— Я спрашиваю, кто из них возьмет тебя, если ты перестанешь быть моей служанкой?
— Я… не знаю, — голос от волнения сбился до хрипа. — Государыня, прошу вас, не расстраивайтесь из-за того, что они вам отказали! Все дело в моей странной магии! Я только что от вашего мужа — он заинтересован в дальнейших исследованиях.
Ее улыбка стала еще чуть шире и совсем уж жуткой.
— Ты точно не знаешь? Хочешь сказать, что они оба к тебе равнодушны?
Я уставилась в пол. Да почему все сложилось-то именно так? Мне даже не хватает смелости посмотреть на нее прямо и заверить, что Шах-Ра на меня не смотрит. Ведь она именно это хочет услышать! Но произнести это так, чтобы не выдать себя, я не могла — Шах-Ра смотрит на меня, пусть теперь и с ненавистью, Шах-Ра стал моим первым мужчиной, Шах-Ра был искренен в своих порывах и не скрывал, что был счастлив получить от меня взаимность. Вспомнив о том, что он говорил наутро, я вообще начала краснеть, и это лишило остатков храбрости. Потому я просто выдавила:
— Государыня, если вы довольны моей работой, то я предпочла бы ничего не менять…
Она резко встала, заставив меня вздрогнуть:
— Так кто из двух, Кая? Неужели я не заслужила даже твоей искренности?
Пришлось бегло сочинять:
— Мне кажется, ваш муж проявляет ко мне повышенный интерес, государыня.
— Тхэ-Ра? Хотя неважно, что ты скажешь! Ты служишь мне. Но я тут подумала, что неправильно описала круг твоих обязанностей — в моей спальне от тебя прока нет, других хватает с головой. Иди в прачечную, пусть они займут тебя чем-нибудь.
Я поклонилась и выскочила из комнаты. Пока я все еще ее служанка, но госпожа меня видеть не может. До такой степени, что даже перестала изображать доброжелательность.
В прачечной меня окатили с ног до головы удивленными взглядами, хором удивились изменившейся внешности, но потом распорядительница хлопнула в ладоши и отчеканила:
— Ну, раз государыня приказала, то лишние руки нам не помешают. Иди, начни с отглаживания платьев. На сегодня стирки больше нет.
Я тут была уже не единожды. Девушки закладывали крупное белье в невероятно огромные ванны и часто топтались прямо по ним голыми ногами, а что-то стирали руками в небольших тазах. Одежду гладили и подшивали, если возникала необходимость, в смежном помещении. Я заставила себя объясняться:
— Уважаемая Донна, вы должны знать, что мне прежде не приходилось пользоваться утюгами.
Она громко расхохоталась:
— «Прежде не приходилось» — вы только послушайте ее! Шагай, шагай, чай не государыня выпендриваться. А мы все гадали, в чью спальню тебя переселят. И вот гляди ж, переселили к нам!
Ее приподнятое настроение придало мне уверенности. Утюги были тяжелыми, и как только один остывал, с жаровой полки следовало взять другой. Пока Донна не видела, я выхватила одно уже отглаженное полотенце из стопки и потренировалась на нем. В принципе, привыкнуть и приспособиться можно, требуется только немного времени. С платьем, конечно, все оказалось намного сложнее.
Тяжелый подол я гладила изнутри, но все вышивки сверху оставались скрученными, потому пришлось пройтись и по ним. И лишь я подумала, что со временем и этому научусь, как кружево зашипело, а утюг прилип к нему — я дернула утюг вверх, но ткань рванула вместе с ним. Громкий крик. После чего Донна выхватила у меня утюг, отставила его на полку и схватила платье, чтобы увидеть место повреждения. Вокруг все затихли, а я вовсе не дышала. И даже размашистая пощечина не удивила.
— Ты что наделала?! — кричала распорядительница. — Пусть бесы тебя раздерут, ты совсем из ума выжила?!
И хоть она была права в своем гневе, на глаза навернулись слезы обиды. Ведь я призналась, что не умею, почему же хотя бы рядом не встала и не проверила? Донна же меня схватила за локоть и толкнула к проходу:
— Иди хоть наволочки подшей, безрукая!
Швеи оказались намного спокойнее. Их было всего две, но зато показали, что делать. Хоть и посмеялись над моей неумелостью, но мне было не до обид. Со временем у меня даже начало немного получаться, а до конца дня меня всего пару раз еще назвали безрукой, но уже без прежней эмоциональности. С непривычки я устала до мушек перед глазами. Донна посмотрела на мою наволочку, не стала больше кричать и сказала на удивление спокойно:
— Этого очень мало, надо работать быстрее, Кая. Но научишься, если сама захочешь научиться.
Я подняла на нее глаза. Показалось, что она вроде бы поддерживает, хотя не обязана этого делать.
— Я научусь, уважаемая Донна. Но должна сразу предупредить, что до обеда занята со старшим государем. Иногда он меня там задерживает.
Она как-то многозначительно усмехнулась, а ее тонкие брови взлетели до середины лба:
— Задерживает, значит. Вы там уж с государем сами разбирайтесь, почему он тебя задерживает, но притом в служанках держит. А у меня задача простая. Я тебе буду оставлять работу, а ты тут потом хоть до полночи сиди, пока не сделаешь. Уж простите, милостивая госпожа, я пока не знаю, как с государевыми любовницами следует обращаться, и пока других приказов не поступит, к тебе будет то же отношение, что и к остальным. И ты это… сильно не расстраивайся. Я уж редко кому оплеухи раздаю, да и то, если прижмет.
Когда шла в свою комнату, меня качало. Хотела ведь еще и перед Шах-Ра извиниться, но сегодня уже было поздно, да и сил совсем не осталось. Но расклеиваться из-за трудностей я себе запретила. Хочу жить — буду учиться работать. Станет совсем невмоготу — попрошу совета. Или разревусь, а потом попрошу совета. Я жива, я остановила войну, я ради этого перечеркнула свое будущее! Неужели я не справлюсь с утюгом и иглой? Хуже всего давил груз: мое прежнее служение государыне было вольготной жизнью, я за один день поняла, насколько сильно разнятся ее опека и неприязнь. И это притом, что она еще не знает про нас с Шах-Ра. А ведь я совсем не хотела ее расстраивать! Но чего в жизни стоят намерения? Теперь она меня со службы ни за что не отпустит, даже если я начну об этом умолять, потому как боится, что во мне заинтересован вовсе не ее муж.
Глава 20ИЗ ОГНЯ В ПОЛЫМЯ
— Ничего себе, — выдохнул Тхэ-Ра.
Мой восторг был еще больше. Как только я начала использовать магию, как нужно мне, результаты себя ждать не заставили. Он сразу заставил меня переодеться из платья служанки в тот костюм, в котором я следила. Штаны были намного удобнее длинной юбки. Уже через пару часов тренировок я могла попасть стрелой с любой точки огромной залы в маленькую щербинку на противоположной стене.
Государь тоже был впечатлен моими успехами, но не удивлен ими:
— А теперь закрой глаза, развернись и стреляй.
И я, ни секунды не мешкая, сделала, как сказал. С закрытыми глазами крутанулась вокруг своей оси и спустила тетиву. Стрела вошла ровно в цель. Оказалось, что магия усиливает далеко не только руки и зрение, но и какое-то внутреннее чутье. Я неконтролируемо рассмеялась от очередной победы.
— Что и требовалось доказать, — Тхэ-Ра тоже был доволен. — Отложи лук, Кая.
— Я не устала, государь!
— Отложи, — с улыбкой надавил он. — Попробуем тебя обезоружить. Иди сюда.
Я послушно подошла.
— Сожми кулак. Не так, — он взял мою ладонь и показал, как складывать. — Сначала плотно сгибаешь пальцы, а уже потом в кулак, чтобы внутри не осталось пространства. Поняла? Теперь попробуй меня ударить.
Конечно, как и со стрельбой из лука, получаться начало далеко не сразу. Я выбрасывала руку, которой неизбежно попадал в воздух.
— Нет, Кая, бей от плеча, помогай себе весом.
— А толку? Все равно я за вами не успеваю!
Несмотря на сказанное, меня раздирало внутренней радостью от каждого движения. Кто-то рожден для того, чтобы великолепно шить, а кому-то нужно уметь сжимать кулаки или пускать стрелы. Теперь даже предстоящая работа не портила настроение, но лучше все-таки закончить тренировку до обеда, иначе мне придется там торчать всю ночь, а потому назавтра я уже не смогу двигаться в полную силу.
Тхэ-Ра в очередной раз пропустил мою руку мимо, поднырнул снизу и коснулся моего плеча двумя пальцами, обозначая место удара. В следующий раз при том же маневре я успела немного развернуться, но его ладонь прошлась вскользь по шее, после чего государь констатировал:
— И ты снова мертва. Я могу поддаваться, но не вижу в этом смысла. Ты сама должна ускориться.
И я превращалась в тень, ускорялась. Все равно оказывалась медленнее Дракона, но наши движения были похожи на какой-то дикий танец: то я лечу на него, он уклоняется и почти сразу атакует. Со временем я будто начала понимать правила или попала в такт: все больше намеков-ударов Тхэ-Ра не достигали цели. Конечно, он все равно оставался быстрее, но я постепенно подтягивалась. А потом и вовсе закрыла глаза, но не перестала чувствовать его движения.
— Отлично, — услышала сбоку. — Еще раз, Кая. Бей сильнее, ты как будто боишься сделать мне больно.
И я резко хлынула вниз — уже не телом, волной, и, открывая глаза, подсекла его ногой под колени. Он полетел спиной на пол, но в последний момент успел меня схватить. Я упала на него, но почти сразу получила удар в ноги, который подбросил меня вверх и заставил перевернуться через голову. И следом с необычной легкостью в воздухе перелетел Тхэ-Ра, изменив позицию. Теперь я оказалась на полу, на секунду замерев от удара, а он навис сверху. И притом улыбался, как будто я уже его победила:
— Просто потрясающе, Кая. Похоже, тебе надо завязывать глаза — тогда ты и бьешь точнее, и становишься намного быстрее.
Я вообще готова была смеяться в голос от счастья:
— Я попала! Я снесла с ног самого Дракона!
— Снесла-а, — протянул он, отвечая смехом на мой. — Видимо, мне надо прекращать поддаваться.
— Так вы поддавались? — разочарованно отозвалась я.
Он лишь слегка наклонился, но этим напомнил о двусмысленной позе, в которой мы оказались. Но он не пытался ни прижать меня собой, ни поцеловать — Тхэ-Ра оставался сдержанным, каким я его знала. Ну, а то, что медлит, не поднимается, это ведь ерунда? И вдруг, глядя на мое лицо, он сказал совершенно неожиданное: