чал в укрытом снежной периной кустарнике невдалеке от частокола ильжберитского лагеря. Вокруг постоянно передвигались дозорные, по стенам прохаживались гильдейские наемники, а под боком журчал ручей.
Чтобы подобраться так близко, волшебнику пришлось потратить изрядную часть ночи на широкий крюк, пересечь реку выше по течению и обогнуть риденские позиции. Затем он зарылся в землю как крот и, опираясь на врожденное чувство направления, прорыл себе тоненький тоннель прямо под стены лагеря. Наружу он выбрался в белом как снег плаще и затаился. Ильжбериты вырубили все деревья вокруг, и другие укрытия искать было бесполезно.
Уже некоторое время он осторожно воздействовал на организм одинокого часового, вышедшего оглядеть подступы и остановившегося, чтобы перекурить. Чары были пустяковыми, но в том и крылась их прелесть: охранявшие периметр маги ничего не ощутили.
Поддавшись воздействию, ильжберит испытал жгучее желание опорожнить мочевой пузырь и направился к ручью. Он прорвался сквозь заросли кустарника, стряхивая с них снег, и уже было намерился ослабить ремень, как раздался щелчок – и человек упал замертво с серебряным штырем, засевшим глубоко в бедре.
Ощущение, которое оставляла прошедшая через тело чужая душа, было ужасным, но Майрон Синда выдержал, не поморщившись. Следовало торопиться. Волшебник убрал арбалет под плащ, вышел к телу и приказал ему встать. Мертвец дернулся и медленно поднялся на ноги. Волшебник дважды сильно ударил его бронзовым кулаком в челюсть, – зубы полетели в разные стороны вместе с брызгами крови, рот превратился в кровоточащую щербатую рану. Дальше мертвец быстро перевязал хозяина поперек туловища веревкой, подхватил заранее брошенную к его ногам сумку и ткнул в спину Майрона саблей.
В таком виде они двигались к воротам под взглядами волшебников и солдат. Собратья по Дару не замечали в Майроне такового, ибо никто из них не являлся архимагом, равным Никадиму Ювелиру, дабы проникнуть взором под ложную ауру плаща. Часовым мертвец жестами дал понять, что сам проведет пленного гонца к его высокопревосходительству, и его желание быть замеченным генерал-лейтенантом со скрипом учли. На рот мертвеца не получалось смотреть без содрогания, но зато никого не удивляла его неспособность говорить. Ну а в том, что часовой поймал чрезвычайно важного гонца, сомнений не возникло, ибо «мар» имел при себе послания с личными печатями самого Ольрия Денестре. Вон, знамена с этими же символами висят на противоположном берегу Ореда.
Провод связанного врага по лагерю, уставленному тысячами белых палаток, не вызвал особого интереса – ведь началась заутренняя служба. Перед таким же белым шатром генерал-лейтенанта пришлось обождать – тот тоже молился в кругу приближенных офицеров. Наконец заутренняя служба в лагере закончилась, и «бдительного героя» вместе с его «добычей» поставили пред ясны очи крепкого лысого старика.
– Ваше высокопревосходительство, брат-рядовой Денгор с боем поймал под стенами вражеского гонца! – сообщил адъютант.
– Вот этого? Почему вы решили, что он гонец?
– Извольте обратить внимание!
Генерал-лейтенанту были предоставлены конверты с печатями Денестре.
– Хм. Интересно. Отошлите документы королю. Этого храбреца покажите лекарю, на него тяжело смотреть.
– Слушаюсь!
– Человек, – Борнвивар пристально взглянул Майрону в глаза. – А что ты вообще забыл под стенами нашего лагеря? Какая нечистая сила тебя сюда занесла?
– Сразу видно, чем офицер отличается от стражника на воротах, – улыбался серый маг, – офицер еще и думать умеет.
Он мысленно проговорил нужное слово, и веревки спали с него. В следующий миг все присутствовавшие офицеры были поражены магическим параличом, а генерал-лейтенант потерял сознание. Подскочивший мертвец взвалил бывшего командира на плечо и зашагал следом за командиром нынешним.
Когда маги, охранявшие лагерь ильжберитов, забили тревогу, было уже поздно – из генеральского шатра хлынул поток людей в белых плащах, которые волной накрыли ближайшие постройки и вступили в бой с солдатами. Началась жуткая мешанина, нападавшие дрались как бешеные ахоги, а когда их как-либо ранили – лопались, словно мыльные пузыри.
Сотни пустых реплик, не заряженных ни единым заклинанием, отвлекали целый корпус, пока единственный настоящий волшебник быстро шагал к воде. Добравшись до кромки, он взвалил тело Борнвивара на себя и силой мысли вырвал стержень из ноги помощника. Брат-рядовой Денгор упал навзничь и стал быстро разлагаться, а его убийца канул в толщах вод.
– Извольте, господин, генерал-лейтенант, живой и невредимый.
Из прозрачных глаз сарона пропала обычная снулость, они едва не лезли из орбит. В то же время белый гном громогласно хохотал и колотил кулаком по столу. Его бока ужасно болели, голос переходил в судорожный хрип, по щекам катились слезы, но бородач никак не мог уняться.
– Послушай, братец, – проникновенно заговорил Денестре, кладя унизанную перстнями руку на плечо мага, – а не мог бы ты мне и Радована Багряного достать, а? Я бы тебя маршалом сделал и на дочери своей женил. Или, если хочешь, жену мою бери, ей двадцать, и она умеет такие вещи…
– Милорд, если вы хотели от меня избавиться, надо было сразу заказывать короля. Ильжбериты поплатились за свое неуважение к магии и пренебрежение волшебниками. Радован такого не допустил бы, у него везде опытные телохранители, а уж теперь они будут вдвое бдительнее.
Сарон раздраженно цыкнул языком, но гному явно было на это плевать, он не мог остановить смеха.
– С ним все в порядке?
– Более чем.
– Отчего он так хохочет?
– Не знаю. – Денестре опустился на резной стул, потирая виски. – Возможно, его веселит то, что мы с Грэхамом побились об заклад и твой успех стоил мне небольшого состояния.
– Надо было верить в меня.
– Да уж, легко подмечать чужие ошибки, когда дело уже сделано. Хотя… возможно, он веселится, перебирая в памяти текст, который мы вложили в те письма…
Гном свалился со стула.
– Они достигнут Радована, говоришь? М-да. Какой конфуз. Хотя, раз уж мы все равно воюем…
– Ой, не могу! Ща портки намочу!
– Ну довольно, Грэхам! Ты ведь уважаемый гном! А что до вас, господин Синда… – Денестре вернулся к своему обычному состоянию. – Для формирования егерского батальона мне нужен список солдат и офицеров…
Майрон изъял из сумки заранее подготовленные листы с именами.
– Ваша самонадеянность меня одинаково раздражает и восхищает.
– Что с остальными требованиями?
– Сейчас же отошлю приказ в королевскую канцелярию, но это требует времени. В условиях запрета на магическое перемещение – особенно. Придется положиться на почтовых птиц.
– Я обожду.
– Не сомневаюсь. Или вы можете, так сказать, закрепить положительное впечатление. Мне определенно нужен такой человек среди союзников, и я дам вам обещанное, однако… хотелось бы обрести полную уверенность.
– К делу. – Майрон ожидал, что его попытаются чрезмерно использовать, так что решил немного потерпеть.
Подтверждением доверия стало представление серому магу большой стратегической карты, используемой главным штабом военных сил Марахога.
– К сожалению, наступление риденцев было столь массированным, что сармарку Ковхидар мы потеряли. Сейчас на пути врага стоит полноводный Оред, а пользоваться магией для переброски сил мы ему не позволяем. Это дает нам время для маневра, сбора сил и подготовки обороны, однако скоро, может статься, наступление продолжится. Нам стало известно, что из Парс-де-ре-Наля вышла флотилия: тридцать кораблей, из которых половина – транспортники для переправки солдат, а вторая половина – боевые. Они уже прошли соединение трех рек и поднимаются по Ореду. Скоро часть риденских войск отойдет восточнее, где корабли примут их на борт и перебросят на северный берег. У меня, к сожалению, сейчас нет сил для предотвращения этого маневра.
– Что требуется от меня?
– Странный вопрос. Корабли не должны прибыть к месту погрузки войск.
– Хорошо.
– На них много солдат и оружия.
– Я понял.
– И магов тоже. Они защищают флот и расчищают лед с пути следования.
– Разумеется. Дайте мне более точные координаты, и я обо всем позабочусь.
– Побьемся об заклад, что он преуспеет? – предложил сарону белый гном, когда волшебник покинул шатер.
– Отстань, Грэхам, я и так уже нищий из-за тебя.
Альфонсо де ля Ратта вытащил из ножен магический клинок и в тысячный раз подивился внутреннему сиянию металла. Долгое время он был вынужден пользоваться мерзким жезлом, никудышным и слабым артефактом, который ему в качестве наказания запрещали менять. Это была унизительная, жалкая участь, которую колдун перенес стоически. Теперь, когда были сформированы Драконы Нового Грогана, все маги, чародеи и колдуны, вступившие в это боевое крыло Мозаики, получали комплект зачарованных лат и магический меч. И до чего же они были хороши!
Новые артефакты заставляли Альфонсо чувствовать себя непобедимым: невесомые доспехи постоянно подпитывали магической силой, способные самостоятельно выставлять защитные заклинания; алый плащ позволял без труда левитировать; клинок хранил несколько стационарных боевых заклинаний, их не надо было даже знать, достаточно пожелать и взмахнуть, чтобы уничтожить кого угодно; шлем, украшенный рогами и драконьей мордой, венчал этот набор сокровищ, он позволял поддерживать связь со всеми ближайшими собратьями, мгновенно пробуждал чары Истинного Зрения, Внутреннего Взора и еще многие другие, позволявшие лучше ориентироваться. И все это теперь принадлежало Альфонсо.
Колдун приблизился к носу корабля, взмахнул клинком и послал вперед волну раскаленного воздуха, топившую ледяной панцирь Ореда. Флотилия продолжала плыть в облаках теплого пара, неустанно работая веслами, в то время как по обоим берегам уже долгое время мрачнел Киханский лес.
– Ведущий – группе, – произнес Альфонсо, – все чисто.
– Второй: все чисто.