Я же вмиг напряглась и потеряла остатки недавнего блаженства. Шах-Ра развел мои бедра сильнее, и прямо в самой точке сосредоточения моего возбуждения я ощутила давление. Неконтролируемо сжалась, но не смогла закрыть глаза и смотрела на его лицо, ожидая, но не желая продолжения.
Шах-Ра наклонился и чуть коснулся моих губ. Сказал очень тихо:
— Кая, тебе придется расслабиться. Я кое-как держусь, но и у меня уже нервы сдают. Пожалуйста, помоги сама себе — доверься мне.
Легко сказать, но выполнить почти невозможно. Я зажмурилась и попыталась развести колени еще шире, медленно выдохнула. Губы Шах-Ра тут же накрыли мои и язык толкнулся внутрь резко. И почти одновременно он подался бедрами вперед, входя в меня. Сначала неприятное растяжение, а затем резкая боль. Я вскрикнула ему в рот, но звука не раздалось — Шах-Ра продолжал меня целовать яростно, как не целовал до сих пор. И внутри движения становились увереннее — он выходил, а потом снова проникал внутрь, с каждым разом все быстрее. Уже скоро он почти вколачивался в меня, но притом не ослаблял напора и в поцелуе: Шах-Ра будто брал меня сразу и языком. Боль отступила не сразу, но поверх нее волной накатывало более сильное ощущение. Я не могла подстроиться под его движения, не могла к ним привыкнуть или даже осознать, но принимала каждое полностью. Когда губы Шах-Ра переместились на шею, я услышала собственные стоны. Но это были не болезненные вскрики, и их невозможно было сдержать. И чем резче он в меня входил, чем быстрее становился, тем громче звучали эти стоны. Слишком много незнакомых ощущений, чтобы разделить их и понять каждое в отдельности.
Шах-Ра замер с последним, самым сильным толчком, и напрягся так, что его мышцы стали почти каменными. Его семя излилось внутрь. А моя нарастающая внутренняя буря схлынула, оставив чувство какой-то невыносимой пустоты. Но не хотелось ни просить о повторении, ни вообще говорить. Он вышел из меня, подхватил под колено и поцеловал во внутреннюю сторону бедра. Потом снова навис.
— Открой глаза.
Я выполнила просьбу и встретилась с ласковым, но серьезным взглядом.
— Кая, ты больше ни с кем не будешь, понятно? Я стал твоим первым мужчиной, собираюсь стать и вторым, и десятым. Прости, если сегодня был недостаточно сдержан. Могу только пообещать, что в следующий раз буду еще несдержаннее. Ты будешь кричать подо мной, а потом умолять взять тебя снова. И боюсь, я буду выполнять такие просьбы.
Я уже пришла в себя и смотрела на него с изумлением. Никакого следующего раза не будет! Конечно, ему я этого не сказала. Но он словно ждал какого-то ответа, потому я произнесла:
— Это действительно было больно. Но не так, как я ожидала.
Он вдруг перекатился на бок, обнял меня и прижал к себе. Так тесно, что я расслышала стук сердца.
— Больше боли не будет. Мы выясним вместе, что тебе нравится, и ты обязательно будешь делать то, что нравится мне. Жаль, что ты настаиваешь на секретности, я же все равно тебя не отпущу. Запомни, никто не станет тебя осуждать. Но раз так хочешь, терпеливо подожду, пока ты передумаешь. Я сделаю даже невозможное, Кая, чтобы ты не пожалела о своем выборе.
— Спасибо.
Я ответила только это, промолчав о том, что все его планы обречены на провал. Но все равно в груди после произошедшего сохранялось невероятное тепло. Как бы то ни было, но своей страстью он заразил и меня. И его трепетная нежность не была наигранной.
Глава 17НЕЖНОСТЬ И НЕНАВИСТЬ
Утром меня разбудило ласковое прикосновение. Приоткрыла глаза и невольно улыбнулась, встретившись с его взглядом. Шах-Ра тоже улыбался, проводя пальцами по волосам.
— Ты невозможно красивая, страшилка.
— И все еще «страшилка»? — я не удержалась от иронии.
— Я буду продолжать называть тебя так, пока не придумаю другого слова, отражающего всю эту невозможность. Уже рассвет. Если не хочешь никому попасться на глаза, то тебе лучше уйти сейчас. Видишь, я соблюдаю договоренности.
Стало немного тяжело. А ведь он и сам был невозможным. Но пусть ему это скажет другая женщина, которой точно буду не я. Еще одно нежное касание к волосам — от самой макушки до кончика локона. Осознав, я резко села.
— Мои волосы…
Каким-то невероятным образом мои волосы за ночь отросли до прежней длины. Схватив покрывало и прикрываясь им, я подбежала к огромному зеркалу в золотой раме и ахнула. В отражении на меня смотрела я — до всех беспощадных махинаций с внешностью. Волосы, длинные ресницы и изогнутые брови — все было на месте. В изумлении я обернулась к Шах-Ра. Но он, по всей видимости, удивлен не был. Ответил на мой немой вопрос ироничной улыбкой:
— Не смог удержаться.
— Это… магия? — я не могла поверить.
— Да. Можешь вернуть обратно, если хочешь. Я не буду возражать.
Еще раз посмотрела на свое отражение, но затем вспомнила о том, что должна сделать.
— Шах-Ра, — теперь я на него не смотрела, а сосредоточилась на поисках своей одежды. — Вчера я кое-что важное не сказала. Мне нужно поговорить с вами обоими.
Он сел и нахмурился.
— Может, потом? Надо готовиться к приему делегации.
Я неожиданно смутилась, когда подняла платье.
— Государь, вы не могли бы отвернуться? Я хочу одеться.
— Ну уж нет, — он хоть и улыбнулся, но в глазах можно было уловить новую волну желания. — Ты же на меня смотришь.
Сам он даже не думал прикрывать безупречное тело и получал удовольствие от каждого моего взгляда вскользь. Невыносимый. Невозможный. В определенном смысле совершенный, даже когда не принимает вид дракона. Я решила, что для смущения сейчас не время, потому заставила себя откинуть покрывало и одеться. Хотя и краснела от его взгляда. Шах-Ра продолжил тем же тоном, будто ничего не занимало все его внимание:
— Так что ты хотела сказать?
— Нет, я должна сказать это вам двоим. Позовите вашего брата, пожалуйста. Встретимся в библиотеке.
И до того, как он успел переспросить или возразить, поспешила покинуть спальню. В своей комнате умылась и расчесала волосы. Решила ничего с ними не делать. По крайней мере не сейчас. Хотел Шах-Ра рассмотреть меня во всей красе — сам же виноват. Тяжесть на душе становилась все ощутимее, но я не позволила себе ни передумать, ни струсить. Я не рождена быть героем, но та девочка, Танаэлла, тоже для этого не рождена. Вероятно, вообще никто в здравом уме не мечтает о судьбе героев.
В библиотеке они ждали оба. К счастью, поняли, что другие свидетели не нужны. Тхэ-Ра аж дернулся, когда увидел меня. Но потом сообразил и посмотрел на брата:
— Ты? Зачем? Когда?
Тот в ответ лишь губу закусил и развел руками. Тхэ-Ра опустил голову. Вполне возможно, что он уже догадался, что мы с Шах-Ра провели ночь вместе. Но от него я и не надеялась скрыть. Лишь бы Орилла не узнала. Он посмотрел на меня как-то очень холодно, выдвинул стул, сел и отчеканил:
— Давайте к делу, времени мало. Что ты хотела сказать, Кая?
Они сидели передо мной. Я стояла всего в нескольких шагах впереди, выторговывая себе еще секунды на осознание. Тело задрожало, но голос прозвучал на удивление решительно:
— Я вчера рассказала не обо всем. Сегодня послы принесут вам повторные извинения Тайри VI и портреты всех лучезарных принцесс. Восточный порт будет упомянут, но они и не делают на него ставку. Все эти меры — последняя попытка выкрутиться с наименьшими потерями. Изначально у Курайи было другое предложение. Посол Ноэртэ вряд ли преувеличивал. Одна из дочерей короля отличалась необычной красотой. Говорили, что у нее золото в волосах и жемчуг в коже. Говорили, что в ее глазах море, хотя сама она в те времена видела море только на картинках. Король был уверен, что от такого дара не откажутся даже притязательные Драконы… Несмотря на ее редкую магию, которую собирались усыпить, чтобы лучезарная Эриникая пережила свадебные ритуалы. Но она, узнав о своей судьбе, трусливо сбежала. Или эта самая магия ее унесла, теперь уже неважно. Судьба, однако, не была к ней добра, она привела ее прямиком к тем самым Драконам, — я выпрямила спину и посмотрела прямо. Тхэ-Ра и Шах-Ра выглядели ошарашенными. Они уже поняли. Теперь же во мне не осталось места для трусости — они сами разбудили во мне силу. Слова звенели и отражались от стен: — Я, лучезарная Эриникая Курайи, законная дочь Тайри VI Курайи, обвиняю дом Дрокка в оскорблении чести дома Курайи. Дракон не взял меня в жены, как этого требовало мое благородное происхождение, прежде чем… — я не смогла закончить, голос подвел. Перевела дыхание и заставила себя говорить дальше, хотя теперь мой голос был больше похож на скрип: — В вашей воле предать этот факт огласке или сохранить его в тайне. В любом случае вы не можете обвинять Курайи в бесчестии, если сами поступили таким же образом.
Вот и сказано. Почему же тишина такая густая и тягучая? Будто всех нас троих погрузили в расплавленное золото. Уши глохнут от такой непроницаемой тишины. Дышать невозможно, как если бы тишина забивалась в горло.
Тхэ-Ра побледнел, а пальцами вцепился в подлокотники так, что они затрещали. Шах-Ра опустил голову, я не могла видеть его взгляда. Через долгое время Тхэ-Ра заговорил на удивление сухо и почти спокойно:
— Даже несмотря на открывшиеся факты, Эриникая из дома Курайи, мы не можем позволить тебе уйти. Ты представляешь опасность для нашей династии. И, кажется, я начинаю понимать, какую именно…
На это я и не рассчитывала:
— Очень жаль, государь, что вы по-прежнему так считаете. Но разве есть смысл продолжать конфликт с Курайи? Я многого наслушалась здесь о чести Драконов. Вы можете убить меня, чтобы никто об этом не узнал. Убейте, я готова. Но разве вы не поступите бесчестно, если продолжите требовать с Курайи откуп? Вы двое будете об этом знать. Вы двое — настоящие Драконы, за каждым словом которых стоят поступки?
Тхэ-Ра глянул на брата. Тот не поднимал головы. Наверное, проклинал меня на чем свет стоит. Тогда Тхэ-Ра снова обратился ко мне: