Ревность. Я одновременно и удивилась, и осознала, что ждала чего-то подобного. Тхэ-Ра был всегда сдержан, но он тоже хотел меня. И теперь не знает, как бороться с чувством, которое Дракон вообще не должен испытывать. Я начала осторожно:
— Быть может, лучшим вариантом будет все-таки убрать меня с глаз — ваших и вашего брата. Если вы оба не желаете моей смерти, но из-за меня испытываете неприязнь друг к другу, то только без меня все встанет на свои места. Клянусь, что не пророню ни слова о том, что здесь случилось.
Он наконец-то посмотрел на меня прямо, даже в глазах мелькнула ирония:
— Я уже устал считать твои попытки выторговать себе свободу. Забудь.
— Но почему, государь? Разве есть другой выход? Ну… кроме моей смерти, конечно.
Тхэ-Ра устало покачал головой:
— Нужно время, чтобы все обдумать. Сейчас мне кажется, что лучший выход — это придумать способ, чтобы ты прошла наш свадебный ритуал. Каким-то образом подготовить или удержать твою магию. Есть возможности проверить заранее, способна ли ты вообще к зачатию сына. Заранее же можно поить тебя кровью Шах-Ра… Выяснить, что делать, в случае, если ты способна рожать только дочерей. Возможно, давать тебе отвар от зачатия, а все надежды возложить на Ориллу? Я не знаю! Не знаю, и как восстановить твою невинность, чтобы даже сильнейшие маги не заметили подлога. Но думаю, что все эти вопросы каким-нибудь образом можно уладить. И, решив эти проблемы, вернули бы твой статус. Я хочу сказать, что только таким образом ошибка брата закрылась бы, а сам он смог бы склеиться обратно из двух разорванных частей.
Я осмелела окончательно:
— Нет, государь, вы хотите сказать, что только таким образом получили бы меня оба. И смирились бы со своей ревностью, как привыкли это делать.
Тхэ-Ра приподнял одну бровь — это была единственная реакция на мою наглость. Но спорить не стал. Прищурился, и оттого его взгляд стал еще пронзительнее:
— Я пока не обсуждал это с Шах-Ра. Но правильно ли я понял, что сама ты против?
Я отвела взгляд и действительно не знала, что сказать. Нет, я не хотела становиться общей для них женой. Нет, я не хотела проходить эти их треклятые ритуалы, а потом возлежать с обоими на глазах у свидетелей. Нет, я не хотела отнимать у Ориллы все внимание Шах-Ра, а именно так и произойдет, если он перестанет меня ненавидеть. Это было сродни предательству единственного человека, мнение которого здесь было важно. Но надо было ответить:
— Я не думаю, что мы с Шах-Ра способны принять друг друга после того, что произошло. Я бесстыдно использовала его, я сыграла на его чувствах — пусть обычном влечении, но оно было искренним. Я кое-как перетерпела его ласки и чувствовала отвращение от необходимости сломать все свои приоритеты. И я использовала бы его снова, повторись ситуация. Он ненавидит меня — и имеет на это право. А я не хочу стать государыней, потому что сердце женщины на двух мужчин не рвется. Мое сердце вообще глухо к вам обоим. Я могу идти, пока вы не придумаете, что со мной делать?
Я немного преувеличила, но показалось, что так Тхэ-Ра станет проще смириться со своей ревностью. Это меньшее, что я могла сделать именно для него.
— С ума сойти. Не слишком ли быстро у трусливого зайца отросли зубы?
Я без труда признала очевидное:
— Быстро. Благодаря вам, государь. И что-то изменилось во мне, когда я увидела воплощение дракона. Я обязана вам обоим, потому мне сейчас тоже непросто.
— Иди, — он ответил очень тихо. — Я позову, когда понадобишься.
Поклонилась и вышла из библиотеки, следя за тем, чтобы спина оставалась безупречно прямой.
Весь день просидела в комнате, спускалась только на обед и ужин. В столовой видела Схара с другими рабочими, но не подошла поздороваться, а спешно закончила и улизнула. Ночь с Шах-Ра постепенно вымывалась из памяти, эмоции теряли первоначальную остроту, но все равно я еще слишком сильно волновалась. Конечно, первый опыт обязан восприниматься остро, но я не могла избавиться от мысли, что несмотря на волнение, смущение, боль, мне понравилось с ним быть. Понятно, что Орилла не может выкинуть его из головы — Шах-Ра умеет быть совершенством. Наверное, если бы не вся наша предыстория, если бы он не был Драконом, то я уже влюбилась в него без оглядки. Но сейчас я ощущала, что не хочу привлечь ничьего внимания своей красотой. Я не могла объяснить природы этого чувства, но оно было очень отчетливым.
На следующее утро снова застала Ориллу в постели.
— Государыня, вам не стало лучше?
— Нет, все еще тошнит.
— Может, позвать лека… Святые небеса! Причина вашей тошноты…
Она прижала палец к губам, требуя меня замолчать. Но счастливая улыбка вырвалась из-под этого препятствия. Я едва не уронила поднос, но успела поставить его и подойти к ней ближе.
— Тихо, Кая, пока тихо! — ее глаза заблестели. — Хочу быть полностью уверена. Приглашу лекаря на следующей неделе.
Я опустилась на колени перед кроватью и улыбалась от уха до уха.
— Государыня, — прошептала радостно. — Надеюсь, что ваши ожидания исполнятся.
— Я тоже. Пока не говори никому. Я почти уверена, но все жду.
— Чего ждете? — я действительно не понимала. — Если тошнота уже проявила себя, то любой лекарь подтвердит.
— Нет-нет, — она покачала головой. — Лекарь подтвердит, что я ношу ребенка. Но чтобы он понял пол, требуется чуть больше времени. Хочу обрадовать сразу и основательно, если уж собираюсь радовать.
— Пол? Вы переживаете, что может быть девочка?
Орилла пожала плечами:
— Это невозможно, знаю. Но во мне засел какой-то первобытный страх… а вдруг бывают редкие исключения? Вдруг я стану тем самым исключением?
Я не стала сдерживаться и погладила ее по руке:
— Даже не думайте об этом, государыня. А лекаря позовем тогда, когда скажете.
Она положила ладонь сверху моей:
— Спасибо, Кая. Быть может, судьба одарила меня за то, что я помогла тебе? Может, именно ты принесла мне удачу? Ты знаешь, что иногда наследника ждут десятилетиями?
Я готова была смеяться вместе с ней — настолько душа распахнулась навстречу ее радости.
— Знаю. Но судьба одарила вас потому, что вы рождены, чтобы стать матерью нового правителя. Ваш муж и его брат будут счастливы.
Через несколько дней лекарь вышел из спальни государыни, миновал коридор, поджимая сухие губы, без стука распахнул дверь комнаты Тхэ-Ра и произнес:
— Государь, я обязан сообщить немедленно, дело не требует отлагательств. Государыня носит сына. Примите мои поздравления.
Старик после этих слов буквально подлетел в воздухе — это Тхэ-Ра мимо него вылетел из комнаты, едва не снеся с ног. Следом за ним в комнату Ориллы вбежал и Шах-Ра. Я попыталась сразу скрыться с их глаз. О моем существовании теперь на время забудут. Что им я, когда случилось такое счастье?
И с этого момента все только и говорили о рождении нового Дракона. Даже слуг в столовой в тот же вечер угощали мясными пирогами и сладкими пирожными. Все поздравляли друг друга, будто именно в их семье праздник. А впереди намечались торжества и море гостей, если только Орилла захочет.
Теперь Орилла сияла — и без того красивая, но всего за пару дней преобразившаяся еще сильнее. Я мельком видела, как Шах-Ра остановился перед ней в коридоре, наклонился и поцеловал руку. Наверное, она хотела его обнять, а не слышать:
— Отдыхай больше, прекрасная. Скажи, если тебе что-то понадобится, откуда угодно достанем.
Я юркнула дальше, чтобы не быть замеченной. Конечно, Шах-Ра пребывал в прекрасном настроении, но проверять его выдержку пока не хотелось. Я была счастлива за государыню бесконечно. То, о чем не знала раньше, услыхала из множества разговоров слуг. Теперь Орилла — самый важный человек в Дрокке. Если она уже носит Дракона, то выкидыш невозможен. Дракон теперь родится в любом случае, если мать доживет до его рождения. Жизнью ее, понятное дело, никто рисковать не хотел, а любому настроению были готовы потакать, потому окружали всевозможной заботой. Все девять месяцев Орилла сможет хоть с постели не вставать, если ей так захочется. Все девять месяцев она может просить о чем угодно.
Однако она не стала капризной или излишне эмоциональной. Точнее, эмоции из нее так и хлестали — но только радостные. Она подарила Ири дорогое ожерелье за долгую и верную службу, а для меня решила сделать то, что обещала.
— Поставь поднос, Кая. Пришло время просить о твоей свободе. Сейчас никто в Дрокке не посмеет мне возразить.
Я вздохнула, но надежда почему-то снова ожила, хоть я всеми силами и не давала ей воли. Но все равно спешила следом за государыней, когда она шла по коридорам и останавливалась, спрашивая у слуг, где найти правителей. Те оказались в небольшом зале на первом этаже. Шах-Ра сидел в центре, просматривая бумаги, а Тхэ-Ра обсуждал с незнакомыми мужчинами какие-то вопросы.
При появлении Ориллы все замолчали. Тхэ-Ра улыбнулся ей искренне, широко:
— Доброе утро, прекрасная! Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно. Мне надо поговорить с тобой и Шах-Ра.
Он махнул рукой, и совещание тут же было закончено. Все посторонние мгновенно покинули помещение. Шах-Ра встал и выдвинул ей стул, сам вернулся на прежнее место. Тхэ-Ра сел напротив. Орилла позвала:
— Кая, ты где пропала? Иди сюда.
До сих пор я так и мялась в дверях. Но теперь прошла, не глядя на обоих, остановилась за спиной Ориллы и уставилась в пол. Орилла говорила уверенно и звонко:
— Тхэ-Ра, Шах-Ра, я хочу отпустить Каю. Мое счастье таково, что им обязательно хочется делиться. Пусть идет. Где-то ее ждет жених, она поедет к нему и тоже обретет семью. Снимите с нее печати, одарите золотом и отпустите.
Ответом ей была тишина. Орилла помолчала, а потом продолжила, но в голосе ее появилась нервозность:
— Тхэ-Ра, Шах-Ра, я, носящая в чреве Дракона, пользуюсь своим правом просить о чем угодно. Но прошу лишь о такой мелочи для этой бедняжки.