Вернулась чувствительность в правую руку, Исцеление, подвешенное на петлю, смогло справиться с измененным организмом, и тогда волшебник схватил толстые запястья огра и испепелил их до костей, наградив чудовище двумя обгоревшими культями. Под несмолкаемый вой магистр сорвал с шеи мертвые скрюченные пальцы и, напрягшись так, что мышцы его начали рваться, скинул с себя врага, вскочил, ударил его пяткой в помятую маску, вложив в тот удар весь свой вес. Затем, прижав рогатую голову к земле, чтобы не получить еще один заряд сырой гурханы, Тобиус вырвал из живота чудовища рыцарское копье и, пока рана не успела затянуться, вонзил в нее свою руку. Огр визжал и выл, придавленный пятой мага к земле, кости и мышцы его рук восстанавливались, но были еще слишком слабы, чтобы ухватить противника покрепче, а невыносимый жар испепелял внутренности, выжигал желудок, печень, почки, кишечник, превращал в уголь легкие и, наконец, могучее сердце.
— Вы обречены, — с последним дыханием прошептало чудовище, — люди… знамение мчится средь звезд в колеснице из огня, и всадники смерти уже проскакали над твердью, сея ужас! Я пробудился, пробудятся и остальные… грядут темные времена для вас, люди, грядут ваши муки… Неуслышанное сбудется!
— Но ты этого уже не увидишь — и никому не причинишь больше зла.
Тобиус освободил испачканную руку и отступил от затихшего трупа.
Усталость исподтишка взяла верх над ним, гигант сел прямо на землю, исходя паром от капель дождя, падающих на раскаленную кожу. Обратная метаморфоза началась, и Тобиус усох до своих истинных размеров. К нему на множестве ножек, как некая жуткая помесь камбалы и мокрицы, подполз мимик, вскарабкался на плечи и обхватил тело хозяина, приняв его форму, после чего нарастил костяные пластины, проявляя заботу и давая защиту.
— Спасибо, приятель. Надеюсь, с лордом Адрианом ничего не случилось?
— Славная победа, чар Тобиус. — Талбот Гневливый опустился на землю рядом с серым магистром. — Вы, я думаю, стали первым магом за последние четыреста лет, который убил огра.
— Мы стали первыми магами за четыреста лет, которые увидели огра, — устало ответил тот. — Я подумал, что если вся его сила идет от плоти людей, то надо ее испепелить, и он перестанет получать жизненные силы. Это скверно, чар Талбот, очень скверно.
— Скверно? Вы нашли способ убить эту тварь, да еще и так быстро! Это прекрасно!
— Нет, я говорю о том, что это огр. — Измученный Тобиус резким жестом вернул в подобающее положение криво заживший нос и быстро вытер брызнувшие слезы. — Все зло, вся нечисть, которая уже давно скрылась с глаз, сейчас возвращается в Вестеррайх. После этой проклятой Дикой Охоты все зло пришло в движение.
— Совпадение! Тварь явилась из Дикой земли, не удивлюсь, если огры и не вымирали, а просто сбежали из владений человека туда, где людей нет, а вот этот урод решил пойти с зуланами и нашел здесь свою смерть! Вставайте, чар Тобиус, вы, безусловно, герой, но не все дикари уже мертвы!
Земля вздрогнула под копытами тяжело дышащего жеребца, покрытого пеной, и вздрогнула опять, когда человек-гора сошел с его спины, покрытый измятыми и изрубленными доспехами. Он скинул с головы шлем, являя магам лицо с рассеченной губой и бровью, покрытое кровоподтеками, стянул мокрый от пота и крови подшлемник. Лорд Волтон выбросил и меч, чей клинок был испещрен зазубринами и изрядно затуплен, перехватил рукоять Медвежьей Лапы обеими руками.
Тобиус зашевелил пальцами, готовясь парализовать его, если лорд попытается его ударить, но между молодым магом и рыцарем встал старший маг.
— Милорд, если он не смог доказать свою верность королевству и, раз уж на то пошло, дому Галли, доказать своей службой и храбростью, достойными настоящего рыцаря, то мне неведомы иные способы что-либо вам доказать.
— Я знаю, что я видел! — прорычал гигант.
— Упрямство выставляет вас дураком, милорд. Что вы видели — это все не суть важно, пока есть те, кто легко обманывает человеческие глаза, я же вам говорил, Смотрите, как я могу. — Талбот Гневливый преобразился, принял облик Тобиуса, использовав простые чары Иллюзии. Даже Тобиус видел его истинное обличье сквозь тонкий слой ложной личины. А потом вокруг Волтона Галли возникли еще иллюзии. — Так, может, это я замыслил злое против своих сюзеренов? Если вы так думаете, то вы вправе меня покарать.
Иллюзии исчезли, а Талбот Гневливый развел руками, демонстрируя покорность. Тобиус видел, как опускаются многочисленные защитные чары, в которые укутываются все архимаги. Если Шатун ударит его, маг-истребитель армий… умрет нелепо и бездарно. Крайне странный поступок — ведь волшебники всегда ценят свои жизни наравне со своими Дарами, то есть превыше всего прочего.
— Я знал Фрейгара еще ребенком, Волтон, я помню ребенком тебя, и я верно служу дому Галли еще с тех времен, когда был жив твой славный дед. Если мое слово хоть что-то значит для тебя, вот оно: Тобиус Моль невиновен в смерти твоего отца.
Лорд Волтон тяжело дышал, он бился несколько часов, оставаясь в самом сердце сражения, он сделал гораздо больше, чем можно было ждать даже от человека его стати и его силы, он смог выжить, сражаясь с чудовищем, созданным для убийства людей, и в его руках было достаточно силы, чтобы нанести еще два удара, убив двоих магов. Но руки эти все-таки медленно опустились.
— Пусть живет, если ты настолько уверен в нем.
— Спасибо, милорд…
— Ведь это ты его вызволил?
— Он был нужен…
— Ты знаешь, что это значит. — Лорд Волтон поднялся в седло. — Ты свободен от своих обязанностей, волшебник, и в Тефраске ты больше не нужен.
— Я покину город, как только осада будет снята и ему ничто больше не будет грозить.
— Разумеется. — Подняв над собой булаву, Шатун направил коня в бой. — За Ривен! Врата Вестеррайха! Бейте одноглазых выродков!
Он ускакал прочь, туда, где подоспевшая пехота начала зачищать стойбище. Тобиус же стоял позади Талбота, растерянный и не находивший слов. Талбот смотрел в спину своему бывшему сюзерену молча.
— Но как же так? — наконец не выдержал молодой волшебник.
— А как иначе? — Гневливый обернулся, и на лице его играла усталая бесцветная улыбка. — Я нарушил волю своего лорда, и то, что он был не прав, совершенно не имеет значения, я больше не придворный маг герцогов Каребекландских.
— Но… если так, то как же… клятвы именем Джассара? Вы же присягали на посохе, клялись его именем?
— Ну я клялся Эркоэну Галли, клялся Фрейгару Галли, а вот Волтону Галли поклясться не успел — решил сначала наведаться к вам в камеру. К счастью, я не давал клятв служить всему роду, как было принято во времена моей молодости, и теперь я свободен.
— Вы потеряли место, которое было вашим…
— С двадцати лет, кажется. Или с тридцати? Право, память начинает меня подводить.
— Вы прожили в Тефраске сто лет, и теперь…
— Я опять перебью вас, чар Тобиус. Не стоит раздувать из этой мелочи подвиг, я поступил ахоговски правильно, помог освободить Тефраск, что приведет к освобождению Каребекланда, Ривена и всего Вестеррайха от зуланского нашествия. Оно того стоило. А теперь одевайтесь-ка в нормальное платье и беритесь за посох, тут надо все подчистить, да и лорд Адриан явно не отказался бы от помощи. Мне кажется, вы второпях не совсем чисто срастили ему ногу.
Волшебник сидел на подоконнике и рассматривал панораму Тефраска, беспрепятственно освещенную лучами солнца.
После той жуткой грозы уже две недели небо радовало чистой и глубокой голубизной без единого облачка. Несколько дней назад перед городом закончилось сожжение зуланских трупов. Денно и нощно тысячи людей стаскивали мертвечину на костры, дабы предотвратить вспышку мора. Пепел и золу с тех костров Волтон Галли приказал собирать в мешки и отправлять на городские склады. Лорд относился к жизни практично и считал, что на будущий год окажется нелишним дать народу так много дармового удобрения, сколько получится. Он прекрасно понимал, что в ближайшие пять, а то и десять лет Каребекланд ждут тяжелые времена: столько селений погублено, столько землепашцев и пастухов погибло, стольких рабочих рук будет не хватать. Придется закупать скот, мясо, хлеб у соседей, заключать договора с торговыми домами и купеческими гильдиями, опустошать казну, чтобы не допустить голода, отчислять круглые суммы на подъем для переселенцев, которые вновь заселят израненный удел, воздвигнут новые дома и заново вспашут землю. Совсем нелишним будет отдать им в хозяйство пепел тех, кто нанес области такой удар.
Из кузницы валил горячий воздух вперемешку с магическими эманациями. Тобиус был мокр от пота, но простудиться не боялся.
Шла уже вторая неделя его пребывания в Тефраске после победы в бою с зуланской ордой. За это время он смог отдохнуть и полностью восстановиться, попользоваться кузницей в башне Талбота Гневливого и даже стать учеником знаменитого волшебника. Вместе с Гневливым Тобиус ежедневно тренировался в приемах боевой магии на специально оборудованном и экранированном этаже, совершенствовал технику медитации и развивал свою систему внутренних энергетических контуров для лучшего усвоения и более эффективного использования магии. В ходе тренировок он продемонстрировал Талботу несколько своих заклинаний, тех, которые он сам создал, чем впечатлил наставника. Одно из них, Кровяной Вектор, Талбот Гневливый даже усовершенствовал. Он назвал новый вариант заклинания Векторной Гидрой и при помощи него мог создавать до семи атакующих векторов одновременно.
Когда Тобиус впервые вошел в кузницу, он обрадовался отличному качеству артефактных инструментов, сложной вязи знаков снаружи и внутри горна, поразился количеству чар, вложенных в наковальню. Вскоре он не только обновил все металлические части своих марионеточных големов, но и создал нового. К Забияке и Жнецу прибавился Стрелок. Этот голем практически не отличался от остальных двух набором частей и размерами, но вместо левого предплечья у него был арбалет, а на правом имелся двойной крюк-щипцы на пружинах, которым голем мог не только доставать из набедренного колчана болты, но и натягивать тетиву арбалета. Отдельным испытанием для Тобиуса стало создание подходящего шема, в который нужно было вплести все эти сложные действия. Самым же сложным оказалось научить бездушную куклу целиться.