– Если бы он мне нравился, – сказала я, – то я бы не стала морочить тебе голову. И не пошла бы с тобой в парк. – Я снова взяла планшет, где по-прежнему был включен ролик – девушки встали в ряд, и Эдвард готовился объявить победительниц. – Да и вообще, Макс, я не люблю зажравшихся бабников. Я, скажем так, брезгую.
Он вдруг рассмеялся – совершенно свободно и искренне.
– То есть тебе нравятся дурачки и простаки вроде меня? – поинтересовался он.
Я невольно задумалась над тем, как можно задавить человека чужим авторитетом, чтоб он окончательно перестал верить в себя.
– Сказала бы я, что ты нарываешься на комплимент, – вздохнула я. – Макс, я не собираюсь лечить твои комплексы, ты уже большой мальчик и сам с ними справишься. Лучше расскажи, как ты горел в первый раз.
Я хотела было добавить, что заслуживаю-таки узнать правду, но не стала. Макс оценивающе посмотрел на меня и ответил:
– Мне нравится, что ты не пытаешься меня жалеть.
– Как там Семеониди сказал? Слышу мужчину, а не ребенка?
Макс не ответил. Похоже, напоминание о походе в гости к врагу всех драконов до сих пор заставляло его вздрагивать.
– Все было просто, – ответил Макс. Вновь отвернулся от меня, уставился в окно. Я поставила ролик на паузу и приготовилась слушать. – Она была моей первой девушкой, потом решила уйти от меня. Мы сильно поссорились, у меня даже в глазах потемнело. А потом я вспыхнул. Не знаю, как это произошло, помню только, как мы горели, а я думал: «Вот и хорошо. Раз не можем жить вместе, так хотя бы вместе умрем».
Он умолк, видимо решив, что и без того сказал слишком много. Машина свернула с шоссе на проселочную дорогу, и за окнами потянулись сосновые леса. Воздух стал чистым и сладким.
– Короче, я пришел в себя головешкой. Восстанавливался неделю. Ну а она… Там уже нечего было восстанавливать. Пепел. – Он устало усмехнулся и добавил: – Вот и вся история.
Значит, Макс невольно стал убийцей. Потому-то родные так его и берегли: жалели младшего и не хотели новых смертей. Вопрос в другом: почему об этом не знает Кристиан? Наверняка был суд и обвинение в убийстве по неосторожности.
– Отец смог все замять, – ответил Макс на мой незаданный вопрос. – Никто ни о чем не узнал. Но я с тех пор ни с кем не заводил отношений. Лучше ходить в Красный квартал, чем знать, что ты убийца.
Мне вдруг стало очень холодно. Я наконец-то осознала, чем рисковала, когда говорила с Максом в самолете. Машина снова вырвалась на шоссе, и я увидела закат. Солнце медленно уходило за кромку леса.
– Мне очень жаль, Макс, – сказала я. – Мне правда очень жаль. Ты не виноват, что так вышло.
Макс кивнул. Взял меня за руку. Я не знала, что делать дальше. Жить, надеясь, что Макс в один прекрасный момент не разозлится настолько, чтоб меня испепелить? Он-то восстановится – а я?
– Это тяжело слышать, – ответил Макс. – Я понимаю. Ты только не подумай, что я как-то тебя шантажирую или запугиваю. Отец велел мне держать язык за зубами, но я решил, что ты должна знать.
По крайней мере, это было честно. Эдвард сказал бы проще: раздевайся и ложись, а то сожгу. И было бы ясно, что он не шутит.
– Думаю, все будет хорошо, – сказала я с уверенностью, которой сама не испытывала, и снова включила ролик.
Эдвард неторопливо шел мимо девушек и протягивал каждой руку – стоило участнице дотронуться до его пальцев, как над ней вспыхивал лепесток огня. Сегодня проект покинули сразу три участницы.
Макс улыбнулся и сжал мою руку.
– Обязательно будет, – ответил он. – Я даже не сомневаюсь.
Мы приехали на базу в половине третьего ночи.
Я сразу же отправилась спать, мягко, но настойчиво убедив Макса, что лучше нам будет ночевать по соседству, а не в одной комнате. Отправившись к себе, разделась и рухнула в кровать – долгая дорога в машине обычно выматывает меня, и этот раз не стал исключением. По счастью, снов не снилось.
Меня разбудила негромкая вибрация смартфона. Звонивший был настойчив, и номер – золотой, из повторяющихся цифр – оказался незнакомым.
– Вернулась? – сварливо спросил папаша Финниган.
Остатки сна мигом улетучились. Я села на кровати и посмотрела на часы: половина шестого утра. Должно быть, возраст сказывается, вот старику и не спится.
– Да, – сухо ответила я. – Вернулась.
– Ну и славно, – ответил Финниган. – Буду платить тебе полтора миллиона ежемесячно, считай, что ты на зарплате. Веди себя хорошо, не расстраивай Макса.
Забавно получается: любящий отец покупает сыну живую куклу. Ну вот нравится Максу именно такая модель – значит, папа подсуетится. Мне захотелось взбунтоваться, и в то же время я прекрасно понимала, что не сделаю этого. Я действительно буду хорошо себя вести, потому что Макс мне нравится, да и гореть как-то не очень хочется. А еще с такой зарплатой можно вообще забыть о том, что такое работа, и больше не рисковать собой.
Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем мне станет скучно?
– Узнаю, что имеешь дело с Семеониди, – убью, – продолжал папаша Финниган, не дожидаясь моего ответа. Все было решено, и меня просто ставили в известность. – А я узнаю, и ты меня не обманешь. Я не одобряю выбор Макса, но раз уж он так влюблен, то пусть.
Что-то в последнее время слишком много народу хочет меня убить. Мне это, мягко говоря, не нравится.
– Думаю, через пару недель он дозреет до официального предложения, – продолжал папаша Финниган и наконец-то задал вопрос: – Что надо сказать?
– Двадцать миллионов, – ответила я, и старый дракон поперхнулся воздухом. Я представила выражение его покрасневшей физиономии и испытала прилив почти плотского удовольствия.
– Чт-то?! – взревел Финниган так, что смартфон вздрогнул. – Обалдела?! Место свое забыла?
Ну конечно. Мое место – под ботинками драконов, как я могла запамятовать.
– Я замуж не собираюсь, – отрезала я. – Так что если вам нужен брак – давайте приданое. Двадцать миллионов чистыми, и лучше вам поспешить, пока цена не подросла.
Похоже, папаша Финниган оторопел от такой наглости, потому что смог лишь повторить:
– Что?
– Завтра будет тридцать, – ответила я. – Послезавтра – пятьдесят.
Я блефовала напропалую. Конечно, папаша Финниган мог меня сжечь и решать свои проблемы без драконоборцев, тем более что я понятия не имела, как мне следует защищать семейство. Но я прекрасно понимала, что он бережет Макса и согласится на мои условия.
– Ты понятия не имеешь, какие чувства охватывают, когда твое дитя горит у тебя на глазах, – устало произнес Финниган. – Но однажды, к горю своему, ты это узнаешь. Ладно, двадцать так двадцать. Через час переведу.
Смартфон разразился короткими гудками. Я положила его на прикроватную тумбочку, со вздохом вытянулась на кровати и подумала, что теперь-то уж точно попала по-настоящему. Драконоборец не просто должен стоять рядом. Драконоборцу следует войти в семью, причем войти так, чтоб уже не выйти.
За окном маячил серый, совсем осенний рассвет. Накрапывал дождь. Похоже, сегодня все съемки будут проходить в помещении. Если я правильно помнила сценарий, то за завтраком Амели выложит карты и разоблачит Ксану. После того как графоманке дадут пинка под толстую задницу, начнется новое соревнование.
Макс хороший. Я не сомневалась, что он станет хорошим мужем, вот только не знала, нужен ли мне этот брак или я как всегда просто выбираю между плохими вариантами… А может, уже пора остановиться, успокоиться и зажить тихой и мирной жизнью? Я не знала.
Эдвард пришел в мою комнату ровно в восемь утра. К этому времени я уже успела принять душ и переодеться – появление гостей застало меня за чтением сценария. Макс шел позади брата, и вид у него был хмурый и решительный. Я заметила, что Эдвард выглядит больным. Да, сегодня гримерам придется постараться, приводя в порядок его опухшую физиономию.
Макс прикрыл дверь, и мне показалось, что братья поменялись местами. Теперь старшим был отнюдь не Эдвард, который сделал несколько шагов в мою сторону и медленно опустился на колени. Этого я не ожидала. Смотрела во все глаза, понимая всю невозможность этого зрелища. Эдвард Финниган стоял на коленях, и это могло кончиться только одним: он не простит мне своего унижения и рано или поздно попробует уничтожить.
Но до этого я успею насладиться его поражением.
– Инга, я поступил подло и недостойно, – глухо произнес Эдвард. – Моему поступку нет и не может быть никакого оправдания. Я могу только просить вас о прощении и надеяться, что вы простите меня. Ничего подобного больше не повторится.
Конечно, ему ни капельки не было стыдно – просто Эдвард понимал, что начал очень опасную игру. Наверняка он не думал, что драгоценный младший брат вспыхнет от ярости. Должно быть, папаша Финниган рвал и метал, узнав об этом.
– Что ж, хочется верить в вашу искренность, – сказала я с той же чопорностью, с которой говорил Эдвард. – Но я не верю. Ваш брат просил меня вернуться – я вернулась только из уважения к нему, вот и все. Так что не приближайтесь ко мне, фро Эдвард. Я ничего не забуду и ничего не прощу.
Эдвард смерил меня презрительным взглядом, и я поняла свою правоту: он видел во мне не человека, которого оскорбил и унизил, а лишь аферистку, охотницу за богатым и глупым муженьком. Что ж, пусть так. Главное, чтоб он больше ко мне не приближался. Раз уж придется заключить этот брак, я собиралась быть верной женой. Борьба с собственным телом и влечением к другому человеку отнимает слишком много времени и сил.
Съемки шоу начались прямо за завтраком. Мы с Максом как всегда расположились с тарелками в кабинете и любовались тем, что происходило на экране. Ксана, которая провела еще одну ночь в объятиях Куллинана, держалась с такой важностью, что драконицы с трудом сдерживали смех. Когда помощники убрали тарелки и принесли десерт, Амели постучала ложечкой по краю тарелки, привлекая к себе внимание.
– Девушки, Эдвард, я хотела вам рассказать об одной возмутительной вещи, – начала она, когда все сидевшие за столом обернулись к ней. – Мы ведь тут все невинны, так? Замуж за наследника драконьей династии может выйти только девственница.