– Господин шаутбенахт! – В каюту без стука ворвался Андерсен и с разгону повалился на колени, вздымая руки в умоляющем жесте. – Господин шаутбенахт, увольте!!!
– Куда тебя уволить? – Я сразу не понял, чего хочет боцман. – И, самое главное, за что?
– Они!!! – Андерсен указал рукой в направлении палубы. – Ежели что, дык с меня же спросится!..
– Ну пойдем, поглядим. – Спрятал исписанные листы бумаги в шкатулку и вышел вслед за боцманом на палубу.
И сразу оторопел…
Почти на самой верхушке грот-мачты, уцепившись руками за ванты, раскачивались три обезьяны. В образе обезьян выступали близнецы и… Лидка. А у подножия мачты, шмыгая носом, прыгал Клаус. Парень грозился сорванцам кулаками, обещал различные кары и вообще находился в крайней степени бешенства.
– Вот! – Боцман ткнул рукой в сорванцов. – Ежели что, господин шаутбенахт, я им не разрешал. Но недоглядел. За что и готов понести кару…
Трио доморощенных акробатов уже заметило меня – веселья у них поубавилось, желание обезьянничать тоже куда-то исчезло. И вообще они наладились слезать.
Очень интересно. Близнецы – это одно дело, я совсем не против их приобщения к морской науке. Да и сам я в их возрасте ну никак бы не удержался от того, чтобы залезть куда повыше. Мальчишки ловкие как обезьяны – за них как раз особо беспокоиться не стоит. Но Лидка? Гм… довольно ловко лезет…
– Не ори… – посоветовал я Клаусу, подбежавшему ко мне.
– Да как же не орать? Это что удумали-то…
– Вот так и не ори. Могут испугаться и сверзятся вниз.
– Ага, монсьор. Испугаются они… – буркнул парень, но все же замолчал.
Я дождался, пока сорванцы уже почти слезли, и ушел к себе, приказав доставить малолетних хулиганов пред мои ясные очи сразу после их приземления. Что с ними делать, я еще не решил. Да, собственно, что тут решать? Есть испытанный во все времена и всеми народами без исключения очень хороший и очень действенный рецепт. Где там у меня ремень?..
– Это все мы, монсьор! – сразу по прибытии дружно заявили Луиджи и Пьетро.
Лидия просто промолчала, спрятавшись за спину близнецов. При этом рожицу имела весьма виноватую и смущенную.
– Вы? Я так понял – заставили?
– Нет, господин! – пискнула Лидка.
– Уговорили… – обреченно выдавил из себя Луиджи. Он появился на свет немного пораньше своего братика и всегда выступал в роли старшего.
– Зачем? – Я выразительно провел рукой по широкому кожаному ремню.
Унылое молчание стало ответом на мой вопрос.
– Это я сама… – не выдержала Лидия и сделала осторожненький шажок вперед. – Они ни при чем, господин. Я уговорила. Они отказывались, даже пришлось пригрозить…
– Зачем?
– Интересно было… – совсем смешалась девчонка. – Себя испытать хотела…
– А если бы грохнулась, дурочка?
– Так не грохнулась же? – резонно возразила Лидия и лукаво добавила: – Вы же знаете, господин, какая я ловкая.
Отчего-то пороть сорванцов совершенно расхотелось. Тогда – что? Немного поразмышляв, я принял решение и подошел к малолетним хулиганам.
– Еще раз увижу, что потянули ее на мачту, – спущу шкуру. Реально спущу, месяц сидеть не сможете… – Моя рука взлетела в воздух и отвесила близнецам легкую оплеуху. – Теперь ты…
Взляд переместился на смущенное личико Лидки. Ну что же, девка боевая, так что и нечего в рамки загонять. Проведу эксперимент – жутко интересно, что из этого получится. Но попугать для порядку не мешает.
– Еще один такой выбрык – и останешься в ближайшем порту. Понятно?
– Ага, господин… – Красивые глазки девчонки налились слезами. Явно притворными – сам видел, как она старательно нос морщила.
– Клаус!
– Да, монсьор.
– Берешь эту троицу под свою ответственность. Да, Лидию тоже. Делай что хочешь – учи фехтованию, стрельбе, просто гоняй кругами по палубе, да что угодно, но на хулиганство у них сил не должно оставаться. Близнецов можешь колотить, а на девчонку будешь жаловаться мне, сам ее накажу. Понял? Да… буде кто в команде станет судачить, что девка непотребным для женского полу делом занимается, пресекай на корню либо докладывай мне.
– Так точно, монсьор! – Клаус сунул кулак под нос близнецам. – Слышали господина?
– Ага…
– На выход! Сейчас проверим, как вы бегать умеете…
– Господин… – Все вышли из каюты, а Лидия задержалась. – Можно я вам объясню лично, зачем залезла на мачту. На ушко, ибо я страшно стесняюсь…
Розовый язычок девчонки облизал пунцовые губки, заставив их влажно заблестеть…
Ох и хитра чертовка! Не иначе…
– Объясняй.
Глава 24
Узкое «лошадиное» лицо с выдающейся вперед челюстью и низкий лоб. Сросшиеся густые брови над вдавленными в череп глазницами. Из-под черного колпака-шаперона неряшливыми косицами свисают хорошо битые сединой волосы. Довольно высокий рост, узкие плечи и длинные, как у гориллы, руки. Вид премерзостный и исполненный презрения ко всем окружающим. Короче – сволочь. Я его примерно так и представлял.
Да, это он. Бывший вольный стрелок руа франков Луи – Пьер ле Горжиа, а ныне успешный хозяин таверны «Пьяная треска» Никола Джулиани.
– Чего надо? – Маленькие глазки неприязненно сверкнули.
– Комнату бы мне, хозяин.
– Ночлежка за углом… – буркнул кабатчик и отвернулся к полкам.
Да, все правильно, видом я однозначно не вышел – обычный матросик, да еще в крайней степени потрепанности. Да и вообще, очень сомневаюсь, что он знает, как выглядит облик бастарда Арманьяка – облик его смерти. Да, я решил дела в Нанте начать с этого ублюдка – дюк и все остальное подождут. Ну не могу по-другому…
Лиард покатился по прилавку и, звякнув об оловянную кружку, приземлился около ладони трактирщика.
– Это за три дня! – Ладонь мгновенно накрыла монетку. – С завтраком и ужином. Без вина, но с пивом.
– Идет.
– Вельма! – заорал кабатчик. – Проводи гостя в комнату на втором этаже!
Могучая девка весьма миловидной наружности, отчаянно виляя задом, повела меня в гостиницу.
Я, поднимаясь по лестнице, воспользовался моментом и шлепнул ладошкой по ее обширному, каменной твердости крупу.
– Заработать хочешь, подружка?
– Два денье… – Девка даже не повернулась. – После работы, трактир закрывается через час.
– Идет, прихвати с собой кувшинчик вина и подмойся хорошенько.
– Денье вперед… – Вельма явила собой образцовый пример лаконичности.
– Держи; а это куда дверь?
– Хозяйские комнаты. Я как приберусь у него, так сразу к тебе…
– Хорошо…
Был уже глубокий вечер, так что долго ждать не пришлось. Едва пробили колокола на городской звоннице, как по коридору протопали тяжелые шаги и в дверях появилась принарядившаяся для такого случая служанка. С собой она тащила поднос с нарезанным мясом и объемистый кувшинчик.
– Ну что, отпустил тебя хозяин?
– А куда он денется? – отмахнулась Вельма и бухнулась рядом со мной на тюфяк. – Я у него не в рабынях.
– Злой небось? – Я разлил вино по кружкам и осторожненько принюхался. Вроде ничего. И говядина свежая.
– И не скажи… – вздохнула служанка и махом высадила кружку. – Ну эта… мы делом будем заниматься али болтать? Учти, платить все равно придется…
– А как жа… – Я тоже отпил вина. – Сейчас поем маленько и нахлобучу. Держи монету авансом…
– Это можно. – Вельма поймала монетку и засунула себе за пазуху. – Ну наливай, что ли…
– Вот смотрю я на тебя и думаю: до чего же ладная девка! Я бы такую на руках таскал, а хозяин…
– Да не… он мне доверяет…
Короче, девку я так и не трахнул – не то что побрезговал, а просто не захотел. Лишнее оно. Заболтал, выведал все что надо и подсыпал в стаканчик хитрого порошка, выданного Самуилом. Ну не убивать же мне ее? Пусть поспит немного, а дальше, я надеюсь, ей хватит ума молчать.
Вельма, как бы услышав, что я думаю про нее, сотрясла комнатку богатырским храпом. Я подивился такой мощи, засунул ей в корсаж несколько серебряных монет, а потом отцепил от пояса связку ключей. Нет, ну просто удивительно полезной оказалась девка. Дай тебе боженька здоровья! Хотя тебе, дорогуша, его и так не занимать…
– Ну что, пора… – Я осторожно вышел в коридор, огляделся и скользнул в сторону хозяйских апартаментов. Если верить словам служанки, этот гаденыш сейчас тупо бухает или, уже надравшись, спит. Семьей он не удосужился обзавестись, живет один, так что особых препятствий я не вижу. Тем более это крыло гостиницы абсолютно пустое.
Сука, как же хочется уродцу в глаза глянуть… Хотя с его точки зрения он ничего плохого не сделал. Ну грохнул графа – делов-то… Довольно обычное дело по нынешним-то смутным временам. При этом никого не предавал, так как и не служил графу. К тому же грохнул явно не по собственному почину, а по вполне внятному приказу, да еще очень прибыльно. По моим сведениям, лично сам Паук насыпал ему полный шапель золотых.
Но мне глубоко плевать на обстоятельства. Ты уже не жилец, Пьеро, ты им перестал быть ровно с того момента, как поднял руку на последнего графа Арманьяка. Стоп, почему последнего?.. Я пока помирать не собираюсь.
Спустился на один пролет вниз и подошел к двери. Постоял секунду, прислушался и вставил в скважину ключ.
– Что за нахрен? – К моему дикому удивлению, дверь оказалась открыта.
Ну что же, тем лучше. Немного приоткрыл ее и заглянул в щель – коридор, освещенный лампой, казался пустым. Я раскрыл наваху и проскользнул внутрь. Еще несколько шажков – и тишину вдруг рванул ужасный булькающий хрип. И шел он из комнаты, описанной служанкой как хозяйская спальня. Что за дела?
– Стоп, дружок, не надо своей блевотиной давиться… – Я заскочил в комнату и на мгновение застыл, потрясенный увиденной картиной.
Хозяин безвольно, разбросав руки, застыл на кровати…
Рядом с ним стоит на коленях черная, широкая фигура…
На стене – тень руки, продолженной узким и длинным лезвием, раз за разом падает вниз…
Булькающий, постепенно угасающий хрип заглушается мерным монотонным зловещим шепотом…