Я не знаю, сколько времени мы целовались. Солнце медленно катилось за изломанную линию гор, вода бурлила вокруг нас, и, если бы Эдвард не прижимал меня к себе, я бы упала. В ногах снова поселилась предательская слабость, а грудь томительно тяжелела в предвкушении прикосновения умелых пальцев и нежных губ. Разум вернулся ко мне только тогда, когда Эдвард подхватил меня на руки.
– Это неправильно, – опомнилась я.
Эдвард осторожно опустил меня на камни – теперь он нависал сверху, подавляя мощью сильного и такого желанного тела. Чувство чужой нахлынувшей нежности было настолько глубоким, что я теряла способность сопротивляться. Разум ускользал куда-то прочь, выпуская лишь чистую, беспримесную похоть и желание наконец-то ощутить в себе этого мужчину.
– Я знаю, – хрипло прошептал Эдвард. – Я все это знаю… но ничего не могу с собой поделать.
Поцелуй был резким и грубым, со вкусом крови, и еще несколько минут назад он возбудил бы меня так, что я выпрыгнула бы из белья. Но теперь наведенное драконье очарование больше не имело надо мной власти. Я смогла оттолкнуть Эдварда и выдохнула:
– Я не люблю твоего брата. Но он не заслужил такого.
Эдвард усмехнулся. Поднялся на ноги и, спрятав руки в карманы, оценивающе посмотрел на меня. Видимо пытался понять, что во мне так его привлекает. Неужели просто то, что я не стелюсь у его ног?
– Тогда, – Эдвард одарил меня обворожительной улыбкой и раскинул руки, – всего доброго.
В следующий миг огненная комета уже поднималась в небо. Я оторопело смотрела вслед дракону, и только теперь до меня потихоньку стало доходить, что мои дела очень плохи. Старший из братьев оставил меня в горах без всякой возможности спуститься. Сейчас примерно пять часов вечера, а это значит, что я проведу ночь на этой крошечной каменной площадке, которая могла бы стать местом для любовных игр, а стала тюрьмой.
Ночи в горах холодные. Еще одна гадость.
Дракон превратился в огненную запятую на синем холсте неба. Возможно, Эдвард вернется поздно вечером – проведет несколько часов, коварно хихикая и представляя, как я умоляю о спасении. Я сняла мокрые туфли и вынула из кармана брюк смартфон. Он вполне предсказуемо не включился.
Это было плохо. Совсем плохо.
Конечно, Макс начнет беспокоиться, когда увидит, что меня нет на территории особняка, но вряд ли Эдвард признается, что утащил меня в горы. Меня будут искать, правда, как в старом анекдоте: не там, где потеряли, а под фонарем, где светлее. Эдвард, конечно, вернется, а к тому моменту я уже дойду до ручки и соглашусь на все, что он пожелает.
Я разобрала смартфон, вынула аккумулятор и разложила все детали на солнышке. Возможно, когда они высохнут, мой всегдашний помощник еще раз придет ко мне на помощь.
В принципе, чего хорошего можно ждать от того, кто в грош не ставит собственную семью? Эдвард хотел получить желаемое – ну вот приспичило ему положить в свою постель именно меня. Не добился и решил проучить строптивую девку. Прекрасный способ, собственно говоря. Насижусь в горах, приду в отчаяние и смирюсь.
Я похлопала по карманам и не выдержала – расплакалась. Собираясь на встречу с Эдвардом, я и не предполагала, что она закончится на скалах, и пузырек с хортасином остался на тумбочке в моей комнате. Утро я встречу слепой. Если Эдвард хочет именно этого, то в нем нет ничего человеческого. Он действительно чудовище.
Солнце медленно уходило за горизонт, и небо меняло цвет. Я собрала смартфон и попробовала включить его, но он по-прежнему был бесполезным куском пластика. Можно было швырнуть вниз и прикинуть, как долго он будет лететь. Я напилась минеральной воды и свернулась калачиком возле скважины, крутя в пальцах смартфон. Эдвард решил сломить меня – и ночь ему поможет.
Время текло медленно-медленно. Я смотрела на невероятно красивый вид, который открывался с гор, и думала о том, что мир прекрасен, только вот населяют его отвратительные существа. Постепенно темнело, и меня все больше и больше охватывало тоскливое отчаяние. Эдвард вернулся в особняк и сейчас ужинает с девушками, презрительно думая, что проучил гордячку. Теперь-то она не будет задирать нос, когда на нее обратят внимание сильные мира сего.
Мне было больно. Очень больно и очень обидно.
Смартфон ожил поздним вечером, когда мир окутало тьмой, и я при всем желании уже не могла шевелиться. Камни еще хранили тепло солнца, но я понимала, что это ненадолго. На экране появилась привычная заставка, которую сменила надпись: «Аварийное использование. Аппарат выведен из строя».
Я улыбнулась. Пожалуй, этого хватит.
Аварийный режим дал мне возможность выйти в приложение, способное подать сигнал бедствия. Его запеленгует служба спасения, отметит точку на карте и отправит помощь. Я ввела нужную комбинацию цифр, которую накрепко зазубрила еще в школе: семнадцать восемьсот сорок четыре. «Попала в беду, не могу передвигаться, нужна срочная медицинская помощь». И смартфон отправил сигнал службам спасения этого региона.
Спустя несколько минут он пискнул – ответ получен, меня услышали, и помощь идет. Экран смартфона расплылся неровным светлым пятном и ушел во тьму. Я по-прежнему держала его в руке, но уже ничего не видела. Тьма была снаружи, и тьма была внутри. Я потеряла счет времени и опомнилась только тогда, когда совсем рядом под чужими шагами зашуршали камни.
– Инга, – сказал Кристиан, – вот и я.
Это было неправдой. Он не мог здесь находиться. Я прекрасно знала, что во тьме должен раздаться шум вертолета. За мной прилетит санавиация и заберет в клинику.
– Ты мне снишься, – промолвила я и не расслышала своих слов.
Знакомые пальцы погладили меня по щеке.
– Да. Снюсь. Спи, все уже позади.
– Правда? – спросила я.
Тьма бурлила под веками, но сквозь страх, кромсающий душу, пробивалась надежда. Я была не одна в этой тьме.
Кристиан подхватил меня на руки и ответил:
– Правда. А теперь спи.
И я уснула.
Глава 4
– Она здесь, фро Финниган! Вот она!
Мягкая прохладная трава щекотала босые ноги. В лицо ударил свет фонаря – наглый, желтый, обжигающий. Я прикрылась рукой от света – похоже, это сад, то самое место, где Эдвард назначил мне встречу. Кругом царила ночь, со стороны особняка неслась легкая музыка. По сценарию вечером участницы отбора должны были танцевать.
И Эдвард развлекался, наверняка изредка мельком думая о том, что я замерзаю на той скале. Должно быть, приговаривал: «Так тебе и надо, тварь строптивая. Будешь думать головой».
– Инга! – Макс подхватил меня, помогая сесть. – Господи, Инга!
Я оттолкнула его руку и провела по лицу грязными ладонями. Зрение вернулось, значит, Кристиан мне не привиделся. Видимо, его стараниями я снова оказалась на территории, где проходят съемки.
Меня охватил гнев, настолько тяжелый и давящий, что глаза заболели. Я поднялась на ноги, покачнулась: Макс тотчас же подхватил меня под руки. Он искал меня и не понимал, куда я делась, – это было видно по его испуганному лицу, настолько испуганному, словно Макс решил, что я умерла.
В каком-то смысле так и было.
– Инга… Где ты была? – спросил Макс. Он смотрел так, словно не верил, что я перед ним стою. – Я тебя искал… Тебе плохо?
– Да, – кивнула я. – Да, мне плохо.
Ни секунды не останусь на этом проклятом проекте. Ноги моей тут больше не будет.
Я развернулась и быстрым шагом направилась в сторону особняка. Мелкие камушки царапали босые ступни, но мне сейчас было наплевать. Макс догнал меня, схватил за руку.
– Инга! Да подожди ты! – Он дернул меня к себе, вынуждая остановиться. – Что случилось? Где ты была?
Я зажмурилась, настолько мне сейчас не хотелось видеть никого из Финниганов. Макс ни в чем передо мной не провинился, он искренне переживал и искал меня, но я сейчас не могла смотреть ему в лицо. Он перевел взгляд на мои ноги, и пальцы, державшие мое запястье, дрогнули и разжались.
– Ты летала? – осторожно спросил Макс.
Вспомнил, похоже, при каких обстоятельствах я потеряла туфли в прошлый раз, и оторопел.
– Да, – кивнула я и направилась прочь, бросив через плечо: – Да, Макс, я летала.
Он опешил настолько, что замер, глядя мне вслед. Я приблизилась к ярко освещенному входу в особняк и мельком осмотрела себя. Грязная блузка, разорванный рукав, измятые брюки, расцарапанные щиколотки – сразу понятно, что я не книги читала. К дьяволу все это. Никто не смеет так поступать с Ингой Шуман!
Я почти бегом поднялась в свою комнату и, включив свет, с грохотом выдернула из шкафа чемодан с лекарствами. Подхватила с пола сумку – это все, что мне нужно. Остальное пришлют почтой или выбросят, дома у меня еще есть одежда. Ни минуты здесь не останусь, ни единой минуты.
Макс влетел в комнату в тот момент, когда я обулась и направилась к выходу. Схватил меня за плечи и встряхнул так, что у меня зубы клацнули.
– Что происходит? – прошипел он, и я увидела, что его тоже захлестывает ярость, даже сильнее моей. – Ты никуда не пойдешь, пока не ответишь.
Я опустила чемодан на пол и, глядя Максу в глаза, отчетливо проговорила:
– Я летала с твоим братом, Макс. Он забрал меня из сада и унес в сторону гор. Опустился на каком-то уступе и… – Горло на мгновение сдавило, и я вдруг обнаружила, что плачу. Слезы катились по щекам, но я почему-то почти не замечала их – настолько мне в эту минуту было больно. – И предложил заняться с ним любовью. Я отказала. Сказала, что ты не заслужил двойного предательства. И Эдвард…
Макс дотронулся до моего плеча и опустил руку. Он выглядел так, словно его били по лицу грязной ветошью.
– Он улетел. Оставил меня там одну. – Я не могла говорить, только шептала. Голос звучал как из могилы. – Я смогла подать сигнал службе спасения… а дальше не помню. Не знаю, как я вернулась… Макс, я ухожу.
Меня затошнило. Неужели Эдвард действительно думал, что после этого сможет сохранить со мной нормальные отношения? Или он просто хотел поставить меня на место? Полностью сломать, ослепить, изувечить?