– Ваше присутствие обнажило один скользкий, требующий внимания момент. Ну да ладно, речь не об этом.
Он замолчал. Одарил новым взглядом, а потом…
– Леди Миоль, верно? Плохое решение, мне оно не нравится, но, если Миоль настолько достала, школа предоставит тебе отдельные апартаменты. Хочешь, Августа?
Я ушам не поверила.
– Например, в преподавательской части, – добавил Эрвин.
Тут он резко нахмурился, стукнул пальцами по столу и буркнул:
– Впрочем, нет. Преподавательская не подойдёт.
Воплощённый задумался, став похожим на грозовую тучу, а меня словно чем-то тяжёлым прибило. Это его способ извиниться за враньё про источники? Серьёзно? Наш ужасный бессердечный директор способен на такой шаг?
Вот только он снова применял какую-то странную, непостижимую логику! Меня и так называют «подружкой директора», а если эр Форс выделит мне отдельные комнаты… Я даже думать не желаю, какие поползут слухи!
Стоп. А что если это хитрый план по выдворению меня из школы? Отселить от девчонок, скомпрометировать, вызвать волну сплетен, от которой я сама и сбегу?
Мысль показалась дикой, но жизнь уже доказала, что от Эрвина можно жать чего угодно. Он вообще непредсказуем!
Вот и сейчас… Увидел выражение моего лица, и настроение директора стало совсем уж мерзким:
– Что? Что я опять сделал не так?
Он ещё спрашивает?
Но… Спокойствие, Августа, только спокойствие.
– Ничего, всё хорошо.
– А можно без всех этих штучек? – эр Форс реально злился. – Просто скажи. Прямо. Ртом!
Это было так искренне, что я не выдержала. Просто встала, одёрнула форменный китель и сделала то, от чего матушка и сёстры упали бы в обморок:
– Хорошо, скажу. Я – леди, а у вас очень плохая репутация, лорд Эрвин. Предложение, которое вы сейчас делаете, даже если у вас благие намерения, неприлично. Я ни в коем случае не могу его принять.
Воплощённый несколько раз моргнул. Снова задумался, опять нахмурился и произнёс:
– Подожди, не перескакивай. При чём тут моя репутация?
Вопрос был риторическим, поэтому я промолчала, а Эрвин тоже поднялся на ноги.
Новая реплика прозвучала с неподдельным возмущением:
– Так. А что тебе не нравится в моей репутации?
Он издевается? Или это опять-таки хитрая игра? Что-то из серии «оскорби директора и вылети из школы прямо сейчас»?
Пусть поздно, но я всё же прикусила язык, у Эрвина же раздувались ноздри, а глаза светились.
После очень долгой паузы он сказал:
– Я понял о чём ты. Но я мужчина, дракон, и в определённых обстоятельствах мне позволено.
Да, это было правдой. Однако лично я правильной такую ситуацию не считала.
Будь на месте Эрвина леди, даже высокопоставленная, её бы уже миллион раз заклеймили и изгнали с позором в какую-нибудь далёкую северную деревню. Или в монастырь – грехи замаливать. Или… Да многое можно придумать!
Другой вопрос, что леди так себя не вели.
– Что опять не так? – процедил эр Форс.
Да я вообще молчу!
– Ты считаешь моё поведение недопустимым?
Объективно: кто я такая, чтобы что-то там считать о его поведении? Второй вопрос: какая ему вообще разница что я там внутри своей головы думаю?
Но я всё-таки озвучила:
– Ваше поведение – ваше дело, меня оно не касается.
Невероятно, но он почему-то взвился!
– Но ты не в восторге?
Я аж подпрыгнула! Не выдержала и рубанула как есть:
– Вы бабник, лорд Эрвин. Распутный, не сдержанный, охочий до чужих жён ко… мужчина.
Это была правда. Настолько чистая, что он даже не сумел возразить. Даже не прицепился к моему невольному «ко…» Просто стоял и смотрел прожигая, практически убивая взглядом. После долгого молчания прозвучало тихое и злобное:
– Идите, леди Августа. Собеседование окончено.
Я лишь сейчас осознала, что натворила и побледнела.
Наш нечуткий командир заметил и… произнёс странные слова:
– Успокойся, тебе ничего не грозит. Но на этом вопрос моей репутации предлагаю закрыть.
Я опешила – он же сам этот скандал начал?
И что значит «закрыть»? Если он думает, что после этого разговора моё отношение к его похождениям изменится, то Эрвин точно неадекватен. Репутация есть, и она не изменится!
– Всё Августа, иди, – почти спокойно произнёс эр Форс. – И хватит дрожать, делая из меня монстра.
Вот кто как хочет, а я вообще ничего не поняла.
Эрвин
Едва дверь за леди захлопнулась, я упал в кресло и уставился на люстру. Разговор получился, мягко говоря, странный, и я не очень-то понимал, что на меня нашло.
К чему эти вопросы про репутацию? Да и каких ответов я ждал? Весёлого повизгивания и хлопанья в ладоши? Мол, о да, лорд Эрвин, я так рада вашему богатому жизненному опыту…
Впрочем, многие женщины так и поступали, восхищались моими похождениями. Я и сам всегда относился к этой части своей жизни неплохо. Даже с гордостью. Почему сегодня что-то пошло не так?
Не скажу, что стыдно – ни в коем случае! Но неприятие, которым веяло от кадетки эс Тирд, задело. Что эта безыпостасная пигалица себе позволяет? Кто вообще такая, чтобы не одобрять моё поведение? Но самое идиотское – почему это так бесит меня?
Взъерошив идеально уложенные волосы, я прикрыл глаза. Августа, чтоб её! Как бы всё-таки избавиться? Как вытурить из школы?
Сразу вспомнились Рагар с венценосной тётушкой, и стало кисло. Исключить эс Тирд! Но королева требует, чтобы девушки доучились до конца года…
Я поднялся и начал расхаживать по кабинету. Ситуация с Августой бесила всё больше. Довольно долго я думал только о неудобной кадетке, даже при том, что повод порадоваться тоже был, и какой!
Собеседования с леди дали отличный результат. Великолепный. Но…
А ещё над ней су… Миоль издевается. Невзлюбила. Мстит за «жульничество». Только я не могу вмешиваться в женские споры, это не моя компетенция. Вот гордость и элита пятого курса – эти да, получат по зубам, а с су… в смысле с Миоль, Августе придётся разбираться самой.
Единственное – склонность леди Миоль к конфликтам я, безусловно, учту.
Я взглянул на часы и продолжил хождение по кабинету. Время обеда, но голода не было, лишь букет непередаваемых и в целом не свойственных мне чувств.
Августа!
Остановившись, я сделал серию глубоких вдохов, призывая себя к спокойствию, и произнёс вслух:
– Всё, хватит.
Ни слова о кадетке эс Тирд. Ни взгляда в её сторону. Иначе Рагар сдохнет от смеха, ибо решит, будто его теория о том, что «леди Августа держит тебя в тонусе» верна.
Не вспоминать, не думать и, ни в коем случае, не выделять Августу из стайки вверенных мне куриц! Это решение было твёрдым, как Железная гора, о которую, по традиции, точат когти новоявленные драконы.
Но буквально через час… что-то снова пошло не так.
Августа
Обедали мы молча, размышляя каждая о своём, лишь за чаем Валетта подняла вопрос собеседования:
– Ну что, леди? О чём вас спрашивал лорд Эрвин?
– Ээ-э, – дружно ответили все.
Большинство, включая и меня, замялось – оказалось, любопытство директора было подчас странным, не имеющим отношения к учёбе. Он интересовался настроением, впечатлением от школы, отношением к повышенному вниманию парней.
Ещё он спрашивал про взгляд на вопросы равноправия, у кого-то прямо поинтересовался о принадлежности к организации, в которой с недавних пор состоят все леди королевской семьи, включая и первую воплощённую драконицу – леди Алису.
– Создалось впечатление, что он собрался нас перевербовать, – заявила Пенелопа. – Чтобы мы отвернулись от «Справедливости и Равноправия» и повернулись…
А к чему поворачиваться никто и не знал.
Из рассказов девочек следовало, что собеседования были как будто ни о чём, что лорд эр Форс словно прощупывал почву.
Касательно меня… я лгала. Было стыдно, но я никак не могла пересказывать сокурсницам нашу с Эрвином беседу. Поэтому тоже упомянула «Равноправие», обсуждение быта, и признала поведение дракона подозрительно-странным.
Впрочем, оно таким и было, как ни крути.
– Ладно, – вздохнула Валетта. – Похоже, это всё-таки ничего не значит. Разговор для галочки? Для какого-нибудь отчёта?
Лично я поспешила кивнуть. Тут же тряхнула головой, выбрасывая из неё Эрвина, и у меня получилось. Правда, лишь на пять минут.
После долгой обеденной перемены нам предстояло идти на семинар, но его отменили. Командование неожиданно объявило построение на плацу, и это касалось всех.
Все пять курсов, и мы в том числе. Не успели построиться, как явился директор – он был спокойным, как ледяная глыба, и величественным, как монументальное строение.
Прозвучало громогласное «смир-рно!», а за ним не менее громкое «вольно». Мы перестали тянуть позвоночники и подбородки к небу, а лорд Эрвин, рядом с которым стояли толстяк Форгин, гибкий Хипп и магистр Острис, заявил:
– Господа кадеты, вчера, на марш-броске первокурсников, произошло чп. Полагаю, до вас уже докатились слухи, но я повторю: группа птенцов, – он мотнул головой в сторону пятого курса, – напала на наших дам.
И тишина. Все застыли в ожидании продолжения, а моё сознание лениво отметило слово «наших».
Почему это слово мне не понравилось? И откуда взялось этакое ощущение беды?
– Разумеется, командование не против дополнительных проверок молодняка. Задача школы научить вас действовать в любых условиях, в том числе максимально неприятных и внезапных. Но есть кое-какие отличия между вам и ими, – Эрвин ткнул в нашу сторону пальцем. Подождал пока все осознают и добавил: – Они всё-таки леди.
Мм-м… логично, но что же здесь не так?
– Мягче надо быть, парни, – сказал Эрвин проникновенным и почему-то зловещим тоном. – Мягче!
Он выпрямился, выдержал новую паузу и…
– Во избежание новых подобных инцидентов, я принял следующее решение! Каждый из курсов возьмёт на попечение одну леди. Можете считать их своим полковым знаменем, которое нельзя уронить. – Потрясённое молчание, и директор продолжил: – И речь не только о физической сохранности – результаты проверочных работ, зачётов и экзаменов леди так же отразятся на общем зачёте вашего факультета.