– Сама хоть поняла, насколько глупо это прозвучало? – хмыкнул Форгин.
И уже жёстче, в приказном порядке:
– Сиди тут, смотри за директором. Если устала сделай себе чаю или свари кофе. Проголодалась? Поесть сейчас принесу.
– А если понадобится помощь? Если лорду станет хуже?
– Не станет, – отмахнулся Форгин убеждённо. – Не понадобится. Но дождаться возвращения в сознание нужно.
Ответом ему был тяжёлый вздох леди, покорившейся судьбе.
И всё неплохо, но почему она так вздыхает? Неужели посидеть с раненым – настолько сложная задача?
Голоса стихли и на какой-то миг я погрузился в беспамятство. А когда разум очнулся, в голову полезли логичные, в общем-то, фантазии. Я подумал: а что бы было если бы?..
Если бы Августа была девушкой без излишне строго воспитания? Этакая юная и влюблённая… разумеется, в меня?
Воображение закружилось, рисуя образ Августы одетой в скромное платье сиделки… Вот девушка склоняется над бессознательным пациентом, проводит рукой по волосам, аккуратно целует в губы. Она скромна, но сильное мужское тело слишком привлекательно, его так хочется потрогать. Пальцы скользят по покрытому свежими шрамами торсу, и… вдруг раненый просыпается. Августа смущена, но её грудь вздымается так часто, а глаза так сверкают…
Почему это лишь фантазия, а?
Зато горячие мысли неожиданно отрезвили. Я буквально выпал из липкого бессилия и резко распахнул глаза. Медленно перевернулся на спину и посмотрел на девушку, которая сидела на стуле в трёх шагах от дивана.
Августа эс Тирд. Упрямая, вредная, но весьма симпатичная. А эти волосы цвета каштана? А это миловидное, словно выточенное искусным скульптором лицо?
Я сбросил непойми откуда взявшийся плед, чтобы показать – со мной всё хорошо, умирать не собираюсь. Взгляд юной леди ожидаемо скользнул по обнажённому торсу, потом спустился ниже, и Августа внезапно выпрямилась – словно проглотила кол.
Ещё секунда, и щёки вспыхнули ярким багрянцем, а я мысленно застонал, сообразив в чём дело.
Ну да, мимолётная фантазия про Августу в образе сиделки была обжигающей. Конечно, я среагировал. Разумеется, у меня произошёл… некоторый мужской подъём.
– Как вижу, с вами всё в порядке! – воскликнула Августа, вскакивая со стула. – Вы явно уже здоровы!
Так. Стоп. Она меня сейчас стыдит?
Я тоже немного смущён, но что естественно – не безобразно. Более того, эту часть тела называют достоинством. Достоинство! Так какой может быть стыд?
Но Августа слушать не желала. Девушка сперва вытянулась по струнке, словно собираясь рявкнуть «Разрешите идти?», но в итоге поступила самовольно.
– Всего доброго, лорд Эрвин, – воскликнула, продолжая пылать щеками. – И благодарю за спасение!
– На здоровье. Обращайся, – сердито буркнул я.
Всё. Вылетела из кабинета как пробка из игристого, а я прикрыл глаза, чётко осознав, что никакой эротики с этой сиделкой мне в обозримом будущем не светит.
В необозримом, судя по всему, тоже.
И это было обидно, потому что… да, хотелось. Очень хотелось. Слишком. Настолько, что вывод был очевиден – срочно в столицу, в бордель!
Я начал вставать, но движение далось тяжело, мне следовало отлежаться хотя бы час. Рухнув обратно, снова прикрыл глаза и обратился к драконьей части в надежде усилить регенерацию. И регенерация-то усилилась, но попутно возник вопрос…
Я ведь буквально вчера собирался в бордель – а почему не дошёл?
Даже не так – сколько раз я не дошёл до борделя за последнее время?
Почти два месяца. Целых два месяца без продажной любви и иных, более приличных, любовниц. Почему так?
Может это старость надвигается или, что вероятнее, меня прокляли? Или… Впрочем нет. Лучше уж старость!
Я зарычал, с ужасом понимая, что вязну как муха в сиропе.
Но я дракон и я не сдамся! Нет и ещё раз нет.
Августа
Хвала сёстрам и их лекции, прочитанной перед поступлением. Без этого я бы вряд ли догадалась что произошло.
А так – да, поняла. И это было возмутительно в высшей степени!
Что он себе позволяет? Неужели так сложно держать себя в руках?
Понимаю, мы сейчас не в светском обществе, и он, чисто теоретически, может делать всё, что заблагорассудится, но всему же есть пределы!
А он… он…
Да как он мог?!
Мои щёки горели – и чем дальше, тем больше. Однако покинуть директорскую башню вот так, сразу, я не могла.
Невзирая на бурю эмоций, слишком хорошо сознавала последствия своего явления в непонятной чужой одежде, поэтому поспешила в гостевую спальню. Там стремительно переоделась в своё, а вещи «от Эрвина» почистила с помощью заклинания и запихнула в шкаф.
Теперь – всё. Побег! Вернее, тактическое отступление.
До выхода я бежала, а дальше – пусть торопливо, но шла.
Когда добралась до наших с девчонками апартаментов, щёки почти угомонились, зато вспыхнули уши. Они горели так, что, кажется, припекали мозг.
Я знала, что выгляжу подозрительно, но деваться было некуда. Я толкнула дверь, а внутри снова засада. Девчонки! Прямо в гостиной. В полном составе, включая так и не отправленную на кухню Миоль.
При моём появлении возникла короткая пауза, потом Валетта сказала:
– Оу, Августа! Ты нашлась?
Миоль и примкнувшая к ней трусиха-Флавия, посмотрели с подозрением. От остальных взвинченность моего состояния тоже не укрылась.
– Августа, ты растрёпанная и пылаешь, – констатировала Пенелопа.
Не вопрос, конечно, но я ответила:
– Лорд Эрвин взбесил.
Девчонки переглянулись. Никто не усомнился, ведь характер эр Форса известен, но прозвучавшего объяснения оказалось мало.
– Что случилось на поле? – нахмурилась Валетта. – Возникла какая-то проблема?
Увы, леди, в отличие от Форгина, к директору не пошлёшь…
– На меня напал тигр, – сообщила я.
А что? Они водятся неподалёку, об этом всем известно. Иногда и до самого замка добегают, как рассказывал кто-то из парней.
– Ничего себе, – всполошились все и сразу.
– Я не справилась, но в последний момент появился лорд Эрвин и убил хищника.
– А ты? – воскликнула Дорина обеспокоенно. – Ты как? Не ранена?
Я отрицательно качнула головой.
Леди снова переглянулись, кто-то даже посочувствовал. И кажется всё понятно, можно переключаться на другую тему, но тут зараза-Пенелопа выдала:
– Появился? В последний момент? – И совсем задумчиво, причём без шуток: – А ведь воплощённые часто чуют опасность, которая грозит их возлюбленным. Видели, как директор сорвался, когда господин Форгин сказал, что Августы с нами нет?
На пару бесконечных секунд звуки исчезли, сокурсницы онемели, а я вместе с ними.
Но потом Миоль очнулась и парировала пренебрежительно:
– Влюблён? В неё? – И такой взгляд, словно я последняя страшилинка. Кривая, косая и без тени ума.
Флавия закивала, поддерживая бледную:
– Кто он и кто она? Ну какая там любовь? Вы что придумали.
С сутью об отсутствии любви я была согласна, зато всё остальное…
Кто-нибудь может объяснить, чем эти две «удивительные красавицы» лучше меня?
– Не знаю, – продолжила бледная Миоль. – Как по мне, лорд Эрвин… если и влюбится, то не в Августу точно.
– А в кого? – я вздёрнула подбородок и подпустила в голос высокомерия.
– Не знаю, – Миоль дёрнула плечом. – Просто не в тебя.
– Ты слишком… – вновь поддержала Флавия, но запнулась, так и не придумав какая такая «слишком». – Одним словом не такая!
Глупые нападки. Даже не обидные, а просто бесящие. Но злость на сокурсниц вспыхнула и погасла, не выдержав конкуренции с кое-кем другим.
Лорд Эрвин. И дело даже не в последнем вопиющем происшествии, а в его личности в целом. Здесь и сейчас я выдержала и промолчала, но спустя пару часов, за небольшим девичьим чаепитием, с языка слетел волнующий меня, но очень неоднозначный вопрос:
– Девочки, что вы думаете о распутных мужчинах?
В гостиной повисла изумлённая тишина, кто-то закашлялся.
Несколько долгих секунд Дорина, Валетта и Пенелопа – а обращалась я исключительно к ним! – раздумывали, а потом Пенелопа спросила:
– Это ты опять об Эрвине?
Я ощутила, как вспыхивают щёки и поспешила заверить, что директора вопрос не касается и речь вообще о другом.
– О чём другом? – не поняла Пенелопа.
– О том, что есть мужчины, которые ведут себя вопиюще, позволяют себе соблазнять чужих жён, нарушать приличия и вытворять такое, за что любую девушку, даже неблагородную, давно бы подвесили на позорном столбе.
– Так я и говорю – об Эрвине, – повторила Пенелопа.
– Да нет же! – продолжила настаивать я.
Говорила и ощущала себя полнейшей дурой, ведь отсылка к директору была слишком очевидной. Вот как можно, Августа? Ты никогда не была излишне сдержанной, но открыто поднять такую тему – абсолютный перебор.
В итоге, невзирая на все мои протесты, разговор опять свернул к любителю светить телом под чужими балконами…
– О да, я слышала о его похождениях, – кивнула Пенелопа.
– У него скверная репутация, – нехотя признала Валетта.
– А помните? Два года назад такие скандалы печатали в светской хронике! – включилась продажная Флавия, которую не спрашивали.
Миоль в кои-то веки промолчала, а Дорина неожиданно сказала:
– Вообще, я слышала от отца, что лорд Эрвин не так уж плох.
Эта фраза была как увесистый булыжник, упавший в воду. Просто бульк, и всё тихо, а по воде угрожающих размеров круги.
Отец Дорины, кроме прочего, занимал высокий пост при дворе и отличался ну очень строгим нравом. Я вообще не понимала, как он отпустил дочку в Высшую Военную школу. Может, как и мои, надеялся, что Дорина отсюда сбежит?
– Отец говорит, что Эрвин больше кичится, – продолжила наша лидерша. – И что половина тех скандальных статей, кстати, – она повернулась к Флавии, – выдумка от первых до последних строк.
– Мм-м… – протянула Валетта задумчиво.
Тут и Миоль ожила:
– Мой четырёхъюродный дядя служит младшим советником его величества Сарроса, и он говорил, что Эрвин бесит всё семейство, но лорд действительно неплох. Таскается не чаще других, а может и реже, просто громко. Мол, в Эрвине до сих пор играет юношеский максимализм. Ему нравится кураж.