На последнем изогнутом пролете лестницы, столь широком, что на нем без труда могли бы разойтись два огра, он увидел их, их всех — всех управителей Академии разом. После блуждания по безлюдным этажам их внезапное появление его немного напугало, а то, что они не двигались, напугало его еще больше. Приблизившись, магистр рассмотрел каждого из десяти архимагов, правивших в этих стенах, но они на него не смотрели. Нечто подобное беспрестанно двигающемуся и меняющему конфигурацию полю либо чехлу из прозрачного приглушающего свет материала, похожего на черную мыльную пленку с золотистыми гранями, окружало тела неподвижных волшебников. Подобно изваяниям, в этих странных темницах они замерли на лестнице, почти добравшись до дверей зала совета. Очень быстро Тобиус понял, что его аналитические способности и чары соответствующей направленности ничего не могут сотворить с чужой магией — она была чем-то за гранью понимания, а времени на всестороннее изучение он не имел. Оставалось лишь преодолеть те ступени, которых не смогли преодолеть архимаги, и пройти сквозь обсидиановые двери.
Помещение, расположенное под самой крышей главной башни, являлось круглым залом, в котором все покрывал драгоценный черный обсидиан с глубоким фиолетовым отсветом. Узоры, прятавшиеся внутри граней вулканического стекла, зачаровывали своим медленным танцем, который был заметен, лишь если присмотреться к темной, как душа грешника, поверхности. Стены зала не имели строго вертикальной конфигурации, они куполообразно сходились к громадной магической люстре в центре под изящным плавным уклоном и изобиловали узкими оконцами. Сквозь их витражи в мрачное помещение прежде проникал свет, окрашивавшийся живыми яркими цветами, но когда Тобиус вошел, единственным источником света для него остались золотисто-желтые кристаллы-освещальники, парившие по периметру стен. Снаружи будто царила ночь, а внутри помещения от холода изо рта шел пар.
Четверо волшебников основали Академию Ривена после того, как пала Гроганская империя, и долгое время количество управителей не менялось, преемники заменяли своих наставников, и управителей оставалось четверо. Но со временем, по тем или иным причинам, совет ширился. Управителей становилось больше — пятеро, затем соответственно шестеро и так далее. Ныне считалось допустимым, чтобы десятеро архимагов сидели в совете. Многие роптали, говоря, что увеличение числа управителей было прямо пропорционально деградации магического искусства, якобы ныне магия и маги более чем в два раза уступали тем, кто закладывал первые камни, и это далеко не предел. Рано или поздно управителей могло стать еще больше. Как бы то ни было, девять из десяти каменных тронов, тяжелых неподъемных кусков черного мрамора, на которых прежде заседали управители, были разбиты, а десятый переставлен в дальнюю от входа часть зала. Переставлен и занят.
Он не поднял глаз от книги, лежавшей на его коленях, когда Тобиус обошел мраморные осколки и остановился, не доходя до трона; его посох парил по правую руку от хозяина, укутанный в мягкое мерцание, время от времени менявшее цвет. Тобиус ждал, а он не замечал юношу, то и дело перелистывая страницы.
— У тебя есть ко мне какие-то вопросы? — спросил Шивариус, не отвлекаясь от чтения?
— Зачем?
— Зачем «что»?
— Зачем и как вы все это сделали? Эта война, этот обман — зачем?
— Хм. — Архимаг выпрямился на троне и окинул юношу внимательным взглядом. — Власть в Ривене я захватил, чтобы сделать свое родное королевство опорной точкой для ведения войны. Я хотел бы, чтобы Ривен оказался подготовлен к тому, что ждет весь Вестеррайх в самом скором времени, но Бейерон, этот старый занудливый дурак, мне мешал. Подавить его разум я не мог, ибо маги не могут повелевать королями. Законы Джассара этого не терпят. Поэтому я стал придворным магом рода Вольферинов, подчинил лорда Валарика своей воле и с его помощью сместил старого короля с трона. Пользуясь одурманенным герцогом как марионеткой, я произвел нужные реформы, вооружил и обучил армию. Я не подозревал, что все мои усилия окажутся растрачены на то, чтобы защититься от орды варваров, так некстати явившейся с запада. Особенно сильно меня печалит то, что эта война действительно стала последствием моих предшествующих действий, ведь я…
— Я знаю. Крон рассказал мне о желтоглазом человеке, и на Оре я тоже слышал о вас. Не совсем понял, что старуха подразумевала под «драконьими ублюдками», но, в общем, если связь серого дара и желтых глаз действительно существует, то до меня это вы были тем серым магом, что путешествовал в поисках Шангруна, не так ли?
— Да. Прежние управители отослали меня на север. Они, как и нынешние, не верили в существование Шангруна по-настоящему, просто хотели избавиться от выскочки. Но я нашел его, Тобиус. Как и ты. Только меня управители отсылали не за Афивианскими свитками, а за книгой Инкванога. Весьма любопытный документ, кстати.
Избавиться от выскочки, подумал Тобиус, и его бросило в жар, а потом в холод. Неужели они хотели и от него избавиться?
— Значит, война?
Шивариус Многогранник легонько кивнул.
— Мне нравится в тебе, Тобиус, то, что ты сразу обращаешься к самому важному. У тебя наверняка много вопросов по поводу твоей ссылки, но ты услышал это страшное слово «война», и ты знаешь, что теперь ничего важнее быть не может. Ты ведь поглядел на войну, верно? Она тебе не понравилась.
— Что вы задумали? — стараясь хранить самообладание, спросил серый магистр.
Шивариус помедлил недолго.
— Если вкратце, то моя заветная мечта, Тобиус, заключается в том, чтобы начать Вторую Эпоху Великих Чаров. Я хочу вернуть обратно времена зенита нашего могущества, вернуть магам знания, которые некогда делали их подобными богам. Джассар дал нам все это, но как только он исчез, мы все похерили. Горько. Горько осознавать такой огромный изъян и такую никчемность нашего рода. Второй шанс, Тобиус, — я намерен дать его магам и магии.
— И для этого нужно развязывать войну?
— Чтобы перекроить Вестеррайх и завладеть им по праву — да. — Шивариус позволил себе слегка улыбнуться. — Ты не называешь меня безумцем и не сомневаешься в серьезности моих намерений, это радует.
— Вы захватили целую страну, создали свой собственный орден магов, ухитрились удержать все в тайне, а за той дверью стоят беспомощные десятеро могущественнейших волшебников по эту сторону Хребта, и я, ваше могущество, очень ясно представляю себе, насколько вы серьезны.
— Если бы это было так, ты бы уже ползал на коленях и умолял тебя не убивать. Однако стоишь ты прямо, а значит, на что-то надеешься.
— Надеюсь понять, о каком таком праве вы сказали. Ведь как вы заметили тогда, в Тефраске, волшебник даже на собственный дом права не имеет, разве же может он владеть землями и разумными существами немагической природы? Не может. Так сказал Джассар: магам — магово, ни править людьми, ни носить корон нам нельзя. А раз Джассар сказал — это закон магии. Закон, который сам следит за своим исполнением и…
— Я от крови дракона, — провозгласил Шивариус, чем сбил Тобиуса с толку, — от крови Грогана. Понимаешь?
— Нет, — честно ответил Тобиус.
— Верю. Я драконов бастард, Тобиус. Да и ты тоже. Пускай это станет молотом Господа-Кузнеца, который с небес рухнул тебе на темечко, но теперь ты знаешь, что мы с тобой от крови дракона. Мы драконовы бастарды, чей род по линии отцов восходит к Императору-дракону Саросу Драконогласому через его далекого потомка Рискана Отца Драконов, а к Рискану нас ведет жиденькая кровная линия от одного из его внуков или правнуков, незаконнорожденных бастардов дома Грогана. Были такие бастарды тысячи лет назад. Но это все история. Главное — что ты и я унаследовали свои глаза, не кошачьи, ибо сие есмь ложь, а истинно драконьи, от крови древнего Грогана, и у нас есть право. Все вокруг — это владения мертвой империи, и я взял на себя нелегкий труд восстановить ее. Как говаривал Сарос Гроган: «Когда вылупляется дракон, яичная скорлупа не может оставаться целой».
— Пожалуй, я поторопился, посчитав вас полностью вменяемым.
На это оскорбление архимаг лишь качнул головой.
— Ты видел драконов, Тобиус. Ты смотрел им в глаза и ушел живым. Поскольку твоя жизнь практически точь-в-точь повторила мою, я уверен, что ты спасся исключительно благодаря тому, что отважно взглянул смерти в глаза. Очи драконов желты, как и наши с тобой, мы одной крови. Но ты не спеши меня опровергать, не спеши со мной соглашаться. С этой мыслью надо переспать, да, переспать, и не одну ночь. Думаю, если ты узнаешь, чья еще кровь намешана в наших с тобой жилах, ты точно откажешься меня слушать, а потому об этом лучше помолчу. Вернувшись к делам более насущным, я поведаю тебе вот о чем: управители Академии — выродки. Вырождающиеся узколобые и трясущиеся за свои титулы деграданты, которые губят последнюю надежду на возрождение прежней славы магического сообщества. В свое время меня, молодого и талантливого, уж извини за нескромную правду, они отправили на Ору, как одного из многих до меня. Найди Шангрун, сказали они мне. На самом деле я должен был умереть там, чтобы не мозолил глаза своей самонадеянной и наглой персоной здесь, в замшелых стенах любящей Академии.
Он улыбнулся, мрачно и зло.
— И я умер. По крайней мере, моя Путеводная Нить оборвалась, и сердце остановилось в определенный момент. Не спрашивай, почему я еще жив, это не имеет значения. Главное, что я жив и что я нашел Шангрун. А там я нашел правду о своем происхождении. Есть документы, есть свидетельства, дневники, все честь по чести, мы — незаконнорожденные побочные дети династии Гроганов. Тех самых, да. Последние представители, изрядно разбавленные, но кто будет на это жаловаться, раз Возмездие Далии уничтожило законных? Никто. Так вот, в Шангруне я нашел новый смысл, обратился к самой яркой звезде нашей истории, к Джассару — и он направил меня, выражаясь фигурально. Посмотри-ка, что я нашел в зуланских степях.
Архимаг закрыл книгу, которая все это время лежала у него на коленях, и позволил ей переплыть по воздуху в руки Тобиуса. То был довольно большой фолиант в твердой каменной обложке цвета слоновой кости, тяжелый, древний. Обложку покрывала искуснейшая резьба, сложные узоры, похожие на муравьиный лабиринт, множество магических знаков, знакомых и не очень, а в центр уместился символ, которого сложно было не узнать — два ромба, маленький внутри большого, так что при наличии фантазии можно было увидеть в этом символе Око Неба, которое зуланы рисовали на своих телах и на телах своих зверей. Артефакт пронизывали потоки магии, складывавшиеся в причудливейшие узоры.