—Во-первых, я не житель равнин,— внезапно заговорил он, снова удивив ее.— Во-вторых, меня заботит судьба рудокопов, судьба Хорсбрета. Она так меня заботит, что ради этого я решил выступить против ледяного дракона, пустив в ход все свое искусство. Разве будет лучше, если я оставлю вас в опасности, во власти жестокого холода влачить жалкое существование среди снега и камня, чтобы вы жили полной жизнью один-единственный месяц в году?
—Мог бы спросить нас.
—Я и спросил.
—Куда он денется, если ты прогонишь его с Хорсбрета?— вздохнув, спросила она.
Он не сразу ответил. При дневном свете одежда его не переливалась разными цветами, хотя Пеке показалось, что вокруг его заплечного мешка мерцает какое-то цветовое излучение. Он блеснул глазами и опустил голову, в памяти его ожили воспоминания.
—Он отыщет какое-нибудь дальнее уединенное место, где одни камни и нет золота. Он может обвиться вокруг пустоты и видеть сны о прошлом. Однажды, далеко на севере, в стране льдов, я неожиданно наткнулся на ледяного дракона. У него даже кости просвечивали сквозь крылья. Я мог бы поклясться, что он отбрасывал белую тень.
—И тебе не захотелось убить его?
—Нет. Он мне понравился.
—Тогда почему ты…
Но он вдруг резко обернулся и взглянул на нее едва ли не со злобой, словно его внезапно вырвали из сна:
—Я пришел сюда, потому что вы живете у источника смертельной угрозы. И мне нужен проводник, а не слепень.
—И тебе понадобилась я,— грубо отрезала она.— Вовсе тебя не заботит Хорсбрет. Ты думаешь только об этом драконе. Даже по твоему голосу это понятно. А что такое слепень?
—Спроси у коровы. Или у лошади. Вообще у любой живности, которая не может жить на этом проклятом, насквозь промороженном куске льда.
—И все же, что тебе дался этот остров? Броди себе по всему белому свету. Зачем тебе дракон, обвившийся вокруг крошечного островка на краю мира?
—Потому что он великолепен и смертельно опасен, а обвился он вокруг моей родины. И я не знаю — не знаю, что случится и кто из нас останется на острове.
Она уставилась на него в изумлении. Он посмотрел ей прямо в глаза:
—Я очень искусен в своем деле. Но это очень могучий дракон.
Она круто развернулась, подняв вихрь снега:
—Я возвращаюсь. Сам ищи дорогу к нему. Надеюсь, он тебя сожрет.
—Тебя истерзает любопытство,— остановил он ее.— Оно будет терзать тебя всю оставшуюся жизнь. Ты будешь сидеть во тьме, пить свой «драконий след» двенадцать месяцев из тринадцати в году и гадать, что со мной случилось. Гадать, как выглядит ледяной дракон при свете зимнего дня, во всей красе своего полета.
Она остановилась. Потом, пыхтя от ярости, все же пошла вслед за ним. Они погружались все глубже во тьму и туман. На ночь они устроили ночлег, поужинали сушеным мясом и «драконьим следом» у костра на снегу. Ночное небо было таким же гнетущим, как и дневное, и не было звезд. Проснувшись все в том же сером тумане, они отправились дальше. Вокруг веяло холодом. Их стеной окружал лед, желтоватый, как старая слоновая кость. Они вдыхали пронзительный солоноватый запах моря. Русло древней реки уткнулось в непроходимую скалу. Они обогнули ее и направились вниз по замерзшей реке. Кругом глыбы льда засверкали, как драгоценные камни, переливаясь голубым, зеленым, красным и золотым цветом, словно в сокровищнице великана. Пека остановилась и уставилась на них. Рид заметил с каким-то горьким удовлетворением:
—Драконий след.
—Драконий след,— выдохнула она. Голос на морозе звучал еле слышно.— Ледяные драгоценности, упавшие с неба звезды. Здесь ты можешь рассказывать мне все что угодно, и я поверю этому. Странное ощущение.
Она открыла фляжку и отпила солидный глоток «драконьего следа». Рид тоже потянулся к фляге, но только прополоскал рот и сплюнул. Он был бледен, вокруг глаз проступили круги от усталости.
—Как по-твоему, на какой глубине мы находимся?
—Близко к уровню моря. Нет никакого дракона. Сплошной туман.— Она содрогнулась от окружавшего их безмолвия.— Воздух совершенно неподвижный. Как камень. Мы вот-вот должны выйти к морю.
—Сначала мы выйдем к дракону.
Они спустились с холмов, похожих на обледенелые россыпи драгоценных камней. Река в этом месте разбивалась на множество нитей, напоминавших тончайшую филигрань изо льда и камня. Вокруг висел туман, настолько холодный, что обжигал легкие. Пека прикрыла рот мехом и дышала сквозь него. То ли из-за тумана, то ли из-за «драконьего следа», которым она время от времени согревалась, вокруг нее появлялись странные тени, мелькали лица и громадные крылья. Щемило сердце, ноги казались тяжелыми, как валуны, так что она едва передвигала ими. Рид кашлял, но упрямо, хотя и с трудом, продвигался вперед, как человек, который идет против ветра. Река еще больше расширялась перед впадением в море. Спотыкаясь, они теперь спускались сквозь туман, и холод пробирал до костей. Рид исчез из виду. Потом Пека снова наткнулась на него, когда он остановился. Туман разошелся на полосы у них над головой, и она увидела странное черное солнце, занавешенное покровом из серебристой паутины. Пека смотрела на все это в замешательстве, а тем временем паутина сдвинулась вверх, и черное солнце пристальным взглядом уставилось на нее. Она услышала, как стучит у нее в груди сердце — и на этот стук эхом отзывался пульс тумана и всего окружающего пространства: то билось ледяное сердце Хорсбрета.
От удивления она широко раскрыла рот, сделав большой глоток воздуха. Они стояли перед входом в пещеру, дышавшую клубами ледяного тумана. По зернисто-белым стенам свешивались похожие на колонны сосульки. Посредине торчали не то кристаллы кварца, не то молочно-белые зубы. За завесой тумана простиралась белая громада, извилистая, как земляной червь, и твердая, как камень. В облаках и клубах тумана Пека не могла различить, где кончается зима и начинается дракон.
Она ахнула. Огромное серебристое веко опустилось, как пергаментный свиток, и поднялось снова. Из глубин пещеры донесся едва различимый гул, смутный, полусонный вопрос: «Кто?»
Она услышала рядом дыхание Рида.
—Видишь шрам у него под глазом?— тихо произнес он. Она разглядела рваную отметину под черным солнцем.— Я знаю имя Гонителя, который нанес ему эту рану триста лет назад. А еще у него сломан верхний клык. Он зубами и крыльями ухватил и поднял на воздух целую крепость, построенную из мрамора. И я знаю заклинание, которое раскололо тогда этот зуб. Посмотри, какая у него чешуя на крыльях. Словно присыпана серебристым инеем. Он древен как мир.— Рид обернулся к ней. Из-за седых волос, влажных от тумана, он казался воплощением зимы.— Тебе лучше уйти теперь. Здесь опасно.
—Наверху ничуть не безопаснее,— прошептала она в ответ.— Давай вернемся вместе. Слышишь, как бьется его сердце.
—У него вместо крови золото. Только один из Гонителей видел ее и остался в живых.
—Пожалуйста.— Она вцепилась в его мешок.
В воздухе замелькали разные цвета: зеленовато-желтый, малахитовый, опаловый. Снова послышался неясный гул из глубин пещеры; в глазу дракона мелькнула тень. Рид стремительно схватил Пеку за руки.
—Оставь его, пусть он спит. Его место здесь, на Хорсбрете. Разве ты не понимаешь этого? Разве ты не понимаешь? Он создан из золота, снега и тьмы.
Но Рид не смотрел на нее. Его взгляд, устремленный, как и черное солнце драконьего глаза, куда-то далеко, блуждал в неизвестных ей воспоминаниях в поисках верного расчета. А за его спиной наполовину погрузился в снег кривой коготь, похожий на лунный серп.
Пека отошла от Гонителя, живо представив себе, как окровавленный лунный серп вонзается ему в сердце, а разъяренный дракон стискивает в своих кольцах Хорсбрет, уничтожая на нем все живое.
—Рид Ярроу,— прошептала она.— Рид Ярроу. Пожалуйста.
Но он не услышал.
—Дракон острова Хорсбрет,— заговорил он, и ему ответило эхо, отражаясь от ледяных стен.— Дракон острова Хорсбрет, чьи крылья — иней, чья кровь — золото.— (По хребту дракона пробежала легкая рябь, стряхнувшая снег.)— Я проследил весь твой разрушительный путь, от твоего появления в мире, где нет времени и нет смены времен года, до этого дня. Ты спал на этом острове на одну ночь дольше, чем следовало. Хорсбрет — это не сон дракона, он принадлежит миру живых, и я, опытный и титулованный Гонитель Драконов, бросаю тебе вызов ради его освобождения.— (С дракона осыпалось еще больше снега, и обнажились сверкающая чешуя и блестящие ноздри. Ритм его туманного дыхания изменился.)— Я знаю тебя,— продолжал Рид слегка осипшим на морозе голосом, преодолевающим ледяное безмолвие.— Это ты принес белую гибель рыбачьему острову Клонос, десяти Гонителям в Иниме, зимнему дворцу древнего владетеля Цюирша. Я изгнал девять ледяных драконов, возможно, твоих отпрысков, из этого мира. Я искал тебя много лет, и вот я вернулся туда, где был рожден, и обнаружил тебя здесь. Я предстаю перед тобой во всеоружии знаний, опыта и тайной мудрости. Покинь Хорсбрет и навсегда возвращайся туда, где ты был рожден, или я изгоню тебя в ледяной мрак на окраине мира.
Дракон смотрел на него не моргая, окруженный неизмеримой толщины ледяным покровом. На мгновение от его дыхания перестал исходить пар. Затем он со стуком захлопнул челюсти, разбросав осколки льда. Он встряхнулся, освобождаясь из-под тяжести ледовой мантии. Белая голова вздымалась все выше и выше, и лед разлетался во все стороны с грохотом и треском. Сквозь серый туман с неба смотрели на Рида два черных солнца. Прежде чем дракон взревел, Пека рванулась с места.
Она очутилась на ледяном уступе над головой у Рида, сама не зная каким образом. Рид исчез в густом тумане. Туман превратился в пламя, и она видела сквозь него только красную тень Рида. Семь лунных серпов взметнулись из снега и обрушились на Рида, вспарывая воздух. Странный голос окликнул его по имени. Он отшатнулся и произнес заклинание. Когти миновали его, глубоко вонзившись в снег.
Пека сидела в своем убежище. Она прижимала к груди флягу с «драконьим следом», чувствуя, как по металлическим стенкам сосуда отражаются удары ее сердца. В горле саднило: это ей принадлежал тот странный голос. Она открыла флягу и сделала несколько глотков. По жилам пробежал огонь. Ледяное облако вздыбилось над Ридом. Он что-то произнес и тут же очутился в десяти футах от того мест