пришлось повернуть назад.
Позднее они вдоль реки, что текла мимо Нерушимого города, отправились на южное побережье и оттуда полетели на восток вдоль кромки дождевых лесов. Ласточка отмечала у себя на карте новые острова и полуострова. И ей, и Небу было интересно заглянуть в дождевой лес, но из джунглей доносились странные звуки, да и деревья росли так густо, что пролететь через чащу вряд ли удалось бы. Так что в конце концов Ласточка просто закрасила эту область на карте тёмно-зелёным и пометила: «А тут растут деревья».
Небо учился летать до тех пор, пока Ласточка не сочла, что получается просто отлично. К тому же он, возя её, был очень осторожен. Единственными местами на материке, куда они не заглянули, оставались пустыня да лежавшая за ней арктическая тундра. Всякий раз при взгляде на пустыню Ласточка начинала нервничать: ей претило оставаться на открытом месте, где нет укрытий от драконов и людей.
Когда же Ласточке становилось нечего читать или ей нужна была новая одежда, они летели в долину у Нерушимого города, и Небо отсиживался в укрытии, дожидаясь, пока Ласточка сбегает на рынок. Там она забиралась на дерево и наблюдала за очередью у подножья утёса, порой по несколько дней – но не дольше двух, – пока не спустится принц Неустрашимый. Затем шла к нему и в обмен на драконью чешуйку получала всё необходимое.
Однажды, когда Ласточке было лет двенадцать, Неустрашимый пригласил её в гости к себе в поместье.
– Оно очень большое, – гордо заявил он.
– Мур-р, – подтвердила кошка. Неустрашимый к тому времени вырос чуть выше Ласточки (что ей не нравилось), однако кошка все равно казалась слишком крупной для него. Мальчик по-прежнему всюду таскал питомца с собой, а Ласточка по-прежнему отказывалась называть его Драконом.
– Ты просто обалдеешь, – пообещал он и жеманно пригладил волосы. Локоны он отрастил длинные, за бровями стал ухаживать, а в крупном серебряном перстне носил одну из чешуек Неба. В тон ей он надел бледно-оранжевую мантию.
– Фе, – пожала плечами Ласточка и взяла ещё книгу. В очереди к вратам они встретили одну семью – у них Ласточка увидела книг десять, которые ещё не читала. Все она не унесла бы и потому мучилась выбором. – Дом есть дом, четыре стены да крыша.
– В моем стены БОЛЬШИЕ, – проворчал Неустрашимый. – Мой дом гораздо больше твоего!
– И? Стен у вас в городе и так многовато. Чувство, что если поднимусь туда, то назад уже не выйду. – Про себя она добавила: «А Небо прилетит меня спасать, и его подстрелят».
– Глупости, – сказал принц. – Вот увидишь, как у нас там просторно и удивительно, сама уходить не захочешь.
– Да? Меня удочерит большая странная семья и посадит в коробку из стен? А может, ещё и ошейник наденет, чтобы все видели, что я их собственность?
– Можешь привести свою семью, – сказал принц голосом, каким всегда говорил, воображая себя очень хитрым и осторожным. – Сколько вас человек? Я бы сказал отцу подыскать вам местечко. Кому такое не понравится? Всем хочется жить у нас, да не всем дозволено. Но меня отец послушает. У-ух, мы станем соседями! Нынешние мне все равно не нравятся, вот бы их выгнали.
– Я не хочу жить в Нерушимом городе, – твердо заявила Ласточка.
– Так мы будем видеться постоянно, – вкрадчиво проговорил Неустрашимый.
Ласточка выгнула бровь:
– С чего ты взял, что нам это понравится?
– Все хотят дружить со мной!
– Если стану жить с тобой по соседству, то не смогу приносить редкие драконьи чешуйки, которые ты так любишь. В следующий раз, глядя на сотни своих друзей, подумай, что тебе нужнее: еще один друг, который тебя не выносит, или самые редкие в городе чешуйки? Сразу полегчает.
– Ничего-то ты не понимаешь, – пробурчал Неустрашимый.
– Беру эти пять, – сказала Ласточка женщине с книгами. – Ты купишь остальные, – сказала она потом Неустрашимому, – и принесёшь в следующий раз, когда я приду.
– Мне что, таскать их туда-сюда каждый день в ожидании, когда ты соизволишь явиться? – возмутился он.
– Как будто ты ногами ходишь, – рассмеялась Ласточка. – У тебя давно есть собственная чудо-люлька, я видела.
Последние несколько лет вверх и вниз, кроме грузовой платформы, ходила пассажирская корзина. Ласточке было интересно, много ли людей пользуются ею, кроме принца? И часто ли он сам спускается с утёса, проверяя, не пришла ли Ласточка?
Книги она сложила в купленную тут же заплечную сумку. Сделала вид, будто не обращает внимания, как Неустрашимый у неё за спиной – к её удовольствию – покупает оставшиеся пять и передаёт их телохранителю.
– Ну, так и когда ты вернешься? – спросил он, провожая Ласточку в конец очереди.
– Не знаю, – как обычно, ответила она. – Знаю только, что мы оба к тому времени ещё не помрём.
– Хорошо бы.
Ласточка направилась было в сторону реки и сильно удивилась, когда он схватил её за руку, однако стоило обернуться, и Неустрашимый отпустил её.
– Я только хотел сказать, – залепетал он, – что очень зол на тебя, раз ты не хочешь прийти и посмотреть мой дом. Но … надеюсь, ты скоро вернёшься, потому что с тобой интересно. Только в этот раз не тяни целый год.
– А что, прошел год? – удивилась Ласточка. – Ха, ну ладно, поглядим. – Вид у него сделался оскорблённым, поэтому она добавила: – Ты вроде тоже не скучный. Второй, наверное, мой самый интересный друг.
Неустрашимый повеселел, и Ласточка не стала упоминать, что друзей у неё всего двое и что сам Неустрашимый в их число входит со скрипом.
Два года спустя это аукнулось, когда он попросил её руки и сердца.
Глава 11
Листик разложил на столе схему, и Клюковка склонилась над ней, благоговейно ахнув.
– Получилось, – сказал Бор. – Листик! Это просто удивительно.
– Ты безумный храбрец, парень, – похвалил Тимьян.
Многие месяцы Листик украдкой по чуть-чуть срисовывал карту, аккуратно перенося карандашом каждую деталь, в то время как его сердце бухало в груди и при каждом звуке за дверью кабинета казалось, что это возвращается мастер Форель.
– Это впрямь дворец горных драконов? – недоверчиво спросил Мухомор. – Откуда нам знать? А это что ещё такое? – спросил он, ткнув в пятнышко в левом верхнем углу. – А это … «тюрьма»? Что-то не похоже на тюрьму, скорее, на кучу колонн.
– Я срисовал как было, – напомнил Листик. – Придется поверить, что все, кто приложил к ней лапу и руку, знали свое дело.
Мухомор фыркнул, а все остальные закивали, соглашаясь с Листиком.
– Это всё меняет? – спросила Рябинка. – План у нас рисковый, но с картой может и сработать.
Листик улыбнулся сестре снизу вверх. Он превратился в рослого пятнадцатилетнего подростка, но она по-прежнему была выше.
– Я сделал это ради Ласточки, – сказал он.
Сестра отвернулась, но в её взгляде Листик успел заметить тоску и ещё какое-то чувство.
– Ну не знаю, – проворчал Мухомор. – Если карта хоть немного верна, то наш план ещё глупее, чем я думал. Вы посмотрите, сколько тут ярусов! Где на них сокровища?
– Если верить пометкам, то большая часть здесь, – ответил Листик, указывая на пару комнат ближе к центру дворца. – Только мы не знаем, насколько карта стара. Вдруг сокровищницу перенесли.
– Прелестно. – Мухомор закатил глаза. – То есть нам предстоит влезть в кишащий драконами дворец, поверив детскому рисунку, сделанному по старой ненадежной карте, которую вообще могли выдумать?
– А что, да, я пойду, – вызвался Тимьян. – Я не боюсь.
Он с вызовом подмигнул братцу, что было, наверное, лишним: Мухомор ответил сердитым взглядом и, бормоча что-то себе под нос, поплелся вон из комнаты.
– Спасибо, Листик, – сказал Бор, кладя руку ему на плечо. – Возвращайся к шаманам. Мы пока изучим карту и придумаем, как быть.
Два дня спустя Рябинка пришла к калитке шаманского сада. Пришла посреди дня, как никогда ещё не поступала, а Листик ещё никогда не видел на её лице такого выражения: казалось, она одновременно пытается не взорваться, не расклеиться и не зарезать кого-нибудь.
– Э-э, – протянул он, оглянувшись на второго ученика, копавшегося чуть поодаль в цветочной клумбе у дома, за грядкой с фасолью. – Привет.
– Листик, – прошептала Рябинка. Ухватившись за прутья, она присела на карточки и заговорила: – У нас беда.
Листик нарочно просыпал из ведра стручки фасоли и опустился на колени собрать их.
– Что стряслось? – шёпотом спросил он. Мастер Форель сидел в доме, но кто знает, вдруг он подглядывал за ними из-за пыльной занавески?
Рябинка нервно сучила пальцами.
– Карта, – сказала она. – Карта или что это там … Короче, она пропала.
Теперь уже Листик просыпал фасоль взаправду.
– Что?! Как так? Вы что, порвали её? Не починить?
– Да нет, она совсем пропала. Исчезла. Наверное … её украли.
– Кто? – Листик весь похолодел, будто его облепили рыбьей чешуёй. – Шаманы? Они прознали, что я сделал?
Рябинка замотала головой:
– Мы хорошо её прятали. Это кто-то свой. – Она помедлила в нерешительности. – Из наших пропал только … Мухомор.
– Пропал? – повторил Листик. Творилось нечто дурное, просто он пока не понимал, что именно. Зачем Мухомору красть карту, ведь они все вместе собирались ею воспользоваться? И куда он тогда делся?
– Мы думаем, что он в одиночку отправился во дворец, – сказала Рябинка. – Хочет сам украсть сокровище и не делиться.
– Мухомор? Он же все испортит! Тем более если пошёл туда один!
– Знаю!
– И что нам делать? Далеко отсюда дворец? У Мухомора большая фора? Успеем его догнать?
– Кого догнать? – перебил его гнусавый голос.
Рябинка вздрогнула, а Листик, глянув ей за спину, медленно поднялся на ноги. Сзади по дорожке к Рябинке незаметно приблизились два младших шамана.
Шаманка по имени Ворона была высокая и тощая; шевелюра ломких волос делала её голову похожей на поганку, а в уголках рта застыли морщины вечного недовольства. Она всегда говорила так, будто только её мнение и имело значение, а последнюю фразу повторяла повышенным тоном, как бы закрепляя её в умах слушавших.