в котором, кроме книг, располагалась полка с посудой. Налил из графина, вернулся, и застыл с протянутым стаканом. Не поставил передо мной, а держал, предлагая взять.
Я поколебалась, но потянулась к нему, и вот неловкость – наши пальцы соприкоснулись. Меня ощутимо дёрнуло, словно по коже пробежал разряд магии. Глаза Эрвина эр Форса хищно сверкнули.
– Благодарю, – мечтая сгладить странную неловкость, сказала я.
Он кивнул и вернулся в кресло. Развалился в нём по-хозяйски, а дождавшись, когда допью, потребовал, правда уже без рычаний, почти по-человечески, с какой-то усталостью:
– Расскажи, что случилось при том захвате.
Переход на «ты» не смутил – что ещё взять с этого грубияна?
– Разве вы не знаете? – отозвалась я. – Вам ведь, наверное, уже и девочки всё пять раз рассказали, и Янтарный дух.
При упоминании духа Эрвин мимолётно поморщился и стремительно огляделся, словно выискивая хитрющего дракона в кабинете. Но дух отсутствовал. Впрочем, об этом я не стала говорить.
Зато я намеренно заправила за ухо выбившуюся прядь, и в целом помахала руками, желая узнать, заметит ли эр Форс чешуйки.
Нет. Ничего такого. И это заставило облегчённо выдохнуть. Впрочем, а может зря радуюсь, а?
– Янтарный дух рассказал не всё, и я хочу подробностей, – сказал воплощённый неожиданно прямо. – Что ещё там было? О чём Хранитель умолчал?
Отличный вопрос. Я понятия не имела о версии, высказанной Янтарным, но возникло одно подозрение. Только я понятия не имела что с этим подозрением делать.
Открыться эр Форсу? Мужчине, который скачет в голом виде по чужим спальням? И который, не моргнув, солгал обо мне?
– Помните, как вы сказали про горячие источники? – фраза слетела с языка раньше, чем я успела её осознать. Даже в мыслях не было поднимать эту тему! А она возникла.
Зелёные глаза полыхнули огнём, а я невольно потупилась.
Шумно вздохнула и, так как уже начала, пришлось продолжить:
– Теперь девочки убеждены, что моё поступление в Высшую Военную школу – ошибка и жульничество. Одна из сокурсниц, не стану называть её имени, очень плохо ко мне относится. Это трудная ситуация, мне тяжело.
На щеках собеседника проступили желваки, он показательно закатил глаза.
Ну вот и поговорили. Всё отношение к моим проблемам на одной холёной физиономии.
Впрочем, как выяснилось… нет?
– Августа, мне жаль, – неожиданно заявил Эрв. – Я повёл себя неправильно, был зол и несдержан. Ты имеешь полное право на меня злиться, но я прошу прощения за тот инцидент.
Я чуть с кресла не упала.
Только изумление быстро сменилось хмурой иронией – позорил при всех, а извиняется наедине? За плотно закрытой дверью?
– Ты ведь знаешь моё отношение, – продолжил директор. – Я был категорически против зачисления сюда леди. Я и сейчас против, хотя… – он поморщился так, словно его всего скрутило, – …признаю, кое-какая польза от вас есть.
Польза? От нас? Сегодня день великих открытий, не иначе!
Даже уточнить захотелось, но я решила благоразумно помалкивать. В итоге Эрвин сам сказал: