Даже всякого повидавший на своем веку богатырь Святозар был поражен. Он обошел статую, освещая ее, и стало ясно, что проделанная неизвестным мастером работа была титанической. Изваяние высекли из единой глыбы. Учитывая размеры изваяния, можно было предположить, что либо скульптор был великаном, либо он потратил на работу долгие десятилетия.
В той же пещере стояли и другие громадные скульптуры. Они не выглядели устрашающими. В них было что-то наивное. Даже колоссальный крылатый слон с загнутыми бивнями, про которого Святозар сказал, что такие водились когда-то на Буяне, а потом вымерли, казался дружелюбным. Отблески огня отсвечивали на боках слона и морде. Чудилось, слон кивает им.
– Мы первые на Буяне, кто это видит! – воскликнул Святозар. – Никто и не подозревал, что в самом сердце Скалистых гор есть такое чудо! Интересно, сколько веков всему этому?
– Статуи выглядят новыми, или они очень хорошо сохранились. Я когда-то работал в гранитной мастерской и кое-что понимаю, – уверенно сообщил князь Пирожевский.
Авдохина покосилась на него с уважением. Она-то думала, что всю жизнь Пирожков был мелким служащим и протирал штаны за письменным столом, перекладывая бумажки, а тут оказывается, он и с гранитом работал.
– Я поменял в свое время массу профессий, пока не остановился на профессии пенсионера. Думаю, стать пенсионером было моим призванием, – уныло признался Пирожков.
Факел стал потрескивать и гаснуть. Святозар бросил последний взгляд на статуи и с огорчением сказал:
– У нас осталось всего два факела. Нужно идти, пока мы не остались в пещерах навсегда. Вон там проход!
В темноте Авдохина взяла князя Пирожевского под руку и прижалась к нему, чтобы было не так страшно.
– Возьми лучше под другую руку, чтобы мне было удобнее выхватывать саблю! – предупредил Пирожков.
Богатырь зажег новый факел и осветил пещеру. Ход в скале расширился, и факел выхватил неподвижные воды пещерного озера. Озеро чудесным образом немного подсвечивалось изнутри, и воды его серебрились. Авдохина склонилась над озером и при свете факела увидела свое отражение с высокой, как у фрейлины, прической. Рядом в золотистых доспехах, с ковром на плече стоял Пирожков, опасливо держащий ладонь на рукояти сабли.
– Я не знал, что здесь есть озеро, – рассеянно сказал Святозар.
– Смотрите, какая черная у него вода! Она не просто кажется черной, она на самом деле черная! – Пирожков опустил в воду ладонь. Ему показалось, в его ладонь вонзились сотни маленьких иголочек, и ладонь онемела. Понадобилось время, чтобы ладонь вновь обрела подвижность.
Святозар смотрел на воды озера и морщил лоб, припоминая.
– Я слышал, что где-то в горах есть Мертвое озеро, но думал, оно ниже, – сказал он.
– Мертвое озеро? Почему его так назвали? – удивилась Авдохина.
– Читала в детстве сказки? «Мертвой водой сбрызнет – все кусочки срастутся, живой сбрызнет – богатырь оживет».
– Так это и есть та самая мертвая вода? – Пирожков пораженно смотрел на черную, подсвечивающуюся воду озера.
– Отруби себе палец, в воду обмакни, на место приставь – прирастет! – серьезно посоветовал Святозар, но Пирожков вместо того, чтобы провести такой многообещающий эксперимент, быстро спрятал руку за спину.
– Я и так верю! – поспешно сказал он.
– А где озеро с живой водой? – спросила Авдохина.
– Озера с живой водой нет. Есть ручеек в долине.
– А что будет, если кто-нибудь упадет в озеро с Мертвой водой, а живой поблизости не окажется?
– Будет идеально здоровый мертвец! Так что падать не советую, – засмеялся Святозар.
Он осветил факелом берега и с облегчением сказал:
– Я боялся: придется возвращаться. Но вдоль озера есть тропинка, мы вполне сможем обойти его. Только пробираться придется осторожно, чтобы не сорваться.
– А не то станешь идеально здоровым мертвецом! – повторил Пирожков.
Они ступили на тропинку и пошли в обход. Все так старались не сорваться со скользкого берега, что не замечали, как со стороны озера с небольшого островка, образованного упавшими сверху глыбами, за ними наблюдают глубоко посаженные желтые глаза.
Затем этот странный наблюдатель вброд перешел Мертвое озеро – громадные ступни чавкали по дну – и выбрался на берег. Мертвая вода не повредила чудовищу, и оно, держась в темноте под низко нависающими скалами, пошло следом за Авдохиной, князем Пирожевским и Святозаром.
Несмотря на свои более чем внушительные размеры, чудовище кралось бесшумно, и лишь изредка от тяжелых шагов его подошв соляные сосульки, свисающие с потолка, мелодично позванивали.
– Что это? – нервно спросил князь Пирожевский.
– Кажись, почудилось! – Святозар осветил факелом пространство у озера, но никого не увидел.
– Странно, очень странно, – испуганно сказала Авдохина. – Я тоже что-то услышала. Может быть, камень упал?
В темноте что-то фыркнуло. Святозар прыгнул вперед, взмахнув факелом, и они успели заметить, как за выступ стены нырнуло что-то огромное и темное.
– Чудище нас выслеживает! Оно шло за нами уже давно. Не понимаю, как ему удавалось красться так неслышно. Если бы оно вдруг не зафыркало… – пробасил Святозар.
– Оно не фыркало, оно смеялось! – уверенно заявила Авдохина.
– Одно я могу сказать: это очень смешливое чудовище, – сказал князь Пирожевский.
На другой стороне озера в скале была широкая ниша со сваленными в нее сухими ветками.
– Неплохое место для ночлега! Займем оборону и завалимся спать, – оценил богатырь Святозар.
– Но мы же хотели дойти до Старого города? – спросила Авдохина.
– Сегодня все равно до него не доберемся. – Богатырь сгреб в кучу сухие ветки, добавил мха и развел костер.
Жар костра разморил замерзшую Авдохину, и она заснула у огня на расстеленном ковре-самолете, который слегка покачивался в воздухе, убаюкивая ее.
Святозар с палицей и Пирожевский с саблей стали прохаживаться вдоль костра, вглядываясь в темноту. Ничего не происходило. Святозар сел на валун и положил булаву себе на колени.
– Я опасаюсь, что чудовище дождется, пока мы уснем, и нападет. Вдруг оно затаилось где-то в скалах?
– Это очень смешливое чудовище. Оно любит анекдоты и глупые шутки. – Пирожков зевнул.
Его уже давно клонило в сон, и чем дальше, тем сильнее. Пирожков не понимал, что с ним происходит. Веки слипались сами собой, а голова тяжелела, как будто была налита изнутри свинцом.
Со Святозаром происходило то же самое. Он ежесекундно зевал, булава упала у него с колен, и богатырь даже не поднял ее, борясь со сном.
– Никогда со мной такого не было. Еще немного – и я засну, – проговорил он заплетающимся языком.
Неожиданно взгляд Святозара упал на кучу хвороста, который они подбрасывали в костер. Между хворостом он заметил высушенные побеги синеватой травы с длинными соцветиями.
– Это сон-трава! Чудовище добавило нам в хворост сон-травы! – Святозар попытался встать и дотянуться до булавы, но растянулся на земле во весь рост и захрапел.
– Не спи, Святозар, не спи! – Пирожков подскочил к нему и стал трясти, но богатырь не просыпался. На лице у него появилась блаженная улыбка, которая бывает иногда у спящих, когда они видят хорошие сны. Авдохина давно посапывала на ковре-самолете, подложив под щеку ладони.
Пирожков осознал, что остался один и полагаться на помощь Святозара больше не может. Спать ему расхотелось, и почти сразу он сообразил почему. Ветер сменился, и аромат сон-травы сносило в другую сторону. На всякий случай Пирожков раскидал ногой костер, но сучья все еще продолжали тлеть.
А чудовище было уже где-то рядом. Пирожевский слышал, как, больше не скрываясь, оно с топотом приближается к ним из мрака пещеры. Князь схватился за волшебную саблю, но она застряла в ножнах. Итак, он был безоружен. Что делать? Пирожевский кинулся к булаве Святозара, но не смог даже оторвать ее от земли.
Топот нарастал, и вот уже совсем близко, не прячась, появилось чудовище. Оно было мохнатым и огромным. Большой рот с клыками и круглые желтые глаза.
Чудовище уставилось на Пирожкова, на мгновение замерло, а потом решительно направилось к нему. Князь Пирожевский попятился и уткнулся спиной в скалу. Путь к отступлению был отрезан.
И тут, когда клыки чудовища были близко от него, у князя Пирожевского вдруг блеснула спасительная мысль.
– Шел ежик, заблудился в тумане, забыл, как дышать, и умер… – заикаясь, промямлил Пирожков.
Чудовище засмеялось, скаля клыки, но все еще продолжало приближаться. «В пещерах не так много еды, вот ему и приходится…» – в панике подумал Пирожков, вспоминая о костях.
– А потом вспомнил, как дышать, ожил и дальше побежал… – быстро выпалил он.
Хотя шутка была тупой и, что называется, «с бородой», чудовище захохотало, хватаясь за живот. Как и ожидал Пирожков, оно оказалось на удивление смешливым. У князя появился шанс. Пока он будет рассказывать смешные истории, его не сожрут. Но до чего же ужасные у этого зверя зубы! Такими зубами ничего не стоит откусить руку!
Пирожков лихорадочно припоминал все известные ему анекдоты. Когда-то он знал их немало, даже выступал в молодости в самодеятельности, но сейчас все позабыл. Приходили на ум только осколки.
– Один мальчик спрашивает у папы: «Пап, а, пап, а у бутерброда есть лапки и хвостик?» «Нет, сынок, нету», – отвечает папа. «А кого я тогда съел?» – рассказал Пирожков, трясясь от страха и думая, не подскажет ли он этим анекдотом чудовищу идею его сожрать.
И в самом деле чудовище перестало смеяться, помрачнело и снова стало надвигаться на Пирожкова.
«Ой-ой-ой! Эта шутка ему не понравилась!» – испугался Пирожков и поспешно затарахтел:
– Залетают две мухи в большую комнату. Одна муха говорит: «Брр! Холодно!» А вторая: «А мы надышим!»
Чудовище замерло, задумалось на несколько секунд, показавшихся Пирожкову вечностью, а потом вновь начало хохотать. Хохотало оно долго, заливисто, хватаясь за живот, и от хохота дрожал и грозил обвалиться потолок.