– Теперь, милки, и о деле поговорить можно! – Баба-Яга поманила всех к себе.
Святозар, которому не разрешали войти в избушку, сидя на коне, просунул в окно голову.
– Всю ночь я продумала, да только утром придумала. Правду люди бают, что утро вечера мудренее. Смотрите-ка в блюдце…
Старушка взяла блюдце и, что-то прошептав, пустила золотое яблочко. Друзья увидели сырую пещеру с низкими сводами. На стене была выложена мозаика с грифоном – грозным полульвом-полуорлом. Грифон был почти закончен: не хватало только глаза.
– Что это? – с интересом спросил Пирожков.
– В мозаике заключен могущественный дух хаоса, который вырвется на свободу, когда мозаика будет собрана. – Баба-Яга сдвинула кустистые брови. – Когда-то этот дух почти уничтожил остров Буян, но Одинокий Волшебник сумел разгадать его тайну и рассыпать мозаику по всей земле.
– Откуда ты все это знаешь, Баба-Яга? – удивилась Авдохина.
– Старость многое знает, да мало что рассказывает! – вздохнула Баба-Яга. – Кабы люди на чужом опыте учились, так и дураков не было бы. А так куда ни глянь – все об один пень лбы расшибают.
– А откуда взялся Великий Мымр? – спросил Пирожков.
– Откуда взялся – там уже нет! – со вздохом ответила Баба-Яга.
– Зачем Мымру вызывать древнего духа? Ведь дух так же опасен для него, как и для всех остальных, – удивился Святозар.
– Мымр надеется с его помощью стать повелителем мира. Жажда власти затуманила ему глаза.
– Так что же нам делать, бабушка? Если бы снова можно было рассыпать ту мозаику… – забеспокоился князь Пирожевский.
Баба-Яга укоризненно посмотрела на него и ткнула ему пальцем в лоб.
– Сам спросил – сам и ответил! Коли так – стоило ли рот открывать?
Богатырь Святозар разразился хохотом, от которого избушка на курьих ножках заходила ходуном:
– Ну и Баба-Яга! Отшила – как к стене пришила!
И развеселившийся Святозар хлопнул избушку на курьих ножках ладонью по подоконнику. Рассердившаяся избушка запыхтела от злости. Из трубы у нее пошел пар. Избушка отвела куриную ногу и отвесила богатырю такого пинка, что он, кубарем прокатившись по огороду, снес плетень.
Избушка довольно загремела печной заслонкой, повернулась к богатырю дальней комнатой и спокойно зашагала к Семиструйной реке, явно собираясь купаться.
– А ну стой! – закричала Баба-Яга, но было уже поздно.
Избушка плюхнулась в воду и, с явным удовольствием фыркая, поплыла к тому берегу. Пирожков с Авдохиной бросились закрывать окна, но тут избушка накренилась – можно было поручиться, что она сделала это специально, – и Пирожков с Авдохиной оказались в реке.
– Тону! – завопил Пирожков, исчезая под водой в тяжелой кольчуге.
Богатырь Святозар с берега протянул Авдохиной конец копья и вытащил ее на песок. Вслед за ней на берег выбралась и искупавшаяся избушка, выглядевшая очень довольной. Баба-Яга ругала избушку последними словами, но той было хоть бы хны.
– Спасайте, спасайте его! Он же на дне! – кричала Авдохина и рвалась из рук Святозара в воду.
– Кого спасать? – не понял богатырь.
– Пирожкова! Его латы утащили на дно! – голосила Авдохина, и слезы смывали у нее с лица разноцветные брызги.
– Если он на дне, то это тогда кто? – спросил Святозар, показывая куда-то за ее спину.
На одной из избушечьих ног, обхватив ее руками и ногами, висел Пирожевский. Князь отфыркивался и выглядел порядком очумевшим. Но вот чудо – Авдохиной показалось, что он стал лет на пять моложе. Исчезла часть морщин, да и волосы не были уже седыми.
Авдохина бросилась к зеркалу и убедилась, что и сама помолодела. Из зеркала на нее смотрела женщина лет тридцати, не старше.
– Река Семиструйная, матушка, и не такие чудеса делает! Помнится, забрался в нее как-то старый хряк, так до того докупался, что поросеночком на берег вылез, – засмеялась из окошка Баба-Яга.
Авдохина продолжала любоваться собой в зеркале, находя все новые изменения к лучшему и не переставая восклицать: «Вот это да! Вот уж не чаяла!»
Пирожков запоздало сообразил, что он давно на берегу, и отпустил куриную ногу. Поправил саблю, выпрямился и сказал важно:
– Кхм… А я тут юность вспомнил спортивную, понимаете ли!
Святозар подвел Пирожкову коня.
– Пора в путь! – напомнил он.
– В какой еще путь? – встревожился Пирожков.
– К Скалистым горам. Будем искать пещеру, в которой Великий Мымр спрятал свою мозаику, – объяснил Святозар.
– Если так… то я, пожалуй, готов… – поразмыслив немного, вздохнул Пирожевский.
Он кое-как взгромоздился на коня, попрощался с Бабой-Ягой и Авдохиной, махавшими ему платочками, нерешительно взялся за поводья и приказал: «И-го-го!»
– Н-но! – шепотом подсказал Святозар.
– Н-но! – поправился Пирожков, и они поехали.
Несколько часов спустя Пирожков лежал на траве и смотрел, как по небу плывут облака. На князе были кольчуга и броня с нагрудником. На поясе висела волшебная сабля.
Пирожков вспоминал свою московскую двухкомнатную квартирку с санузлом раздельным, коврами и телевизором и презрительно кривился. Разве могла его квартира сравниться с бездонно синим небом, с горами и долами острова Буяна?
Когда кони насытились и отдохнули, Святозар поднялся и свернул скатерть-самобранку, которую дала им в дорогу Баба-Яга.
– Пора, князь! Нужно добраться до Скалистых гор до заката!
Пирожков поправил саблю, встряхнул колчан со стрелами и пошел к Саврасому. И снова стало как в былине.
Сели Пирожков со Святозаром на добрых коней, поехали. Ехали они через чистое поле, через реки глубокие, через болота топкие, через леса дремучие и подъехали к Скалистым горам. Здесь равнина заканчивалась и тянулось каменистое нагорье, усеянное валунами.
Святозар слез с Буланого и стал расстегивать подпруги.
– Коней придется оставить. Здесь им не пройти – ноги переломают.
Богатырь снял седло и положил на траву. Буланый грустно оглянулся на него.
– Так тебе будет легче, дружок! Кто знает, вернемся ли мы? Не томиться же тебе поседланному!
Пирожков с явным облегчением покинул седло Саврасого и отпустил своего жеребца на все четыре стороны. Он едва держался на ногах. Пирожкову стало ясно, что такое «кавалерийская походка». Раньше он думал, что наездники ходят так специально, сейчас же убедился, что только так они и могут ходить.
Святозар оглушительно свистнул. Богатыри проводили взглядами удаляющихся коней и, оставив седла, ступили на каменистую равнину.
– Скоро начнется горная тропа! Надеюсь, ее не завалило. Лавины сходят здесь часто! – объяснил Святозар.
Пирожков поднял голову и с тоской посмотрел на вершину Скалистой горы. Скала казалась отвесной и неприступной. Ее неровная поверхность бугрилась и кое-где покрыта была трещинами.
– Святозар, нам обязательно идти в гору, или мы сможем как-нибудь ее обойти? Осторожненько так, знаешь ли, сторонкой… – робко спросил князь Пирожевский.
Богатырь обернулся.
– В сердце Скалистых гор есть разрушенный город. Там, под крепостной стеной, – вход в подземный мир. Где-то в его пещерах Мымр прячет мозаику. Если ты испугался, князь, я пойду один.
Пирожков негодующе замычал.
– Вот еще! Подумаешь, гора! – выдавил он и первым шагнул на тропу.
Эхо приветствовало его грозным шумом дальнего обвала. Неподвижный, пахнущий морозом и снегами воздух дрогнул, и Пирожкову почудилось в этом одобрение, словно остров Буян приветствовал его торжественным салютом из всех орудий. Он поправил «греческий колпак», как Святозар называл константинопольской работы шлем, и уверенно пошел вперед.
Они поднимались в гору уже несколько часов. Тропинка вилась все выше и выше, прижимаясь к крутым скалам. Солнце начинало клониться к закату, и только красный диск его виден был из-за горы, окрашивая снежные склоны в розоватый цвет.
Тропинка сужалась. Пирожков старался не смотреть вниз, где чернели скалы. Одно неосторожное движение, и они разобьются вдребезги.
Дышать становилось все труднее – воздух делался разреженным, и броня уже казалась князю Пирожевскому ненужной обузой. Он завидовал Святозару, чья мощная спина все время была впереди. Иногда им приходилось прижиматься к скале, преодолевая особенно узкие участки.
Когда казалось, что самое трудное уже позади и осталось перейти лишь узкую полоску, чтобы выйти на широкую и безопасную дорогу, Святозар столкнул ногой камень. Скалистая гора загудела в предвестии большого обвала. Застонало эхо, шевельнулись снежные шапки, начала сходить лавина. Не успели Пирожевский и Святозар миновать опасный участок, как тропинку перегородило огромными камнями. Отступать назад было поздно – дорогу отрезало снежной лавиной.
Поблизости уже сыпались валуны. Еще несколько секунд – и они навсегда окажутся погребены под ними.
– Обнимемся напоследок, друже! – сказал Святозар. – Умирать придется, но это ничего, что умирать. Главное, что мы чести богатырской не уронили.
«Неужели я так и умру здесь, в Сказочной стране? – с испугом подумал Пирожков. – Где же чудо? В Сказочной стране всегда должно происходить чудо!»
И чудо произошло. Сверху, описав крутой вираж, вынырнул ковер-самолет с обледеневшими кистями. На ковре-самолете сидела Авдохина в шапке-ушанке.
– Такси заказывали? Прыгайте! – весело крикнула Авдохина, явно наслаждаясь изумлением Святозара и Пирожевского.
Едва богатыри прыгнули на ковер, как на то место, где они стояли, обрушился град камней.
– Кажется, я кое-кому спасла жизнь! А теперь держитесь крепче, я неплохо наловчилась управлять этой штуковиной! – Авдохина дернула за кисть.
Глава 10Странная гостья
Маша в тот день не спешила домой, радуясь любому случаю задержаться по дороге. Она то останавливалась и начинала смотреть себе под ноги, то специально потеряла в снегу варежку и долго ее искала. Причин для дурного настроения было целых две. Первая – та, что Великий Мымр охотится на нее, и вторая – замечание в дневнике сразу с тремя восклицательными знаками.