Мэнди услышала, как вернулся Штырь, и побежала к нему. Он сидел на крыше в позе сэйдза, [42]положив катану в ножнах под правую руку.
—Штырь?— окликнула она тихо.
Когда он не отозвался, Мэнди встала перед ним, а затем опустилась на колени, чтобы заглянуть в лицо:
—Ты ее нашел?
Его лицо было так же неподвижно, как маски качина этажом ниже.
—Ты меня пугаешь, Штырь.
Его взгляд медленно сосредоточился на ней.
—Я нашел ее,— ответил он.— Но, видит бог, лучше бы не находил.
Мэнди посмотрела на клинок в деревянных полированных ножнах. Холодок пробежал у нее по спине.
—О чем ты говоришь, Штырь? Ты… ты ее убил?
Он покачал головой.
—Но убью,— сказал он. Его голос упал до едва слышного шепота: — Помоги мне Господь, убью!
VIII
Боль резанула ее, словно лезвием бритвы.
Берлин сидела, скорчившись над гитарой, прижимаясь к инструменту, как будто силясь сдержать поток слез. Костер перед ней трещал и плевался искрами. За вагонами раздавался собачий вой.
—Собаки знают его запах, они выследят его.
Она подняла затуманенный слезами взгляд и увидела Паццо: он сидел на корточках перед ней, и в глазах у него горел гневный огонек. Она молча покачала головой.
—Он не виноват,— сказала Берлин.— Он попал в ловушку, как и все мы. Есть кое-что, что требовалось разрешить давным-давно. Понимаешь, Паццо, он никогда не пытался разобраться. Он только делал вид, будто ничего не замечает, отодвигал подальше, чтобы ничего не решать. Но так нельзя. Необходимо принимать решение. Если не примешь вовремя, когда у тебя еще есть возможность выбора, то настанет миг и все решится само, выйдя из-под контроля.
Паццо на самом деле понятия не имел, о чем она говорит:
—Из-за него ты плачешь.
—Он человек жесткий, такой он выбрал для себя способ выживания. Просто заковал себя в броню и так живет. Мне кажется, дело еще и в девушке, которая решила быть с ним рядом. Наверное, она пробила в его доспехах брешь, и теперь все внутри его распадается на части. Просто распадается.
Паццо пожал плечами. Порывшись в одном из залатанных карманов, он извлек чистый носовой платок и протянул Берлин.
—Спасибо.
—К тебе еще один гость.
Берлин попыталась улыбнуться:
—Да я сегодня просто Мисс Популярность!
—Хочешь его видеть?
Берлин кивнула, затем, когда Паццо отошел, высморкалась. Спустя несколько секунд бродяга вернулся, ведя за собой Локаса.
—Тот парень тебя расстроил…— начал Паццо.
—Ничего, Паццо. Я в порядке, честное слово.
Локас дождался, пока старый бродяга уйдет, затем опустился на бревно, с которого совсем недавно поднялся Штырь.
—Ну, Берлин! Странные же у тебя друзья.
—Включая тебя?
—Точно!— Он усмехнулся, белые зубы засверкали на смуглом лице, и Берлин невольно заулыбалась в ответ.
—Ну как, повезло тебе?— спросила она.
Локас пожал плечами:
—Можно и так сказать. С Сэмми никаких проблем. У него зуб на тех, кто выбросил шейк на улицу, и, если ты притащишь их, он нам поможет.
—А как насчет Драконов?
—Ну, Джеки Вонг с удовольствием отрезал бы тебе яйца, если бы они у тебя были. Но Драконы все равно придут. Билли Ху пришлет кого-нибудь проследить, чтобы не нарушались интересы тонга Чо. Скорее всего, это будет Хсиан.
—Он хотя бы честный. Как насчет Чистокровок?
—Кровавые будут, и портовые Крысы тоже, всех понемногу, все жаждут оторвать от тебя кусок, поскольку уверены, что ты никого не притащишь.
Берлин кивнула:
—А я притащу?
—Джон Коклджон выследил их. Бабу, которая тебе нужна, зовут Иса Крэн. Она тесно связана с кем-то по ту сторону Границы, но никто не знает с кем. Тебе придется идти за ней самой, Берлин. Мы с Джоном с ней не справимся. Она просто жуткая.
Взгляд Берлин затуманился.
—О, уж я ее приведу.
—Ты ее знаешь?
—Я знаю, где ее найти.
—Тогда чего ты ждешь?
—Ночи. На какое время назначен сбор?
—На полночь. На старой станции.
—Со щитом или на щите,— негромко произнесла Берлин.
Локас помотал головой:
—Как ты иногда странно выражаешься, Берлин.
IX
Маг не смог ей помочь.
—Не потому, что я не хочу,— сказал Фаррел Дин Мэнди.— Я просто не могу этого сделать.
Они сидели в недрах «Танцующего хорька». В клубе было тихо, ланч закончился, до обеда еще далеко. К середине вечера, когда на сцену выйдут музыканты, сюда набьется столько народу, что даже встать будет негде. А пока Мэнди слышала звяканье колокольчиков Дженни Колокольчик, которая подметала зал.
Фаррел Дин вздохнул:
—Все это началось так давно.
—Что ты имеешь в виду?
—Это не моя тайна.
—Ладно. Но почему ты не можешь мне помочь?
Фаррел Дин секунду смотрел на нее, после чего принялся прочищать и заново набивать трубку.
—Моя магия не действует на таких, как Штырь,— произнес он, покончив с трубкой.
Облако дыма поднялось над его головой.
Мэнди медленно кивнула, вспомнив. Один раз маг наложил заклятие на музыку «Хорн данс». Она зачаровывала всех, кто ее слышал, кроме Штыря и того эльфа, которого он тогда старался не убить. Но все его старания оказались напрасны.
—Но хоть кто-то может мне помочь?— спросила она.
—Шоки.
—Кто такой Шоки?— Она смутно припоминала, что уже слышала раньше это имя. Кажется, Штырь как-то раз называл его.— И где его найти?
—Я могу к нему отвести.
Мэнди повернулась на этот новый голос и увидела еще одну официантку «Танцующего хорька», стоявшую у ее стола.
—Я невольно подслушала ваш разговор,— пояснила Лаура.
Мэнди замахала руками, отметая прочь извинения:
—Не важно. Если только ты знаешь, кто такой Шоки.
—Я с ним живу.
Мэнди поглядела на Дженни, которая все еще мела пол:
—Так это Кога? Сэнсэй?
Лаура кивнула.
Мэнди потянулась через стол и пожала руку Фаррелу Дину.
—Спасибо,— поблагодарила она.
—Можно мне уйти?— спросила Лаура.
Фаррел Дин не возражал:
—Только будьте осторожны. Вы ступаете в царство полутонов. Иногда чем больше стараешься помочь, тем хуже получается.
—Я не позволю ему убить Берлин,— заявила Мэнди, поднимаясь из-за стола.— Я не знаю, что случилось со Штырем, но я не позволю ему сделать это. Ни с ней, ни с самим собой.
Иногда, думал Фаррел Дин, глядя, как удаляются девушки, он совершенно не понимает, чего ради перешел Границу и остался здесь. В Эльфландии хватает опасностей, этого нельзя отрицать, однако в Граньтауне намешано столько разных культур, каждая со своими верованиями и особыми хранителями, что город постоянно балансирует на грани. И стоит ему немного отклониться в ту или иную сторону…
Когда они пришли в додзе, Кога был одет в какой-то, как показалось Мэнди, церемониальный наряд. На нем были кимоно и хакама из черного шелка, белое шелковое нижнее кимоно и темно-красный оби, или кушак. На плече красовался герб семьи — круглый камон, вышитый белыми шелковыми нитками. В большом зале, кроме него, никого не было. Он сидел в позе сэйдза и, кажется, ждал их. Два меча — катана и короткий ваказаши — лежали в деревянном футляре перед ним.
Лаура сняла туфли и вошла в комнату первой. Остановившись перед Когой, она опустилась на колени на застланный циновками пол и коротко поклонилась, прежде чем сесть, выпрямив спину.
«Они ведут себя как сэнсэй и ученик, а не как любовники»,— решила Мэнди. И это почему-то ее встревожило. Она замешкалась, снимая обувь, но не стала копировать действия Лауры. Просто прошла через зал, неловко потопталась рядом с ними секунду, а затем села. Сидеть было неудобно. Она поняла, что сутулиться нельзя, но стоило ей минуту просидеть в подражание им с прямой спиной, как мышцы заныли.
Кога наклонил голову, поглядев на нее.
—Чем могу помочь, Мэнди?— спросил он.
«Как будто сам не знаешь»,— подумала она, однако воздержалась от замечаний. Они явно совершают какой-то обряд, какую-то церемонию. Если Кога единственный, кто может помочь Штырю, она не станет рубить сук, на котором сидит.
—Дело в Штыре,— сказала она, а затем изложила все факты.
Когда она договорила, Кога рассказал ей об Онису и Штыре и о той роли, какую сам сыграл в смерти Онису.
—Так он думает, что Берлин — это Онису?— уточнила Мэнди.
—Если по-простому, то да.
—И когда он к тебе приходил, он…
—Мне кажется, он приходил за помощью. Любой панк в городе Драконов запросто сказал бы ему, чья это печать. А он пришел ко мне. Ты должна понять. Штырь сейчас не тот, кто он есть, а тот, кто был раньше. Поэтому-то он пришел ко мне. Только мы с Фаррелом Дином присутствовали там, когда все произошло.
—Я ничего не понимаю,— сказала Мэнди.— Эти драконы…
—Они духи-хранители. Драконами мы называем их в Новой Азии, и потому-то уличные банды тоже называют себя Драконами. Они считают себя защитниками города Драконов.
—Но Берлин со Штырем… настоящие драконы?
—Они духи-хранители, да. На них лежит огромная ответственность, поскольку они представляют на земле стихии. Силы, которыми они наделены, нельзя использовать бездумно. Драконы должны исполнять свою работу с осторожностью. Не совершая грандиозных подвигов, какие любят описывать поэты и сказители, а незаметно.
Мэнди пыталась осмыслить услышанное.
—Но что, если Штырь прав?— спросила она наконец.— Вдруг Берлин действительно перешла черту?
Кога помотал головой:
—Я разговаривал с одним ее другом. Сегодня ночью Берлин объявила сбор всех группировок Граньтауна, чтобы оправдаться перед ними. Так не поступают те, кому наплевать на свои обязанности.
—А Штырь об этом знает? Ведь это же все меняет, верно?
—Тот же человек сообщил мне, что Берлин сегодня говорила со Штырем, но он слышит только отголосок прошлого, он сам сейчас находится в прошлом.
Мэнди потерла лицо: