— Какая интересная скала… — Задумчиво проговорила Куросакура. — Верхушка как будто срезана.
Я посмотрел на скалу. С расстояния в полтора-два километра она действительно выглядела плоской, но я знал, насколько обманчивы горы.
— Если бы она действительно была хотя бы плоской, даже если и не гладкой, лучшего аэродрома и искать было бы не надо. — Грустно ответил я араманди. — Но я в эти сказки не верю.
— Она действительно очень ровная. — Несколько удивлённо повторила Куросакура. — Там есть несколько валунов и ям, но они все ближе к дальнему краю, а вся середина как будто даже чем-то вымощена.
— Кэт! Скала? — Немедленно спросил я у нашей предсказательницы.
— А разве мы не туда летим с самого начала? — Удивилась алефси. — Я думала, ты потому на неё и взял курс сразу, как взлетели.
— Тогда соберись, нам понадобится некоторый запас высоты… Или нет… — Довольно широкая полоса земли у подножия скалы — метров двести, наверное — была завалена чёрными камнями, и мы все почувствовали, как поток тёплого воздуха мягко, но решительно тащит нас вверх. — А может, даже наоборот…
Высоты хватило тютелька в тютельку — метров за пятьдесят до скалы мотор всё-таки встал, несмотря на все попытки Виль протянуть ещё хоть чуть, мы скользнули к площадке и решительно выжали трапецию от себя[29], едва под колёсами замелькал явно обработанный кем-то камень. Скорость и так была уже почти нелётная, и приземлились мы на удивление мягко.
Глава 18, в которой герои отдыхают и оставляют загадку нерешённой
Видимо, когда-то скала была круглой, диаметром метров двести пятьдесят, но сейчас её западная часть, которую мы не видели, пока летели, была заметно разрушена. Края выглядели откровенно жутко — потрескавшиеся, с валяющимися там и сям валунами, и осознание трёхсотметровой бездны там, за краем, как-то ни разу не вдохновляло. Я и так-то высоты боюсь — когда просто опасаюсь, а порой, вот как сейчас, накатывает с такой силой, что даже по стремянке лезть страшно, не то что к обрыву подойти. В центре площадка была выложена двухметровыми квадратными плитами. Присмотревшись, я заподозрил, что плиты на самом деле просто нарисованы — кто-то прорезал узкие и не очень глубокие бороздки в монолитном камне — и хотел уже спросить Виль, но она сидела и смотрела на восток, видимо, прощаясь с домом, и я не стал её беспокоить.
Плиты были старые, явно вытертые ветром, но ещё можно было угадать, что по краю каждой когда-то шёл узор — тут и там сохранились отдельные следы, слишком плавные и правильные, чтобы быть шуткой природы. Кто — и, главное, как — забрался сюда и зачем проделал такой титанический труд — было совершенно неясно. Насколько я мог видеть, плиты образовывали практически правильный восьмиугольник, и были выровнены по сторонам света. На ближней ко мне прямой стороне я насчитал десять плит и двинулся к центру. Только пройдя почти половину пути и трижды споткнувшись, я заметил, что каждая следующая плита чуть выше предыдущей — на полсантиметра от силы, образуя эдакую ступенчатую микропирамиду. Потыкав в разных местах ножом, я решил, что бороздки между плитами тоже идут с небольшим уклоном — видимо, для стока воды… «Или не воды», вдруг подумалось мне, когда я вспомнил индейские ступенчатые пирамиды и чем на их вершинах занимались жрецы майя. Всего я насчитал девять «ступеней», считая верхнюю — получился квадрат восемнадцать на восемнадцать, и с каждого угла срезано по треугольнику со стороной в четыре плиты.
Центральная плита не была разделена бороздками, зато когда-то давно была покрыта гораздо более рельефным узором, чем остальные — во всяком случае, следов от него осталось заметно больше. А ещё он шёл не только по краю, но, похоже, покрывал плиту целиком. Нехорошие мысли про кровавые жертвы неведомым богам опять заворочались в глубине души, но я их старательно задвинул куда подальше: ни Виль, ни Кэт, ни Ку-тян — никто никогда ничего похожего в своих рассказах о мире не упоминал, так что есть надежда, что если жертвы и были, то остались в давно забытом прошлом. Аминь.
Чем больше я рассматривал центральную плиту, тем более знакомым мне казались остатки узора на ней, но я никак не мог сообразить, где же мог видеть что-то похожее. Я оглянулся на своих спутниц, но возле «Стрекозы» (пусть у мотодельты будет имя собственное — заслужила!) никого уже не было. Повертев головой, я обнаружил всех троих. Кэт стояла метрах в пяти от северного края плиточного восьмиугольника, вся вытянувшаяся и снова полупрозрачная. Ветер колыхал многочисленные лоскутки её неизменного маскировочного костюма, и казалось, что она вот-вот взлетит без всяких крыльев. Виль сидела возле восточной стороны, и от её фигуры разливались ощутимые даже отсюда спокойствие и гармония с миром. Куросакура, достав из ножен свои парные тесаки (после памятного нападения ледышек кузнецы другр специально сковали ей новую пару — по руке), очень медленно выполняла какие-то упражнения, насколько я смог разглядеть — с закрытыми глазами. Почему-то мне показалось, что тревожить их сейчас совершенно неуместно, и я вернулся к плитам центральной площадки. Я нутром чуял, что разгадка здесь, в центре, но никак не мог понять, что же именно меня так зацепило, и только шёпотом ругался на всех известных мне языках, пытаясь собрать остатки узора воедино. Очнулся я только около полудня, рывком, будто проснувшись, и с удивлением оглядел обведённый ножом узор на плите. С щелчком в моей голове сложилась мозаика: восемнадцать на восемнадцать — это триста двадцать четыре, минус четыре раза по десять плит с каждого угла — это двести восемьдесят четыре, и ещё четыре плиты в центре — итого, двести восемьдесят. Я достал из кармана колоду, выдернул первую попавшуюся карту и перевернул её. Узор на рубашке из линий четырёх цветов был очень похожим на тот, что на центральной плите — только чёрные линии были чуть толще и более угловатые. Старательно листая колоду, я обошёл двенадцать плит соседней ступени, наполовину подбирая, наполовину угадывая карты и скидывая на каждую плиту свою. Затем я обошёл вторую ступень и третью, вернулся на первую и поменял ошибочную карту. На выкладывание и перекладывание карт я убил почти час — под заинтересованными взглядами не вмешивавшихся спутниц, наконец-то оторвавшихся от своих занятий. Пару раз они давали советы, лучше меня опознав сильно затёртые родные слова.
Наконец, все карты лежали на своих местах — и мы были в этом уверены, ибо они соответствовали смысловым связям и правилам построения фраз. Но ничего не произошло.
Подумав, я поставил футляр колоды на центральную плиту. Снова ничего.
Ещё подумав, я встал на центральную плиту сам. Снова ничего, впрочем, учитывая, что я туда уже не раз заходил, пока выкладывал этот мегапасьянс — удивляться было нечему.
Ещё подумав, я уселся на центральную плиту и попытался помедитировать. С тем же результатом.
Видимо, оно работает не так.
Плюнув и от души выматерившись (вот ведь подстава: интереснейшая, блин, загадка и ни одной подсказки!), я собрал карты и вернулся к остальным.
— Не работает. Совсем не работает. Или оно и не должно работать, или оно должно работать не так, как я думаю, или чего-то не хватает. — Разочарованно пояснил я всем по очереди. — Вы как, отдохнули после перелёта? Я думаю, нет смысла сидеть на этой скале дольше необходимого — воды нет, еды нет, ни фига нет, одни руины… Разве что кто-нибудь найдёт потайной ход куда-нибудь внутрь, но что-то мне не верится.
— Хорошее место для инкубатора, вряд ли здесь будут какие-нибудь потайные ходы. — Уверенно заявила Куросакура, покосившись туда, где танцевала с мечами. — Энергии много и просто так не залезешь.
— Какого инкубатора? — Удивился я.
— Ну… — Замялась она. — Инкубатора… Для яиц…
— Ой, прости, пожалуйста! — Вдруг сообразил я, и уточнил без перевода. — Араманди — яйцекладущие?
— Ну да, только об этом обычно не говорят на людях.
— Ещё раз прости, я не знал. — Куросакура только отмахнулась, мол, не важно.
— Виль, а ты что скажешь? Нет здесь каких-нибудь ходов потайных?
— Да нет, сплошной камень, очень хороший монолит, в таком жильё рубить — одно удовольствие, режь его, как хочешь — не просядет, не растрескается. И да, энергии много. — Она махнула рукой на восток. — Прямо хоть мастерскую ставь. Я уже и сама отдохнула, и мотор сейчас за полчаса зарядим.
Кэт, видимо заскучав во время нашего разговора, вернулась к северному краю площадки и теперь медленно танцевала, не обращая на нас внимания. Танец её выглядел завораживающе: медленные шаги с поворотами, демонстрирующие поразительнейшую гибкость наклоны и плавные движения рук… Я представил всё то же самое, но без одежды… И немедленно постарался забыть — слишком уж уверенно порхал в её пальцах маленький кинжал, как будто что-то срезающий с кого-то невидимого.
На мой оклик Кэт среагировала не сразу, сначала довела до конца очередной фрагмент танца, срезав и отбросив в сторону ещё один лоскут одежды — и я его даже почти увидел — с невидимой фигуры в центре.
— Хорошее место силы. Очень спокойное. — Задумчиво произнесла она в ответ на мой незаданный вопрос. — Необычно.
Я покосился на запад, на разрушенный край скалы, обрывающийся куда-то вниз в каких-то десяти метрах от выложенного плитами участка. Следуя очевидной логике, там должно быть место силы воды — и тоже хорошее, я уверен, вот только проверять что-то не хотелось. Да и нет с нами никого из водного народа нерис, или найрисси, или нарисси… К счастью или к сожалению — уж не знаю, но нет.
— Если все отдохнули, давайте заряжаться и взлетать. Не думаю, что нам есть смысл сидеть здесь ещё… — Я тяжело вздохнул и снова оглядел плиты. Видимо, эта загадка так и останется неразгаданной — вряд ли у меня будет ещё одна возможность попасть сюда в обозримом будущем.