– Я лбом об лампу треснулся, а словарь сам упал, когда я вскрикнул, – объяснил дракончик.
Оля подошла к дракончику и сосредоточенно разглядывала его, в задумчивости сунув в рот палец.
– Знаешь, Пыхалка, кажется, у тебя чего-то не хватает, – сказала она.
– Как это не хватает? Ты имеешь в виду, что у меня не все дома?
– Нет, не это. У тебя на шее была ленточка с глазом грифона, а теперь ее нет.
– Нет ленточки? – Пыхалка недоверчиво потрогал лапкой шею и, убедившись, что ленточка с зашитым в нее осколком мозаики исчезла, забегал по комнате.
– Потерял! Я ее потерял! Вот олух! Но где? Вдруг ее украла Тоска?
– Вряд ли! – сказал Куклаваня. – Когда мы с Дусей шли у тебя по шее, чтобы накормить тебя горчицей, ленточки уже не было. Значит, ты потерял ленточку, когда стал жирафом.
– Но как я ее мог потерять?
– Запросто. При превращении в жирафа твоя шея стала толще. Ленточка лопнула. Закон физики, – впервые согласился с Куклаваней Ученичкин.
Пыхалка растерянно оглядел пол.
– Она должна быть где-то здесь! Мы должны срочно ее найти, пока этого не сделал Мымр!
– Сейчас я мигом все найду! – вызвался Куклаваня. – Раз-два-три-четыре-пять, пупс идет искать! Эй, перестаньте! Я сыщик! Что вы делаете?
Но остальные, не дожидаясь ценных распоряжений великого сыщика, уже искали сами. Перерыли всю комнату: смотрели и на полу, и под кроватью, и на шкафу – во всех местах, где был сегодня Пыхалка. Искали до глубокого вечера, нашли массу всякого хлама, вроде потерянных ручек и пуговиц, но глаза грифона не было нигде.
– А что, если Мымр уже нашел мозаику? – еле слышно прошептал зайчик Трувор.
– Мымр еще ее не нашел и не найдет. Главное – не сдаваться! – уверенно сказал Пыхалка и продолжал поиски.
Только когда мама стала настойчиво кричать из коридора, чтобы Маша ложилась спать, Дусе вдруг пришла в голову очень простая мысль.
– Я знаю, где глаз грифона! – промяукала она. – Когда Пыхалка высунул голову в форточку, он вполне мог упасть в сугроб.
Дуся вспрыгнула на подоконник и посмотрела вниз, где при свете фонарей синели сугробы. Воздух был полон быстрыми пушистыми снежинками – начинался снегопад.
– Фрр! Снег! Не буду в нем ковыряться! – поежилась кошка.
– Сегодня уже ничего не найдем. Под домом намело большие сугробы и темно, – заявил Ученичкин. – Придется отложить до утра.
– Не хочется откладывать, но ничего не поделаешь, – согласилась Оля. – Это даже хорошо, что глаз грифона на улице. Великий Мымр думает, что он в квартире. Будет искать его и не найдет.
Все заметно повеселели, один Пыхалка остался печальным.
– Мымр не такой глупый. Многие из тех, кто недооценил его, уже лежат в могиле. За пятьдесят тысяч лет многому можно научиться.
– Это точно! Мне вон три года – и то я какой умный! – закивал Куклаваня.
– Ты у нас умник хоть куда. Сам себя не похвалишь, так кто ж похвалит? – засмеялась кукла Оля.
– Маша, да что же это такое! Опять не спишь? – донеслось из коридора.
– Я уже сплю, мамочка! – крикнула через дверь Маша, а сама быстро стала листать записную книжку в поисках телефона Пирожкова. Она хотела позвонить Ягусе, рассказать ей, что Пыхалка потерял глаз грифона, и спросить, что делать?
В комнате у Маши давно стоял ее собственный телефон, по которому она звонила подругам. Телефон был не игрушечный, а настоящий. Он висел на стене и был выполнен в форме большого розового сердца. Провод к нему был протянут от телефона в коридоре.
Маша набрала номер, и сразу же в трубке зазвучал голос Ягуси:
– Алло! Я тебя слушаю, Маша!
Девочка поразилась, что Ягуся узнала ее, ведь она не сказала ни слова.
– Глаз грифона упал в снег! Дома его нет! – выпалила Маша.
– Тшш! Не так громко. Вдруг Мымр подслушает? – испугалась-Ягуся, и по тому, каким стал ее голос, Маша почувствовала, что старушка расстроилась. – Как же вы ухитрились?
– Пыхалка превратился в жирафа, и ленточка лопнула, и… – начала рассказывать девочка.
– Ладно, неважно… Что сделано – то сделано… Вас ждут серьезные испытания, очень серьезные испытания!
– И чем все кончится? – жадно спросила Маша.
– Не знаю. Все будет зависеть только от вас.
Глава 15Мрачная расщелина
Князь Пирожевский, Авдохина, Мучуча и богатырь Святозар добрались до подземелий Старого города, оставив сам город где-то высоко над собой, и теперь подлетали к Мрачной расщелине.
Перегруженный ковер продвигался вперед медленно, тяжело, а в том месте, где сидели Мучуча и богатырь Святозар, прогибался под их тяжестью, так что Пирожков вообще вынужден был не отпускать кистей, чтобы не свалиться.
Авдохина, как могучий викинг-рулевой на корме ладьи, управляла ковром.
– Мы тащимся как черепахи! Кое-кого нужно сбросить! – ворчала Авдохина, явно намекая на Мучучу.
– Как же, размечталась! Так я и сброшу моего Святозарика! – отвечала Мучуча.
Богатырь Святозар поперхнулся и поправил на поясе ножны. В последние полчаса непостоянная Мучуча успела разлюбить князя Пирожевского и теперь во всеуслышанье заявляла о своей любви к Святозару.
Это успокаивало Авдохину, хотя она допускала, что через полчаса любвеобильная великанша охладеет к Святозару и снова постарается заполучить ее Пирожкова.
– И почему тебя так раздражает медленная езда? – удивился Пирожков. – Существует же поговорка: «Тише едешь – дальше будешь».
– Тише едешь – нигде не будешь! – проворчала Авдохина, отчаявшись ускорить ковер.
– Ну и горячая у тебя кровь, Авдо-ханша! – усмехнулся в усы богатырь Святозар.
Для него, жителя Сказочной страны, фамилия Авдохина оказалась слишком сложной, и он давно переделал ее в более созвучную Авдо-ханшу, ханшу Авдо или просто ханшу.
Авдохина не обижалась, ей это даже льстило, тем более что скулы у нее были широкими, татарскими, и она любила об этом говорить.
Наконец ковер-самолет вырвался из узких подземных катакомб и завис над обрывистой широкой шахтой, чьи неровные края обросли подземным мхом и сочились водой.
– Это здесь! Мрачная расщелина! – звенящим шепотом сказала Мучуча.
Шахта казалась бесконечной. Святозар сорвал со стены и бросил вниз гнилушку, исчезнувшую в бездне крошечной искоркой. Спустя несколько минут они догнали гнилушку на ковре-самолете – она все еще продолжала падать.
– У-у-у! – скулил Пирожков.
Он мечтал, чтобы полет поскорее закончился. Но полет все продолжался, казалось, целую вечность. Изредка наклон шахты менялся, и, чтобы не удариться о склон, Авдохина предусмотрительно держала ковер подальше от скалы.
В какой-то момент князь Пирожевский выпустил кисть ковра и, не удержавшись, упал с него. Он даже кричать не стал, а закрыл глаза, уверенный, что разобьется. Он летел с закрытыми глазами и думал: «Ну уже скоро?» Но скоро все не наступало и не наступало. К тому же летел он на удивление ровно и даже ветра на чувствовал.
Тогда Пирожевский открыл вначале один глаз, а потом и второй и… увидел ковер совсем рядом. Он спокойно лежал на твердой скале, а на ковре сидели Авдохина, Святозар и Мучуча.
– Я жив? Наверное, я очень тяжело ранен? – удивленно спросил Пирожков.
– Не думаю. Ты свалился с ковра уже ПОСЛЕ того, как мы прилетели, – холодно сказала ханша Авдо, стыдившаяся слегка своего богатыря.
– Как после? – не понял Пирожков.
– А так после! Ковер уже был на твердом, а ты отпустил кисть, скатился и лежал с закрытыми глазами. – Святозар встал и потер одеревеневшую от долгого сидения поясницу.
Тут только Пирожков все понял – и почему ветра не было, и почему падал он как-то странно. Ему стало стыдно. Одно хорошо, что в полумраке никто не видел, как он смущен.
– Я хотел пошутить, а вы и поверили! – сказал он дрожащим голосом.
Мучуча ободряюще засмеялась.
– Мы так и поняли, что ты шутил! Хочешь, я понесу тебя на ручках, мой карапузик?
Пирожков отскочил.
– Э, нет! Отойди от меня! И вообще собираемся мы искать мозаику? Мы сюда что, обедать прилетели?
– Мудрая мысль! – одобрил Святозар. – Может, перекусим? Интересно, самобранка не разучилась готовить щи и кашу? Щи и каша – пища наша!
Авдохина и Мучуча, взявшись за два разных конца, расстелили скатерть-самобранку, и в ту же минуту на ней появились жбан с квасом, щи, каша, пельмени и большая тарелка с ржаным хлебом. Мучуча, тысячелетиями питавшаяся одними произраставшими в пещерах грибами и съедобными корнями, вздохнула, как человек, предвкушающий хороший обед.
– А как же мозаику искать? – ошалело повторил Пирожков.
– Чего ее искать? Ее и искать нечего! – спокойно сказала Авдохина.
– Как нечего?
– А так: нечего, и все тут. Мы ее уже нашли, но достать не можем, – с набитым ртом объяснил Святозар.
– Нашли мозаику? Но где?
– Видишь лазейку в скале? Нет, ниже смотри, еще ниже, у самого пола. Возьми факел! – Авдохина протянула ему пылающий сук.
При потрескивающем огне факела Пирожков разглядел в скале небольшое отверстие, куда едва можно было просунуть руку. Он лег на живот и увидел, что это узенький вход в обширную пещеру. А в этой пещере – у Пирожкова перехватило дыхание – целая стена была выложена мозаикой. Через узкое отверстие видно было плохо, однако, просунув факел, князь Пирожевский сумел рассмотреть страшную лапу грифона и его длинные вытянутые когти. Фрагментов мозаики были многие сотни, и можно было представить, сколько лет терпеливой злобы понадобилось Великому Мымру, чтобы собрать их вместе.
– Должен быть еще один вход! Надо его найти! – сказал князь Пирожевский.
– Нет, этот единственный! Другого хода в ту пещеру нет – кругом сплошная скала! – уверенно сказала Мучуча.
– Но как сам Мымр туда попадал? Неужели через крошечную лазейку?
– Не забывай, что Мымр умеет уменьшаться! Поэтому он и выбрал пещеру с таким узким лазом, уверенный, что, кроме него, туда никому не попасть, – напомнил Святозар.