на время, если можешь, — он прикрыл рукой карту, — и давай поспим».
Рей вслед за Чо прошёл за занавес в небольшую боковую каюту, в которой стояли две койки. Чо уже снимал оборванную промокшую тунику.
«Отдыхай, пока можно». Таков лозунг наших тревожных дней. Кто знает, что принесёт нам утро?
Неохотно Рей забрался в тёплое гнездо из мягких покровов. Закрыл глаза, но избавиться от мыслей ещё долго не мог.
— Ну, что мы имеем? — Харгривз упал в кресло. Тёмная щетина подчёркивала круги у него под глазами; он медленно мигал, словно ему трудно было держать веки открытыми.
— Теперь мы знаем, кто это. Его зовут Рей Осборн. Вильсон попросил его сделать снимки кургана. Он знакомый Вильсона, иногда фотографирует для местной газеты.
— Газетчик! — хрипло взорвался Харгривз. — Только газетчика нам здесь не хватало! Он нам нужен, как нейтронная бомба! — он порылся в пачке сигарет, обнаружил, что та пуста, и гневно отбросил смятую бумагу. — Вероятно, исчезновение Осборна уже заполнило все телефонные провода на востоке и западе.
— Ещё нет. В этом нам немного повезло. Осборн до сегодняшнего утра не должен был доставлять снимки. Я сообщил Вильсону, что мы их конфисковали, а Осборн арестован за проникновение на запретную территорию, — ответил Фордхэм.
— Во имя Иуды, зачем? Да ведь теперь на нас набросится вся свора! Будут тявкать о свободе прессы и всём остальном!
Директор покачал головой.
— Нет. Они все уже привыкли к мысли, что эта установка совершенно секретная. Мы утверждаем, что Вильсон направил сюда Осборна, зная, что это закрытая территория, что он пытался проникнуть в тайну. Это даёт нам выигрыш во времени: у Вильсона уже были неприятности со службой безопасности. К счастью, Осборн одинок…
— Насколько одинок? Как только Вильсон известит его семью, на нас насядут адвокаты и будут облаивать все наши ворота.
— Вот насколько, — Фордхэм взял в руки листок со стола и начал читать. — Рей Осборн, сын Лэнгли и Джанет Осборнов, принадлежащих к самым старым семействам в этой долине, близких родственников не имеет. Самый близкий — троюродный брат. Родился в 1960 году, то есть сейчас ему двадцать лет. Год проучился в колледже, потом бросил. Служил в армии за морем шесть месяцев. Специалист в боевых единоборствах без оружия и в разведке, интересуется фотографией. Десять месяцев назад его родители попали в дорожное происшествие, отец убит, мать тяжело ранена. Красный Крест добился для него демобилизации, так как некому было заботиться о матери. Он вернулся, нашёл работу на часть дня и ухаживал за матерью, ставшей инвалидом. Месяц назад она умерла. Издателю газеты он говорил, что собирается возвращаться в армию. Близких друзей у него нет; служба в армии и болезнь матери разорвали прежние знакомства. Парень спокойный, много читал, ездил по округе и снимал. Несколько фотографий сумел продать. Никаких неприятностей, его всюду хорошо принимали, но никаких прочных связей или привязанностей ни в городе, ни в других местах не завёл.
Харгривз чуть распрямился.
— Ну, что ж, если нужно было бы послать туда человека, с этим Осборном нам повезло. Ни семьи, ни друзей. Интересно…
Он смотрел на стену, но явно её не видел.
— Да? — поторопил его Фордхэм после затянувшейся паузы.
— Вы говорите, он рассказывал, что собирается вернуться на службу. Я думаю, можно убедить всех, что он это сделал. Оформим документы, и он — наш человек. Тогда мы тихо прикроем всю эту историю, а тем временем попробуем его вытащить. Наши высоколобые хотят его — и очень. То, что он сможет рассказать, стоит больше двенадцати космических платформ и одной лунной станции. Нужно вернуть его и выкачать из него всё, до последнего глотка воздуха!
— Если сможем…
— Придётся: таков приказ. Не волнуйтесь. Вам пришлют любого человека, любые материалы, какие попросите. Нам необходимо вернуть его. Вы разве не понимаете, что мы сейчас на тропе, о которой на Востоке ещё и не подозревают? Она принадлежит нам одним!
— А если он мёртв?
— Тогда нужно извлечь его тело…
— Мы, вероятно, скоро сможем снова нацелить луч. Но он охватывает только ограниченное пространство. А что если он ушёл на много миль в сторону? Проследить его мы не сможем…
Харгривз немного расслабил галстук на помятой рубашке.
— Сейчас над этим работают в новом направлении. Вы только откройте дверь, и, может, мы сумеем найти нашего человека к тому времени. Но Госпоже Удаче лучше теперь побыть с нами!
Глава 4
Сон о деревьях, о том, что он бежит между заросшими мхом стволами, а его преследует кто-то невидимый… Рей проснулся. Снаружи, за узким иллюминатором, море и ночь. Вторая койка была пуста, Чо исчез. На этот раз Осборн проснулся, полностью осознавая себя. Он здесь, а то был сон. Постепенно юноша принимал окружающее. Мир вокруг был реален, как ткань под руками. Он сел на койке.
Он потянулся за юбочкой, которую отбросил, ложась, но нащупал другую одежду. Возясь с незнакомыми пряжками и застёжками, оделся. Обул лёгкие сандалии, завязал неуклюже высокие ремни. И вышел во внешнюю каюту.
С наступлением темноты розовый свет шаров стал сильнее. В каюте никого не оказалось. Идти на палубу или подождать здесь? В нерешительности он взглянул на стену, увидел полированное зеркало и подошёл к нему.
На него смотрел незнакомец, худой, загорелый, с непослушными каштановыми волосами. Лёгкая туника полуобнажала тело, худое, но выносливое. На плечах поблескивали серебряные пряжки, усаженные маленькими зелёными камнями, талию охватывал пояс с такими же камнями. Но Рей неожиданно почувствовал тревогу. Это не Рей Осборн. И уверенность, с которой он проснулся, начала таять. Он резко отвернулся от зеркала, и в это время в каюту кто-то вошёл.
Глаза Рея расширились. Это был Чо, но муриец ничем не походил на знакомого ему оборванного пленника. Красно-золотая туника окутывала его тело. Руки и предплечья украшали дорогие браслеты. На поясе висел меч, его рукоять холодно сверкала драгоценными камнями. Длинные волосы были аккуратно убраны назад и перехвачены металлической лентой над лицом, всё ещё со следами синяков. Подобно каюте и обстановке, в нем подавляло то же изобилие ярких цветов и украшений, которое в утерянной эпохе Рея считают варварским.
Муриец рассмеялся.
«Какой у тебя удивлённый вид, брат! Неужели одежда так меняет человека? Она соответствует моему рангу. Да и тебе, — он критично взглянул на Рея, — наша одежда подходит. Ты выглядишь истинным мурийцем. Вернее, будешь выглядеть, когда отрастут волосы. Для свободнорожденного воина они слишком коротки. А теперь — еда!»
Чо хлопнул в ладоши, вошёл человек с подносом, в простой тунике. Муриец знаком пригласил Рея к столу, на который начали ставить закрытые тарелки и блюда. Рею оказалось трудно и даже невозможно определить содержимое блюд. В прошлый раз он ел как в тумане от усталости и голода, зная только, что это еда. Теперь он стал внимательнее. Мясо тушёное, мясо жареное, нарезанное маленькими кусочками. Маленькие лепёшки, которые нужно макать в джем. И терпкое вино.
Когда они закончили, муриец вздохнул.
«Не хватает только свежих фруктов. Но на корабле во многих днях от порта их и не может быть. Ты хорошо отдохнул?»
— Мне снилось… — Рей не знал, почему сказал это, и удивился резкости ответа Чо.
«Что снилось, брат?» — вопрос прозвучал как приказ, и Рей с готовностью ответил.
— Снились деревья, лес, какой я увидел, впервые оказавшись в этом мире. Снилось, что я бегу, а позади…
«Позади? — голос мурийца по-прежнему звучал властно.
— Что позади?» — спросил он Рея, когда тот сразу не ответил.
Американец пожал плечами.
— Не знаю, что, знаю только, что я бежал от него. Неважно, это всею лишь сон… — он удивился серьёзности Чо.
«„Всего лишь сон“. Как ты можешь так легко говорить об этом, брат? Сны — духовное руководство многих. Они предупреждают; они показывают чувства, которых мы не видим в бодрствующем состоянии. Неужели люди твоего времени не думали о значении снов?»
— Ну, не совсем так. Да ведь и совершенно естественно, что я во сне видел лес и бежал от какой-то загадочной опасности. Всё у меня так и началось.
«Может, ты и прав. — Но Рею показалось, что Чо не убеждён. — Пойдем на палубу?»
Он протянул Рею плащ и взял себе другой. Над кораблём висела круглая полная луна, время от времени её закрывали лёгкие облака. Вёсла были убраны, но корабль двигался вперёд, хоть и шёл без паруса. Рей понял, что постоянная вибрация корабля, вероятно, исходит от какого-то двигателя. Чо подошёл к рулевому, Рей присоединился к нему.
— Что движет корабль сейчас, когда нет вёсел?
«Сейчас покажу…» — с готовностью ответил Чо, спускаясь на шкафут. В проходе между рядами скамей для гребцов показался полуоткрытый люк; заглянув в него, Рей увидел небольшую каюту с металлическими стенами. Any, второй после Чо по старшинству на корабле, прилаживал рычаг к гудящему ящику. Именно от него исходила вибрация.
«Наш приёмник энергии. Волны энергии посылаются станциями на берегу, их улавливают на кораблях. Вблизи берега или гавани им нельзя пользоваться, а на некоторых старых кораблях нельзя даже во Внутреннем море. В таком случае используют вёсла. У каждого корабля своя длина волны, из которой он извлекает энергию, и то только в строго установленное время, конечно, если нет чрезвычайной необходимости…»
Тут к ним с сообщением подбежал Хан. Рея раздражало незнание языка, и Чо перевёл для него.
«Корабль к западу. Но он не может быть нашим, потому что наши давно отозваны. Возможно, пират — или атлант. Мы не будем обмениваться с ним сигналами, чтобы не спровоцировать нападение…»
Его прервал возглас Хана. Далеко в черноте моря над водой мигнул оранжевый свет. Чо отдал приказ, и на борту корабля мгновение спустя вспыхнул зелёный огонь. Свет в море потускнел, потом покраснел.
Чо принялся отдавать приказы. Рей отошёл с пути моряков, которые разбегались по своим местам. Свет корабля из зелёного стал жемчужно-белым, превратив ночь впереди в день. И далёкий свет тоже стал белым.