– Давай останемся, – сказала я и улыбнулась так тепло, как только могла. – Я тебя мало вижу в последнее время.
Появился Пол Куллинан – он вел съемку в доме, и операторы телеканала с самого утра ходили по пятам за Эдвардом и Милли. Я хотела было достать смартфон из сумочки и по привычке посмотреть рейтинги прямого эфира, но потом передумала.
– Фра Инга! – воскликнул он и, быстрым шагом подойдя ко мне, пожал мою руку двумя руками, жестом максимального уважения. – Примите мои самые искренние поздравления, уверен, что вы будете счастливы. Но мы никогда не простим вам второй свадьбы по секрету!
Я рассмеялась. Куллинан был в своем репертуаре.
Постепенно гости расселись и разговоры понемногу стихли – над площадкой повисла благоговейная тишина ожидания. Кристиан держал меня за руку, задумчиво поглаживая мои пальцы. Но тут со стороны дома донеслась легкая классическая музыка, и на площадку вышли Эдвард и Милли.
Они были прекрасной парой. Эдвард, высокий, сильный, настоящий идеал мужчины, и Милли, маленькая, хрупкая, почти невесомая девушка, которую хотелось защищать и беречь. Сейчас они казались сказочными героями, которые сошли со страниц старинной книги, и гости дружно встали и встретили их аплодисментами. Макс и Берта, которые шли следом за Эдвардом и Милли, заняли места рядом со мной и Кристианом, и к маленькой белой кафедре вышел регистратор. Все документы были уже приготовлены, а подписи поставлены. Эдварду и Милли надо было лишь принести свадебные клятвы.
– Дорогие гости, дорогие друзья, сегодня мы собрались здесь, чтоб сочетать законным браком Эдварда Майлза Финнигана и Эмилию Викторию Дварксон. – Голос регистратора был глубоким и музыкальным, должно быть, он в прошлом профессиональный певец. – И сейчас я хочу спросить: есть ли здесь тот, кто считает, что этот брак не должен быть заключен? Пусть скажет об этом сейчас или молчит навеки.
Моя рука соскользнула с колен, и Макс, сидевший рядом, тотчас же подхватил ее. Меня окатило горячей волной, осенний день сразу же стал летним, а сердце застучало нервно и гулко. Макс почти сразу же выпустил мою руку, словно опомнился и понял, что нас заметят и добром это не кончится, но какое-то время мы с ним улыбались, словно школьники после первого поцелуя.
– И я спрашиваю тебя, Эдвард. Согласен ли ты взять в жены Эмилию, любить ее и быть с ней, пока смерть не разлучит вас?
– Согласен, – решительно и твердо ответил Эдвард. Играл он на публику или нет, но сейчас он выглядел так, словно любил Милли всем сердцем и не мог дождаться, когда она наконец станет его женой.
А я смотрела на них и повторяла: Кефалинский парк, полдень.
– Согласна ли ты, Эмилия, взять в жены Эдварда, любить его и быть с ним, пока смерть не разлучит вас?
Милли улыбнулась и ответила:
– Да, я согласна.
Папаша Дварксон одобрительно крякнул. Сбылась его мечта.
– Тогда, – улыбнулся регистратор, – я объявляю вас мужем и женой. Пусть ваша любовь крепнет с каждой минутой.
Кефалинский парк был закрыт на реконструкцию. Стоя возле ворот, затянутых грязной пленкой, я угрюмо смотрела, как рабочие ковыряют плитку возле памятника президенту Сальцхоффу. Накрапывал мелкий дождик – не такой, при котором открывают зонты, но настроение он портил.
Неужели Макс что-то перепутал?
Бригадир рабочих вдруг оторвался от плит и, помахав мне рукой, громко прокричал с невероятным акцентом:
– Иди, да! Открывать варот, слющий, э-э-э! Иди, не бойсь!
Я послушно проскользнула в приоткрытые створки ворот, и бригадир махнул в сторону одной из аллей и добавил уже тише:
– Иди, иди, слющий, да! Вас ждеть уже, э-э-э!
Я едва не рассмеялась. Ну и план! Конечно, если парк закрыт на реконструкцию, то тут нет лишних свидетелей, и мы спокойно побудем вдвоем, не боясь, что нас увидят посторонние. Кристиан с самого утра торчал в лаборатории, предупредив меня, что вернется поздно вечером, – что-то не ладилось с новыми синтезаторами.
Впервые за долгое время я чувствовала себя по-настоящему свободной.
Дорожка закончилась через четверть часа – уперлась в маленький домик паркового смотрителя. Дождь к этому времени разошелся так, что открытый зонт почти не спасал, на улице, несмотря на полдень, стало по-осеннему темно и уныло. Но за окнами домика горел теплый свет, и, взбежав на крыльцо, я увидела, что дверь приоткрыта.
Весь домик состоял из двух комнат – рабочего кабинета и спальни. Макс стоял у окна, разливал по чашкам ароматный чай, и от него веяло таким домашним теплом и нежностью, что я почувствовала, как в груди что-то сжалось.
– Макс… – позвала я.
Он улыбнулся, взял одну из чашек и ответил:
– Раздевайся, это все надо высушить.
Отопительный котел работал во всю мощь. Я сняла промокшие джинсы и водолазку, Макс бросил их на решетку сушилки и, обняв меня каким-то резким, порывистым движением, негромко произнес:
– Я скучал.
– Я тоже, – откликнулась я, слыша, как бьется его сердце. Впереди у нас был целый день, который мы спокойно могли провести вместе. Смартфон, геолокацию которого отслеживал Кристиан, остался дома. Никто не узнает о нашей встрече.
Пальцы Макса мягко скользили по моей спине, неторопливо очерчивая лямки бюстгальтера. Его тело под сорочкой было горячим и сильным, словно впервые за долгое время Макс чувствовал себя живым, настоящим. Я все бы отдала за искру над его головой, но искры не было.
– Я за тебя боюсь, – выдохнула я, отстранившись от Макса и взглянув ему в глаза.
Рядом с ним я становилась совсем другой, не собой. Я могла себе позволить быть беззащитной и хрупкой, и такого чувства я еще не испытывала.
Макс только рассмеялся.
– Ох, моя хорошая… Я не сгорю, если ты об этом.
– Я за тебя боюсь, – повторила я.
Дождь пошел сильнее – загрохотал по крыше так, что шум проглотил все слова и звуки. Макс подхватил меня на руки и перенес в спальню. Когда мы опустились на маленькую узкую кровать, я поняла, что готова снять перед Максом не только одежду – даже кожу.
Мне хотелось без остатка принадлежать мужчине, который целовал меня с такой опаляющей страстью, словно это была наша последняя встреча. Словно все должно было оборваться прямо сейчас. Я наконец-то узнала, что такое любовь.
Потом мы лежали в обнимку под колючим клетчатым одеялом, дождь стучал в окна и барабанил по крыше, и не надо было ни говорить, ни двигаться. Мне хотелось только раствориться в тепле объятий любимого человека. Потом Макс спросил:
– Как твоя работа?
Я рассмеялась. В моей ситуации ни о какой работе даже речи не шло.
– Никак. Кристиану не нужна жена-решала. – Я устроилась в объятиях Макса поудобнее и добавила: – Так что ничего не делаю. Сижу дома, читаю.
– Тебе, должно быть, скучно, – предположил Макс. Прикоснулся губами к уху.
– Такова судьба драконьей жены… – вздохнула я. – Или участь. Но ты будешь жить, и остальные драконы – тоже. Я поскучаю, ничего страшного.
– Есть тут один вариант, – неопределенно сказал Макс. Я обернулась к нему – глаза его были темными, а взгляд – глубоким, погруженным в воспоминания.
И ни единой искры.
– Что за вариант, признавайся. – Я легонько толкнула его в грудь.
Макс рассмеялся, крепче прижал меня к себе, словно собирался никогда не отпускать и никому не отдавать.
– Касается семьи Финниган и твоего мужа, – сказал он. – Что фро Семеониди делает завтра? Хочу зайти к вам.
– Мне не нравится, что ты говоришь загадками, – призналась я.
Макс улыбнулся уголком рта. Поцеловал меня в макушку.
– Так что он делает завтра?
– Все как всегда, – ответила я. – С самого утра – на вершине башни.
Макс понимающе кивнул.
– Тогда давайте встретимся в полдень, – предложил он. – Мы с Эдвардом, ты и он.
Вот как! Тут даже Эдвард в деле. Встреча переставала быть томной.
– Рассказывай, что случилось, – промолвила я, прекрасно понимая, что знаменитое драконье упрямство заставит Макса держать рот на замке. Он лишь улыбнулся и ответил:
– Завтра. Тебе понравится.
Если меня жизнь чему-то и научила, то только тому, что иногда с собеседником лучше не спорить.
– У тебя нет искр, – с грустью заметила я.
Макс усмехнулся, задумчиво скользнул пальцами по моему обнаженному плечу.
– Нет, – согласился он и поспешил добавить: – Я не вспыхну, не бойся. Мне есть для кого жить дальше, – Макс поцеловал меня в щеку, и его рука мягко двинулась вниз и легла на мой живот. – Для тебя. Для него.
Что-то влажное скатилось на смятую серую подушку под моей головой – я вдруг поняла, что плачу. Мир за окнами был хмурым и дождливым, но мой мир вдруг наполнился ярким солнечным светом.
– Не оставляй меня, Макс, – попросила я, прекрасно понимая, что все женщины в мире просят об этом своих мужчин, и лишь очень немногие мужчины могут выполнить эту просьбу.
– Не оставлю, – откликнулся Макс. – Никогда. Даже не сомневайся.
Больше всего я боялась, что Кристиан поймет, где я была.
Страх пришел уже после того, как я вернулась в дом, проверила смартфон, оставленный на столе в спальне, и убедилась, что за время моего отсутствия никто не звонил и не присылал сообщений. Вздохнув с облегчением, я отправилась в душ смыть с себя запах свидания. Гель с лимоном и зеленым чаем пах достаточно сильно, чтоб запутать обоняние дракона.
Кристиан позвонил через четверть часа после того, как я вышла из душа и успела высушить волосы.
– Как твой день? – спросил он.
Голос был усталым – похоже, Кристиан работал, не поднимая головы.
– Потихоньку, – уклончиво ответила я. – Тут мне звонили прежние клиенты по старой памяти, намечается пара дел…
Кристиан усмехнулся. Я увидела его, словно наяву, стоящим возле окна на верхнем этаже бывшей «Финниган тауэр» – темный силуэт на фоне огней огромного города.
– Ты благоразумна, чтоб не вредить ни себе, ни ему, – ответил Кристиан, и я открыла рот от удивления. Он не запрещает мне работать? – Так что если считаешь нужным, то вперед. Смогу чем-то помочь – только скажи.