Но ничего не произошло. В воздухе не появилось ни капли воды.
— Забыл предупредить, — лениво произнес Раух. Его губы коснулись моего уха, обжигая горячим дыханием. — Полог тишины — очень сильное заклинание. Оно не позволяет никому, кроме меня, использовать магию в этом месте. Заклятия из учебника тебе не помогут.
Я дернулась, и он тут же схватил меня за волосы, заставив повернуть голову и посмотреть в глаза.
— Тише, крошка. Не нужно меня злить. Как жаль, что розы на тебя не подействовали! Я бы предпочел нежную и покорную любовницу строптивой девчонке! Но, обойдемся тем, что есть. Я пересплю с тобой один раз. Дальше живи, как хочешь. Согласна?
Я не понимала, что происходит. Герцог хочет меня… или же нет? В его темных глазах не было страсти, только холодный расчет. Но отступать он не собирался. Я была нужна ему, но только на одну ночь.
— Я не буду вашей подстилкой, — прошипела я, протянув руку к его лицу. Длинные ногти впились в кожу, оставляя красные полосы.
— Ах, ты, — Раух с силой выкрутил мне руку, так, что я скривилась от боли. На глаза навернулись слезы.
Герцог толкнул меня на скамейку, лицом вниз, прижимая собственным телом.
— Я — разумный человек, Мирабель. Не люблю причинять боль другим людям и, тем более, брать кого-то силой. Но ты меня вынуждаешь. Была бы хорошей, покорной девочкой, этого бы не случилось.
Послышался треск платья. Холодные ладони герцога прошлись по моему телу. Меня передернуло, как от прикосновения лягушки.
— Зачем? — хрипло спросила я. — Вы же не хотите этого. Я вам даже не нравлюсь. Почему вы хотите сломать мне жизнь?
Ладонь герцога замерла на моей ключице. Он наклонился и коротко поцеловал её.
— Я бы сказал, что это — не твое дело, Мирабель. Всё, что от тебя требуется, — это раздвинуть ноги. Но, если ты хорошенько попросишь, я, пожалуй, расскажу. После того, как мы закончим.
Негромко рассмеявшись, он одной рукой удерживал меня за шею, другой принялся задирать платье.
Я ерзала и брыкалась, пытаясь задеть его ногой, но это только веселило мужчину.
— Сколько в тебе страсти, дорогая. Даже не скажешь, что ты невинна. Какой ужас, неужели мне подсунули порченую девчонку?
— Мой отец убьет вас, — выдохнула я, чувствуя, как герцог покрывает поцелуями, больше похожими на укусы, мою шею.
— Сомневаюсь, дорогая Мирабель. Дир Ренси — разумный человек, и знает, что разбитую чашку не склеить. Он ограничится некой суммой в золоте, в возмещение ущерба, и найдет тебе подходящего жениха.
Я молчала, в глубине души понимая, что мерзавец прав. Дир Ренси промолчит о бесчестье дочери, потому что позор ляжет на всю семью. Заставить герцога жениться на мне он не сможет. А деньги ему нужны позарез.
Герцог заставил меня повернуть голову, и впился поцелуем в губы. Болтавшийся на шее медальон мешал ему, и он сорвал его и швырнул в сторону.
— Расслабься, дорогая, — Раух потрепал меня по щеке, как животное, и я тут же попыталась вцепиться зубами ему в палец. В ответ он с силой сдавил мое горло.
— Пора с этим заканчивать, — герцог приподнялся, расстегивая одежду.
Мой взгляд зацепился за медальон, валявшийся на полу беседки. При падении он раскрылся, и осколок статуэтки выпал.
«А что, если… — подумала я. — Мне терять нечего. Не разрушу заклятия, так хоть оцарапаю Рауха».
Заметив, что герцог отвлекся, я протянула руку и схватила осколок. И, когда он снова наклонился ко мне, со всей силы вонзила обломок статуэтки ему в щеку.
Эффект оказался неожиданным. Раух взвыл от боли. Из глубокой царапины брызнула кровь, потом кожа вокруг раны покраснела, как от сильного ожога. Герцог схватился рукой за щеку.
— Этого не может быть… — прохрипел он, с ужасом глядя на осколок. — Не верю…
Но я не стала ждать, пока мужчина придет в себя. Одернув платье, я вскочила на ноги и быстрее молнии вылетела из беседки.
Никогда в жизни я не бегала так быстро. Ветки деревьев хлестали меня по лицу, ноги скользили на влажном после дождя песке. Я ничего не замечала. Страх подгонял меня. Я боялась услышать за спиной приближающиеся шаги и снова ощутить чужую руку, опустившуюся мне на плечо.
Только вбежав в свою комнату и захлопнув за собой дверь, я почувствовала себя в безопасности. Сползла по стене на пол и разрыдалась, по-прежнему сжимая в руках осколок статуэтки.
***
Я провела в одиночестве целый день, отказавшись от обеда и ужина. Приходила Лита, затем целитель Лорес, но мне не хотелось никого видеть. Я лежала на кровати, свернувшись клубочком, и заново переживая то, что случилось в саду.
Только вечером, когда стемнело, я немного пришла в себя. Вызвала Литу, попросив принести мне горячего молока и хлеба. Девушка удивленно посмотрела на меня, но ничего не спросила, за что я была ей благодарна.
Я знала, что никому не расскажу о встрече с герцогом. Хоть самого страшного не произошло, я всё равно ощущала себя грязной и виноватой, не понятно за что. Мне хотелось забыть всё, как можно скорей, а для этого нужно уехать из дома. Жаль, что в Академию я отправлюсь только через четыре дня.
На столе лежал осколок статуэтки, тускло поблескивая при свете свечей. Медальон, в котором я его хранила, остался в беседке. Я снова подумала о том, чтобы вернуться и забрать его, но это было выше моих сил. Завтра попрошу Литу принести его.
Я провела пальцем по осколку. Как же хорошо, что я с ним не расставалась! А ведь я не собиралась сегодня отрабатывать заклинания. Страшно подумать, что случилось бы, забудь я медальон с осколком в комнате.
По телу пробежала противная дрожь. Обхватив себя руками, я снова мысленно повторяла, что всё прошло, и я — в безопасности.
Мысли вернулись к герцогу Рауху. Я не понимала, почему он напал на меня. Герцог не был обычным повесой, стремящимся затащить в постель каждую женщину. Внимания ему хватало. Его задел мой отказ, и он решил отомстить? Вряд ли, для этого Раух слишком расчетлив и хладнокровен.
И, все же, он твердо решил переспать со мной. Сначала прислал опрысканные зельем цветы, а потом, когда они не подействовали, применил силу. Зачем?
Я провела рукой по влажному лбу. Отец Мирабель говорил, что герцог ничего не делает без причины. Пытаться обесчестить девушку из знатной семьи — серьезный проступок. Даже если бы историю замяли, о герцоге поползли бы дурные слухи. И все же он рискнул…
Я вспомнила, как порезала щеку герцога осколком, и скупо улыбнулась. Надеюсь, след останется на всю жизнь. Раух теперь дважды подумает, прежде чем совершить нечто подобное.
Раньше я не сталкивалась с грубым насилием. В прошлом отец следил, чтобы я не связалась с дурной компанией. На работе меня окружали, в основном, женщины. Макс, мой бывший жених, был нежным и внимательным.
Поэтому я оказалась не готова к тому, что произошло. Я с сочувствием думала о женщинах, которые подвергались домогательствам на работе или в семье.
В памяти всплыло лицо Илону, каким я видела его во сне. Прилипшие ко лбу пряди волос, закрытые глаза, синяк на скуле. Она пережила куда худшее, чем я. Лишение свободы, угрозы, побои, жестокие клиенты…
«И переживает до сих пор», — напомнила я себе.
Мне стало, до слез жаль мачеху. Сколько ей еще терпеть? Как быстро друг Лореса получит его письмо? Сможет ли он найти Илону? И согласится ли хозяин борделя продать её?
Я легла спать, думая об этом, поэтому неудивительно, что во сне я снова увидела мачеху.
… Из-за приоткрытой двери доносился звон бокалов, грубый смех и пьяные возгласы. Узкая полоска света, проникавшая в комнату, падала на лицо трехлетней девочки, сидевшей на полу.
Круглое личико испачкано, светлые волосы, заплетенные в жидкую косичку, растрепались. Но, несмотря на это, девочка была бы хорошенькой, если бы не выражение страха в голубых глазах.
Она напряженно прислушивалась к тому, что происходило в комнате. Потом взяла валявшуюся на полу куклу без руки и принялась её укачивать.
— Баю-бай, засыпай, — монотонно повторяла девочка.
Дверь широко распахнулась, пропустив женщину в ярком платье. Споткнувшись о сидевшую на полу малышку, она громко выругалась:
— Илонка… Какого… ты еще не спишь?
— Мамочка… — девочка захныкала, когда её схватили за руку и потащили куда-то.
Женщина втолкнула её в темную, похожую на пенал, комнату, и захлопнула дверь.
— Мамочка, — отчаянно закричала девочка, — я кушать хочу!
Но женщина её не услышала, она спешила к своим гостям.
… Сон изменился. Вместо темной комнаты я увидела подъезд в обычной пятиэтажке. Истертые ступени, исписанные красками стены, свежие окурки в железной банке, стоявшей на подоконнике. Послышался шорох — это с верхнего этажа спустилась стройная девушка. В одной руке она держала швабру, в другой — ведро с водой.
Вздохнув, она опустила ведро на пол. Поправила съехавшую на лоб косынку, из-под которой выбивались светлые волосы. На вид, ей было не больше шестнадцати лет.
Илона принялась водить шваброй по ступеням. В эту минуту дверь одной из квартир распахнулась, и вышел высокий парень в модной куртке. Окинув равнодушным взглядом уборщицу, парень сплюнул на пол и, едва не сбив ногой ведро, начал медленно спускаться вниз.
Илона смотрела ему вслед. В её глазах промелькнуло отчаяние, сменившееся бессильной злостью…
Прошло пара мгновений, и сон снова изменился. Я увидела знакомую, роскошно обставленную, комнату в багровых тонах. Илона сидела за столом, опустив голову на сложенные руки, то ли плакала, то ли дремала.
Я с грустью смотрела на неё. Как бы мне хотелось обнять мачеху, сказать ей, что скоро её выкупят, и всё будет хорошо. Но сон, в котором я была всего лишь тенью, не давал мне такой возможности.
Внезапно Илона подняла голову, взглянув на меня в упор. Я невольно попятилась, испугавшись, что она каким-то образом догадалась о моем присутствии. Но, нет. Пустой взгляд женщины был устремлен в стену: