— Откуда? — настороженно спросил дворянин.
— С воды.
— Исключено! Эти твари не умеют плавать, да и течение Якона…
— Посмотрите на мост.
— Что?
— Мост, — терпеливо повторил Тобиус. — Когда я был там, мне удалось как следует рассмотреть его опоры. Уровень воды заметно упал, обнажив те участки камня, которые прежде постоянно находились под водой. Теперь водоросли и водные мхи медленно умирают на открытом воздухе.
Несколько минут сир Травеор просто стоял, глядя в реку, после чего с приглушенным ревом ударил металлическими кулаками по парапету.
— Эти… эти выродки перекрыли реку!
— Не перекрыли, — обманчиво спокойным голосом поправил Тобиус. — Скорее, они просто завалили ее где-то выше по течению в узком месте, завалили с помощью этих самых циклопов, стволами деревьев и огромными валунами. Зуланы смогли устроить запруду, и это наверняка стоило им колоссальных усилий. Для того они и увеличили количество патрулей в лесу, искали наших разведчиков, не хотели подпускать их к запруде ради эффекта неожиданности. Вода продолжает идти, но теперь Якон стал не таким глубоким у Кальпа и не таким быстрым. Вы знаете, что делал этот Крон в лесах, пока остальные зуланы бесновались в Каребекланде? Я не знаю, но, думаю, он денно и нощно лелеял мечты сомкнуть клыки на вашей шее, господин комендант. А после того как беглые зуланы присоединились к нему, он получил подробные знания о том, как мы, ривы, обороняем свои крепости. Этот варвар действительно продумывает тактику и стратегию. Вот вам мои мысли, сир.
— Ты можешь что-нибудь предпринять?
— Я нужен здесь.
Зуланы уже подтаскивали к воде то, что, возможно, могло бы именоваться лодками. Стволы древ-великанов, ошкуренные, с выдолбленной сердцевиной и установленными деревянными щитами, уже вспарывали мелководье западного берега. Зуланы запрыгивали на эти длинные неустойчивые суденышки и гребли всем, чем попало — ветками, самодельным подобием весел — всем. Одна, три, шесть, десять, тринадцать, двадцать пять, все новые и новые лодки скатывались в воду, и каждая несла на себе по полтора, два, а то и два с половиной десятка могучих гребцов.
— Артиллерия, не спать! Мушкетеры, пли! Лучники, поджигай! На дно их! На дно выродков!
Пушечные ядра, стрелы и пули устремились к приближающейся флотилии. Даже не попадая по мишеням, плюхающиеся в воду ядра создавали достаточные волны, чтобы переворачивать неустойчивые примитивные лодки.
— Вот так! Не мешкать! Перезаряжать скорее!
Лучники вели стрельбу навесом, арбалетчики не спешили, выцеливая неосторожно высунувшихся одноглазых, мушкетеры били по щитам, разнося их в щепы и открывая врага арбалетным болтам. Стрелки и артиллеристы торопились как могли, стрела за стрелой, пуля за пулей, ядро за ядром, но лодки продолжали спускаться на воду, и упорные варвары неистово гребли, несмотря на смерть, свистевшую над их головами.
— Вот так! Так! Не мешкать! Когда они будут здесь, стрелять будет уже поздно! Топите их! — ревел сир Травеор, потрясая мечом.
Тобиус опустил защитное поле и ударил по Якону чередой ярких молний, убивая тех зуланов, которые еще бултыхались в воде и цеплялись за лодки. Он временно перешел в наступление, опустошая жезл и посох, метая гудящие, трескучие, визжащие сгустки убийственной магии, взрывая лодки вместе с гребцами и отправляя их останки на дно. От этого благородного дела его отвлекли крики солдат, ставшие громче. Защитники Кальпа указывали вверх и вдаль, туда, где над лесом поднималось огромнее хищное облако, стая бесперых летунов — дрессированных зуланских питомцев. Самые крупные несли на спинах подобных, а более мелкие следовали за ними как стаи летучих псов, готовых к травле каменной черепахи Кальпа.
— Угроза с воды и воздуха, приготовиться! Артиллерия бьет по воде, все остальные — по воздуху! — приказал комендант. — Передать во все башни!
— Пора заканчивать этот балаган. — Тобиус взлетел над крепостью и устремился на запад.
Прежде всего он должен был прекратить переправку зуланов через реку, для этого волшебник снизился, долетел до западного берега над самой водой и врезался в толпу дикарей, мельтешивших возле лодок. Пользуясь мгновениями замешательства, он высвободил из свитка-хранилища обоих композитных големов, и те, изрыгая пламя из всех затворок и труб, ринулись топтать и жечь зуланскую орду вместе с лодками. Ни копья, ни стрелы, ни бездумная храбрость не причиняли вреда кирпичам, напитанным магией, а потоки живого огня из жерла ходячих доменных печей прожаривали беззащитных зуланов до обугленных костей.
Выиграв немного больше времени, маг сплел одно из новых своих заклинаний, одно из тех, которые он утащил из Шангруна, — Равноправные Братья. Вокруг него появилось девять его собственных копий, девять двойников, внешне неотличимых от него самого и имеющих в себе одну десятую всех его сил. Двойникам не нужны были приказы, они знали его помыслы и без лишних слов создали посреди зуланского стана магический круг. Десять голосов начали читать речитативы, и десять посохов синхронно начали колотить по земле. Речитативы были разные — именно для этого, для ускорения чар призыва волшебник и создал себе в помощь девять дополнительных ртов. Сложные чертежи, схемы и плетения кружились в воздухе, закручиваясь под немыслимыми градусами, и вытягивали в мир смертных сущность, этому миру не принадлежавшую. Она материализовалась постепенно, но быстро — сначала скелет, потом мышцы, затем толстая, как броня, синяя шкура, укрывшая длинную тушу болотного ящера величиной с дом. Из его нижней челюсти частоколом поднимались длинные клыки, вдоль спины и на хвосте росли гребни из ярко-красных острых пластин. Тобиус призвал Аркодиллона, одного из зверей Понгемониуса, себе в помощь.
Существо, похожее на исполинскую рептилию, медленно повернуло костистую голову, рассматривая одинаковых волшебников желтым глазом, а затем внезапно обрушило на них удар хвоста. Девятеро лишних исчезли — остался только один Тобиус, повалившийся на землю, над которым нависла кошмарная синяя туша. Пасть Аркодиллона, длинная и широкая настолько, что в ней смогла бы уместиться пара племенных быков, открылась, и оттуда донесся низкий рокочущий бас:
— Тобиус, волшебник, который призвал меня в Валемар, достоин ли ты распоряжаться мною?
Зубы Аркодиллона были страшны, особенно те, что росли спереди из нижней челюсти: на любой из них, словно на кол, можно было бы насадить человека.
— Мои помыслы открыты для тебя, Аркодиллон, в них нет ни величия, ни особых амбиций, но они чисты и честны! Мне достало искусности и силы, чтобы стать первым за много веков, кто смог провести тебя в этот мир, но достоин ли я, можешь решить лишь ты!
Зверь Понгемониуса не стал торопиться. Его не тревожили зуланы, мельтешащие вокруг, он не боялся никого и ничего, будучи могучим и почти неуязвимым существом. Из его желтых глаз в желтые глаза Тобиуса взирала мифическая древность, Аркодиллон являлся в Мир Павшего Дракона в эпохи расцвета магии, его глаза видели легендарных волшебников, и он внимал их приказам. Теперь же древний зверь решал — достоин ли этот тощий юнец права отдавать приказы ему, одному из великих зверей Понгемониуса?
— Чисты и честны, честны и чисты, — донеслось из темной утробы, — приказывай, маленький волшебник!
Тобиус поднялся с земли, подступил к ящеру-гиганту и возложил на его броню свою руку, насыщая тело зверя магией. Спинные пластины Аркодиллона налились светом, и внутри чудища родилось удовлетворенное, но настораживающее гудение.
— Достаточно, теперь не мешайся, а то не пощажу!
Ужасающая пасть зверя исторгла луч пульсирующего синего света, создавший в рядах мечущихся зуланов длинную просеку. Големы разносили вокруг ревущее пламя, а зверь Понгемониуса начал испепелять дикарей десятками.
— Полагаюсь на тебя! — крикнул Тобиус.
Оставив големов и зверя биться с зуланами, Тобиус поднялся в небо, чтобы устроить там пляску беснующихся огней. Волшебник сотворил в воздухе Огненное Облако, породив кипящий красный сгусток пламени, источающий жар и длинные огненные протуберанцы. Множество летунов погибло, угодив в это хаотично расширяющееся, сжимающееся и меняющее форму заклинание. Свою задачу они выполнили — летуны оттянули внимание стрелков на себя и позволили части зуланов подплыть под стены Кальпа. Ослабшее течение Якона не снесло и не потопило утлый флот варваров, веревки с костяными и железными крючьями взлетели ввысь, цепляясь за стены, и, как огромные пауки по нитям паутины, зуланы поползли вверх. В них летели пули и стрелы, защитники скидывали на головы врагов самые мелкие из булыжников, которыми крепость забросали циклопы, но одноглазые продолжали карабкаться, кровоточа, собирая плотью снаряды, но проявляя свою пугающую остервенелую выносливость.
— На дно их! — долетел до ушей мага свирепый возглас со стен. — Рубить веревки, сбрасывать крюки! Бросайте камни! Камни!
Комендант метался по стене, руководя обороной. Первые зуланы уже успели вскарабкаться на самый верх, невзирая на ожесточенное сопротивление людей. Начался бой на галереях, и, пока латники рубились с озверевшими людоедами, стрелки отступали со стен в башни и баррикадировались там. В первую очередь они закрыли путь с галереи внутрь цитадели, как главного нервного узла всей структуры крепости. Альдемарк приказал им бить из бойниц и не давать зуланам распространиться по стенам, хотя те с упорством продолжали переваливаться через парапет, мокрые, окровавленные и озлобленные до предела.
Тобиус ударил по стене Огненным Кнутом, перерезая веревки и тем самым немного замедлив врага. Он спрыгнул на галерею и немедленно вступил в бой, вращая посохом. Его стремительные движения, гибкость и невероятные кульбиты, присущие скорее длиннохвостой обезьяне, нежели человеку, перемежались с заклинаниями, и громадные дикари падали замертво, не успев добраться до волшебника, либо погибали от прикосновений посоха, который кипятил или замораживал их кровь. Боевое искусство клана Длиннохвостых народа сару-хэм, которому Тобиус прилежно учился, позволяло использовать шест как смертоносное оружие. Это искусство Тобиус использовал, орудуя посохом как копьем и разя врагов смертельными выпадами направо и налево.