Шах-Ра приподнялся, посмотрел в мои глаза и сказал очень тихо:
— Смотри на меня, Кая. Смотри только на меня всю оставшуюся жизнь.
Он вошел довольно резко, я вскрикнула от боли — знахарь постарался на славу. Но Шах-Ра не стал меня жалеть, увеличивая темп. Я не стонала, но чувствовала, что сам он очень возбужден. Вид его глаз, его теперь смазанные поцелуи неизбежно волновали. И закончил он довольно скоро, излившись в меня с тяжелым выдохом. Помог мне встать — я тотчас бросилась к своей одежде. Шах-Ра тоже облачился, но камзол застегивать не стал. Взял мою дрожащую руку и повернулся к зрителям.
Один из магов осмотрел простынь с каплей моей крови и без возражений кивнул. Второй погряз в каких-то сомнениях. Он молча переводил взгляд с меня на Шах-Ра и обратно. Теперь я заволновалась еще сильнее: неужели столько пройдено напрасно? До него могли дойти слухи, что я была наложницей Шах-Ра задолго до этой ночи. Но, если уж начистоту, то никто не видел, как тогда он брал меня. Потому слухи оставались только слухами.
— Государь, — начал он тихим и скрипучим голосом. — Мне сложно объяснить это ощущение, но я все же скажу: ваша избранница была невинна и не невинна одновременно… Она словно не в первый раз принадлежала вам.
Шах-Ра сжал мои пальцы сильнее:
— Ваша магия очень сильна, уважаемый Киар. Потому я должен признаться: мы с лучезарной Эриникаей до сих пор часто ласкали друг друга, но последнюю границу не нарушали. Мне не составит труда во всех подробностях описать, как мы доводили друг друга до экстаза, не трогая притом ее девственность.
Один из летописцев улыбнулся. Я покраснела и уставилась в пол. Лучше бы мне еще одну чашу драконова огня дали, чем подвергать такому!
Киар ответил после паузы:
— Нет, государь, подробностей не требуется. На этот счет в наших традициях нет указаний, потому я тоже признаю брак консумированным.
Меня, красную, как зрелое яблоко, Шах-Ра проводил до комнаты и предложил составить компанию этой ночью. Я отказалась. Требуется время, чтобы подобное переварить.
Следующей ночью происходило примерно то же самое, но с существенным отличием. Хотя бы Шах-Ра не присутствовал! Мои нервы оказались вовсе не железными. Тхэ-Ра вошел в ту же комнату, его так же медленно раздели. Я думала, что просто сойду с ума от переизбытка отрицательных эмоций. Как бы я на подобное ни настраивалась, но выяснилось, что я совсем не готова.
Тхэ-Ра, обнаженный, накрыл мое тело своим и наклонился к уху.
— Закрой глаза, — прошептал очень тихо, чтобы только я могла расслышать. Он сам положил ладонь на мои глаза и все никак не начинал. — Это произойдет один раз. Но я не буду делать вид, что не хочу этого. Я желал тебя почти с первой минуты нашего знакомства, но знаю, что это произойдет только один раз. Кая, если тебе сейчас жаль себя, то подумай о том, каково мне.
Он неспешно раздвинул мои бедра. Вошел очень медленно, но от этого меня выгнуло дугой. Ладонь с глаз он так и не убрал, а у меня не было сил, чтобы об этом попросить. Тхэ-Ра был другой — во всем другой. И это не позволяло отвлечься, представить брата на его месте. Он двигался во мне медленно, но с каждым его проникновением он будто пронзал меня. Я приоткрыла рот, чтобы не задохнуться. Со мной что-то не так, раз я не могла игнорировать растущее внутри напряжение. Движения Тхэ-Ра слишком невыносимые. Теперь пришлось закусить губу, особенно когда он начал толкаться чуть резче. К счастью, он закончил до того, как я показала ненужную страсть.
Этот акт все без сомнений засчитали. Летописец говорил очень торжественно:
— Нерушима извечная традиция, которая служит гарантом и символом: Драконы, делящие поровну власть, начинают с того, что делят жену. Мы свидетельствуем о том, что между этими правителями не стоит преград. Рад приветствовать государыню — Эриникаю из дома Дрокка, с честью выдержавшую все испытания и не побоявшуюся рискнуть собственной жизнью ради вечной любви к своему супругу.
Про честь он сильно перегнул. Я и в своей комнате места себе не находила. Приняла ванну, переоделась, но и это не помогло отвлечься и стереть из памяти произошедшее. Однако вошедший Шах-Ра выглядел неожиданно веселым:
— Все позади, хорошая моя, — сказал он. — Не накручивай себя!
У меня дрожали и руки, и голос:
— Я все понимаю… Дай время, чтобы успокоиться!
— Ну уж нет, — я замерла, услышав такую знакомую фразу, которой он всегда обозначал, что не будет идти у меня на поводу. — Твое волнение закончится здесь и сейчас. Зайди, брат.
Вот уж Тхэ-Ра я сейчас видеть физически не могла. Но Шах-Ра обошел меня и обнял сзади:
— Посмотри на него, Кая. Он точно тот же, кем был вчера. Мы не можем допустить, чтобы сейчас ты начала избегать его или смущаться. Драконы берут одну жену, никто этого не изменит еще тысячи лет. Но только жена может сделать из этого непоправимую беду.
Я заставила себя поднять пунцовое лицо. И Тхэ-Ра вдруг слабо улыбнулся:
— У твоих детей будет два отца. И ты никогда не произнесешь вслух, что это не так. Я знаю, что Шах-Ра для тебя единственный, как ты стала единственной для него. Ничего не изменилось, если ты сама не начнешь так считать. Твой отец сказал, что ты увлеклась охотой. После праздников я приглашу тебя поохотиться вместе, и ты примешь мое приглашение. Потому что нам сто лет придется жить рядом и быть при этом союзниками, недомолвки не нужны.
Я кивнула и выдавила:
— Вы правы, государь.
Тхэ-Ра улыбнулся шире и, выходя из спальни, добавил:
— Теперь ты можешь звать меня по имени.
Той ночью любимый заставил меня забыть не только имя старшего Дракона, но и свое собственное.
Три дня праздников и коронация оказались довольно утомительными, но за это время я окончательно перестроилась. Государыня Эриникая приветливо принимала все поздравления и подарки, радовалась тому, что будет держать за руку супруга до тех пор, пока второму сыну дома Дрокка не исполнится сто лет. Шах-Ра разделил со мной свое бессмертие, теперь мне не страшна старость или болезни. Конечно, меня могут убить, но Дракон вряд ли это допустит — не зря же с такой отчаянной радостью налепил на меня свою печать снова. Импульсивный, эмоциональный, несносный — слишком часто несносный, и меняться не собирается. И в Вечность я захочу уйти вместе с ним, чтобы и там слышать его смех.
Есть в моей любви к Дракону что-то такое, что придает уверенности: мне никогда не наскучит его сложный характер. Есть в любви Дракона ко мне что-то такое, что заставляет забывать о трудностях. Он уязвим передо мной, но ведь и я уязвима. Наше доверие друг другу прочно держится на взаимной уязвимости, но именно она и означает, что в Вечности мы не захотим увидеть никого другого рядом.
Эпилог
Шах-Ра выдворил Ориллу из комнаты и только после этого позволил себе высказаться:
— В Курайи есть лекари, способные излечить поврежденный разум?
Я рассмеялась:
— Будь терпимее к ней! У Ориллы материнский инстинкт слишком сильно развит, она не умеет иначе и оттого счастлива.
— Тогда ей, может быть, кто-нибудь объяснит, что это не ее ребенок?
Я обняла мужа и поцеловала в щеку. Он имеет привычку раздражаться по пустякам.
— Чего ты требуешь от бедной женщины? Тао-Ра такой хорошенький и так сильно похож на тебя, что ей жизненно необходимо иногда его потискать.
— Восемь часов в день? — он приподнял бровь.
— И пусть. Ан-Ра уже семь, он научился от нее отбиваться! У Дракона два отца, так пусть будет и две матери. Орилле обязательно нужно обзавестись еще детьми. Уверена, что обычных мальчиков она будет любить еще сильнее, чем этих Дракончиков.
— Наверное. Ладно, теперь наша очередь, — он поднял ребенка на руки. — Я схожу с ним к Тхэ-Ра.
— На совещание по массарийскому вопросу?! — я не могла поверить.
— Скоро он расправит крылья, дорогая. Не будь занудой, если уж удосужилась явить на свет будущего правителя. Я тебе сразу говорил, чтобы рожала только дочерей.
— И это ты называл Ориллу безумной?!
Шах-Ра не обратил никакого внимания на мое возмущение, со смехом покинув комнату. Я могла последовать за ним, но не испытала такого желания. Договариваться с массарийцами — то еще развлечение. Рогатые жители этой дикой земли примерно два раза на дню меняют решения: то, что с утра они почти объявили кому-то войну, не означает, что к вечеру они не будут орать о подписании мирных договоров. С Курайи у них тоже долгое время были напряженные отношения, но в последнее время пыл заметно поутих. Массарийцы рогаты, но не глупы. Куранийская принцесса на Дроккийском престоле сама собой гарантировала поддержание мирных договоренностей.
Вскоре в комнату заглянула Ири:
— Государыня, вам ничего не нужно?
Я махнула ей рукой, приглашая.
— Слушай, Ири, а давай устроим пикник прямо во дворе? Вон там, рядом с беседками, превосходная лужайка! — я показала в окно. — Здесь теплые дни по пальцам можно сосчитать, их нельзя упускать.
— Что такое пикник, государыня?
Пришлось рассказывать и даже показывать. Придворные дамы с удовольствием присоединились к нам, в кои-то веки дождавшись хоть какого-то развлечения. Драконы не организовывали балы так же часто, как при дворе отца. Только по очень значимым поводам, потому господа при дворе часто скучали. Ири, хоть и сидела со мной рядом, но называла исключительно «государыней». Конечно, я не поправляла, хоть и считала ее своей подругой. Жаль, что в Дрокке не принято заводить фрейлин, я бы обязательно повысила Ири до этого статуса. Но через пару лет можно будет поднять этот вопрос — Драконам все равно, лишь бы матери их сыновей были абсолютно счастливы. Орилла тоже возражать не станет. Ей, наверное, будет безразлично, потому что все ее мысли заняты другим. Вот и теперь она сидела рядом со старшим сыном… а Тао-Ра держала на руках! Неужели ей удалось вырвать малыша из рук Дракона? Ведь Шах-Ра вряд ли бы отдал младенца без боя. Да Орилла просто зверь. Страшный монстр под личиной худенькой красавицы!