Вёсла вспенили воду. Закачало. Мореходы вышли за прибойную волну и стали выгребать в океан. Скалы Острова пингвинов, нависавшие над самой головой, постепенно удалялись. Прошло, наверное, никак не меньше двух часов, прежде чем варяги опустили вёсла. Ветер стих. Дым от вулкана поднимался вертикально, словно белый столб, и только высоко вверху сгибался кочергой и уходил на север, падая и растекаясь по воде. Похолодало. После получаса напряжённого ожидания Яльмар запахнул плотнее куртку и нахмурился. Взгляд его неотрывно был прикован к острову и конусу вулкана, который походил отсюда на большое перевёрнутое ведро, в котором выломали дно и разожгли костёр.
– Что он задумал? – пробормотал он. – А, Тил?
– Кто? Дракон? – обернулся тот. – Ничего хорошего. Сказал, что разломает стенку между морем и огнём, и всё взорвётся.
– Один и Фрея! Для чего? Он, что, с ума сошёл? И долго ждать?
– Нет.
– Вот как. Хм… Тогда на всякий случай отойдём подальше.
Однако отойти не удалось – лишь только вёсла опустились на воду, началось.
Тим Норел первый закричал и вскинул руку, указуя на вулкан: в склоне горы образовалась трещина, откуда столбом повалил пар. А через несколько томительных мгновений тишины ударил гром. Ударил так, что все присели и втянули головы. Пар повалил сильнее, скалы стали рушиться. Огромные куски камня падали в воду. Грохотало непрерывно. Верхушка горы вдруг брызнула осколками, из жерла с рёвом и шипением ударил к небу бешеный фонтан огня, камней и пепла. Рвануло сбоку. Ещё и ещё. Кнорр закачало на волне, с темнеющего неба на воду и головы варягов посыпались щебень и камни.
– Щиты! – вскричал Яльмар. – Прикрывайтесь щитами! Рэйво, Хельг, Винцент, хватайте вёдра, поливайте палубу, а то сгорим!
– Господи боже… – пробормотал Вильям. – Господи…
– Да поможет нам Ньёрд[65], – стуча зубами, выдохнул Тим Норел. – Эта огненная гора утопит нас живьём! Яльмар, куда ты нас затащил?
Хуфнагель дёргал кадыком. Винцент крестился и шептал молитвы.
– Дальше надо было отходить, – проговорил невозмутимо Арвидас, раскуривая трубку. Раскурил, поднял щит, встал поустойчивее, замер и прищурился на небо, высматривая, не летит ли камень. Происходящая на острове катастрофа, казалось, мало его интересовала.
На острове творилось страшное. Стенки вулкана были непрочны – толкни, где надо, и они обвалятся, а старый дракон умел находить сопряжения скал. Вулкан кипел и клокотал, проваливаясь сам в себя. Весь остров содрогался, уходил под воду, исполинская гора шла трещинами вдоль и поперёк: кипящая вода в минуты разрывала камень. Пар и огонь сошлись в последней битве, раскалённые камни разлетались на мили и мили вокруг. Часть северного склона вдруг обрушилась, наружу вылился поток текучей красноватой лавы и пополз к воде, как мерзкая светящаяся каша. В холодных сумерках вулкан был тёмен и неистов. Волны расходились от него кругами, одна выше другой, корабль качало и подбрасывало. Вулкан грохотал и бомбил небеса, камешки и камни били и шуршали по щитам. Слой пепла на палубе достиг уже двух дюймов, штук пять больших дымящихся булыжников попало в кнорр. На глазах у Вильяма один такой ударил в Ларсов щит, викинг выругался и перехватил его в другую руку. Мореходы с ужасом смотрели на происходящее. Красные отблески ложились на их лица.
– Где же они? – Яльмар напряжённо всматривался в чёрное от пепла небо. – Один, ну где они?!
Он обернулся к морякам, окинул взглядом их испуганные, напряжённые и злые лица и нахмурился.
– Чего расселись? – рявкнул он, перекрывая грохот извержения. – К Мидгарду в гости захотели? А ну, на вёсла! Всем грести, а то потонем!
Договорить он не успел. Внезапно часть горы обрушилась совсем, и море хлынуло в образовавшийся пролом широким ледяным потоком. Взрыв ударил по ушам, скалы зашатались и стали медленно заваливаться внутрь. Моряки, разинув рты, смотрели, как гигантский шлейф чёрного дыма вытянулся над обломками горы, растёкся и раскинул два крыла, став издали похожим на чудовищных размеров птицу или на дракона, а затем распался и исчез. Огромная, невероятно долгая волна прошла и схлынула, качнув последний раз корабль норвежцев; когда же взгляды мореходов опустились, Острова пингвинов не существовало. Повсюду расстилалось море – одна вода и ничего больше.
Tabula Rasa.
Чистая поверхность.
– Кончено, – сказал Яльмар и яростно сплюнул за борт. Покосился на Вильяма. – Вот и возвращаться некуда. Ну, что ж… Храбрейший гибнет только раз.
Внезапно поднялся ветер. Порывистый, он налетел со всех сторон и закружил, а после на мгновение утих и вскоре ровно, холодно подул с востока. Яльмар тотчас распорядился ставить парус. Белое с полосками полотнище мгновенно стало серым от летящих хлопьев пепла.
Тил не мог себя заставить посмотреть в глаза девчушке. И сказать не знал чего. Слова не шли. Больно было сознавать, что драконья клятва оказалась ложью. Не захотел он или попросту не смог помочь травнику? Так или иначе, разница была невелика. А Рик…
Телли вдруг почувствовал, как рушится вся его выдержка последних дней и через рассудительную взрослость, с кровью и слезами, пробивается забытый, брошенный мальчишка Тил, который просто потерял двоих друзей. «Я слишком человек теперь», – вдруг вспомнил он свои слова, сказанные Яльмару, и чуть не застонал. Что ему стоило заворожить, запутать гнома в сложном ритме боевого танца эльфов, когда одно движение становится опорой для другого, когда трудней остановиться, чем продолжить бой?
Но меч был козырем, той силой, с которой нельзя не считаться, и потому вступил в бой травник.
Лис.
Всего лишь лёгкая фигура.
Тил не смотрел в этот миг на доску, но знал и чувствовал, что воин и ладья побьют дракона без труда, а вот ладья и лис… Останься Телли вместо травника в пещере, и неизвестно, сколько бы ещё продолжалась игра.
– Не плачь, – прошептал Тил, крепче сжимая в своей руке узкую девичью ладонь. – Не плачь, lirima. Мы будем помнить о них. Toi nu huinenna ea lende ullume, nan laituvalme tet. Ты только, пожалуйста, не плачь…
– Я не плачу, – вдруг тихо сказала она. Тил, изумлённый, повернулся к ней: это были первые слова, которые она произнесла. От подступивших слёз лицо девочки расплывалось, виделось нерезко, и поэтому Тил не сразу осознал, что она… улыбается.
Улыбается и смотрит вверх.
Тил на мгновение сосредоточился, вслушался в себя и с изумлением почувствовал, как по его жилам разливается звенящая мелодия драконьей магии.
– Не может быть…
Он торопливо вытер слёзы, запрокинул голову и острыми эльфийскими глазами разглядел на фоне чёрных туч золотистую точку.
Сердце его пустилось вскачь.
– Летят! – что было силы вскричал он и засмеялся, полосами размазывая по щекам копоть и слёзы. – Яльмар, Вильям! Они живы! Глядите! Глядите!
Варяги повскакали с мест, забегали по палубе, зашумели, перекрикивая друг дружку. Искринка золота росла и вскоре стала пятнышком, затем огромной птицей, и наконец приобрела очертания летящего дракона с человеком на спине. Оба – и дракон, и всадник – были с ног до головы перепачканы сажей и копотью.
Сверкая красным золотом в закатных лучах, Рик сделал несколько кругов над кораблём, пал вниз и с третьего захода сел на палубу. Корабль качнулся, золотистые крылья в последний раз загребли воздух и сложились. Жуга неловко спрыгнул с драконьего загривка, потрепал Рика по холке, потом нагнулся и принялся отряхивать от пепла куртку и штаны.
– Проклятые тучи, – выругался он. Взъерошил волосы рукой и обернулся к выжидательно молчавшим мореходам. – Еле разглядел вас сверху… Ну, чего уставились? Все целы?
– Все… – несколько ошалело произнёс Вильям.
Травник улыбнулся.
– Вот и хорошо.
А Рик вдруг выгнул шею, развернулся мордой в сторону исчезнувшего острова и гордо, словно бы небрежно, объявил пустому океану:
– Мат!
– Я не помню, что со мной произошло в драконовой пещере. Очнулся я, когда Рик уже тащил меня к выходу. Я не сразу понял, что случилось, всё искал корабль, порывался бежать… Вокруг всё гремело, рушилось, а Рик всё ждал, пока я не сообразил, что надо лезть ему на шею. И только я забрался, мы взлетели!
Ты не представляешь, как это удивительно, когда летишь! Это… это… Я не могу пересказать. Это восторг и страх попеременно. А иногда – и то, и это разом. Помню, я сперва кричал: «Не так быстро, Рик! Не так быстро!», а потом вдруг засмеялся. Мы летели высоко, из-за туч и пепла я почти ничего внизу не видел, искал корабль и не мог найти. Я видел, как тонул вулкан, и подумал, что вы погибли. Между прочим, там, вверху кошмарный холод, а у меня вся куртка изнутри была в крови, потом посыпал снег – грязный, вперемешку с пеплом, а Рик всё летел, летел…
А после я увидел вас. Вернее, это Рик вдруг стал снижаться, а…
Постой… Да ты, похоже, спишь.
Травник умолк, поправил на девочке одеяло, ещё немного посидел у изголовья и тихонько перебрался в середину помещения, за стол, где Яльмар, Тил и Орге вели негромкую беседу. Вильям клевал носом над исписанным вдоль и поперёк листом пергамента. Арне молчал, обдумывая свой сегодняшний разговор с отцом. Вчера Яльмар распродал оставшиеся брёвна, и сегодня весь день на корабль грузили шерсть и провиант, готовясь к дальнему походу. Завидев травника, варяг кивнул ему, подвинулся и наполнил кружку.
– Уснула?
– Да, – кивнул Жуга. Пригубил пиво. Помолчал. В большом доме Сакнуса царила темнота и тишина. На столе, в светильнике из глины теплился неяркий огонёк.
– Когда отплываем?
– Завтра утром. Затемно, пока не рассвело.
– Думаешь, дойдём?
– Льдов нет, погода тихая, – хмыкнул Яльмар, – так отчего бы не дойти? Сидеть тут тоже не резон, сам видишь – холодов нынче нет особых. Урвём хороший день, потом другой, а там видно будет.