—Мы пойдем по следу,— сказал Айадар Атани.— Четверо из вас поедут со мной. Остальные вернутся в Драконью Крепость и будут ждать моих распоряжений.
Девять долгих дней они скакали по Иппе по следу, через унылые каменистые холмы, через высокогорные пределы Дерренхолда, в безлюдный, открытый ветрам Серренхолд. Когда они пересекали границу, к ним слетел ястреб с красными крыльями. Птица села на снег и превратилась в темноглазую женщину в сером плаще.
—Я — Маделин, из Алых Ястребов,— сказала она.— Мне поручен дозор над этими землями. Кто вы и какое дело привело вас сюда?
—Меня зовут Айадар Атани,— сказал дракон-повелитель.— Я разыскиваю мою жену. Я полагаю, что ее повезли в эту сторону, и с ней было много людей, с дюжину пожалуй, и они вели с собой запасных коней. Мы шли по их следу девять дней.
—Отряд из десяти человек пересек границу с Дерренхолдом и въехал в Серренхолд двенадцать дней назад,— ответила дозорная.— Они вели с собой десять лошадей. Женщин с ними не было.
—Возможно, она была одета в мужскую одежду?— спросил Брэн.— Женщину со стрижеными волосами можно принять за мальчика, а верхом леди Иоанна ездит не хуже мужчины.
Маделин пожала плечами:
—Я не видела их лиц.
—Значит, ты плохо смотрела,— сердито сказал Брэн.— Так-то Алые Ястребы несут здесь дозор!
Ястреб-оборотень и лучник обменялись свирепыми взглядами.
—Довольно,— сказал Айадар Атани. Он направил отряд по дороге к крепости.
Тропа поднималась вверх, петляя среди скал. Внезапно по камням застучали копыта. На тропе перед ними показались четыре всадника.
Брэн сложил руки рупором возле рта.
—Чего вам надо?— крикнул он.
Предводитель всадников прокричал:
—Это мы должны вас спрашивать! Вы на нашей земле!
—Ну, говорите же,— ответил Брэн.
—По знакам на вашей одежде я вижу, что вы из Драконьей Крепости. Мартан Хол велел мне передать послание Айадару Атани.
Брэн подождал, не объявит ли дракон-повелитель о своем присутствии. Этого не произошло, и командир сказал:
—Скажи мне, и я передам ему.
—Передай Айадару Атани,— ответил предводитель всадников,— что его жена некоторое время побудет в Серренхолде. Если он предпримет любые попытки отыскать ее, она умрет медленной и мучительной смертью. Вот и все.— Он и его товарищи развернули коней и помчались вверх по тропе.
Айадар Атани не проронил ни слова, но по лицу его было видно, как белым пламенем разгорается драконья ярость. Люди из Драконьей Крепости глянули на него, а потом отвели глаза и затаили дыхание.
Наконец он сказал:
—Поехали.
Добравшись до границы, они увидели ожидавшего их там Эджи ди Корсини в сопровождении отряда хорошо вооруженных людей.
—Я получил вести от Оливии,— сказал он Айадару Атани.— Вы нашли ее?
—Она у Мартана Хола,— ответил дракон-повелитель.— Он говорит, что убьет Иоанну, если мы попытаемся забрать ее.— Лицо Айадара застыло.— Он может убить ее и просто так.
—Он не убьет ее,— возразил Эджи ди Корсини.— Он воспользуется ею, чтобы вынудить нас вести переговоры. Он захочет, чтобы ему вернули оружие и войско и позволили спокойно разъезжать по своей стране.
—Дайте ему все это,— сказал Айадар Атани.— Мне нужна моя жена.
И вот Эджи ди Корсини отправил своих людей к Мартану Холу, предлагая изменить условия капитуляции Серренхолда, если Иоанна Атани будет отпущена невредимой.
Но Мартан Хол не выпустил Иоанну. Как и предполагал ди Корсини, в обмен на ее неприкосновенность он потребовал права свободно передвигаться по своей стране, а затем — восстановления его войска. Вначале Мартан Хол заявил, что ему нужен отряд из ста человек, потом увеличил их численность до трех сотен.
—Мы должны узнать, где она. А когда будем знать, сможем спасти ее,— сказал ди Корсини.
И он отправил разведчиков в Серренхолд, велев им отыскать, где именно в этом унылом, голом краю скрывают госпожу Иппы. Но Мартан Хол, человек проницательный, предвидел это. Он отправил Айадару Атани предостережение: за вторжение чужестранцев будет расплачиваться Иоанна — своим телом. Он уточнил, откровенно, с чудовищной жестокостью, что это будет за плата.
В действительности, как Мартан Хол ни грозился, пленницу он не трогал. За годы войн он утратил человеческие чувства, не считая гордыни, себялюбивых устремлений и злобы, но он не лишился ума. Мартан Хол понимал, что, если Иоанна умрет и весть об этом долетит до Драконьей Крепости, его не защитят никакие силы в Риоке.
Что до Иоанны, то она отказывалась даже говорить с Мартаном Холом с того самого дня, когда ее, остриженную под мальчика и закутанную в солдатский плащ, привезли в его замок. Она не плакала. Ее поместили во внутренних покоях, к дверям поставили стражников и велели двум прислужницам заботиться о ней. Имя каждой было Кейт, и, поскольку одна была женщиной крупной, а другая — нет, их называли: Большая Кейт и Маленькая Кейт. Иоанна никогда не злилась на прислужниц. Она ела то, что они приносили, и спала на постели, которую ей дали.
Зима, как обычно в Серренхолде, наступила рано. Вокруг стен замка завывал ветер, снег засыпал горы. Шли недели, у Иоанны рос живот. Когда у прислужниц не осталось никаких сомнений в том, что она беременна, они поспешили доложить об этом господину.
—Вы уверены?— спросил он.— Если меня обманывают, я велю с вас обеих содрать кожу!
—Уверены,— ответили они.— Пошлите к ней врача, если сомневаетесь.
И Мартан Хол послал к Иоанне врача. Но она не позволила к себе прикоснуться. «Я жена Айадара Атани,— сказала она.— Никому другому я не позволю себя тронуть».
—Наверняка это оборотень, драконыш,— сказал Мартан Хол своим командирам.
Он велел обеим Кейт дать Иоанне все, что ей потребуется, кроме свободы.
Женщины пошли к Иоанне и спросили, чего она желает.
—Мне хотелось бы, чтобы в комнате было окно,— сказала Иоанна.
В комнатах, где ее держали прежде, окон не было. Ее перевели в каморку в башне. Там было теснее, но зато теперь Иоанна могла смотреть в узенькое окошко, видеть небо, облака, а в ясные ночи — звезды.
Когда ей стало совсем тяжело сидеть без дела, она попросила:
—Принесите мне книги.
Так и сделали, но чтение вскоре наскучило Иоанне.
—Принесите мне ткацкий станок.
—Станок? Ты умеешь ткать?— спросила Большая Кейт.
—Нет,— ответила Иоанна.— А ты?
—Конечно, умею.
—Значит, ты сможешь меня научить.
Женщины принесли ей станок и в придачу к нему дюжину мотков яркой пряжи.
—Покажи мне, как это делать.
Большая Кейт показала Иоанне, как натянуть основу, как пропускать челнок. Сначала Иоанна соткала маленькое желтое одеяльце.
Маленькая Кейт спросила:
—Для кого это?
—Для ребенка,— ответила Иоанна.
Потом она начала новую вещь: малиновый плащ с золотой каймой.
—А это для кого?— спросила Большая Кейт.
—Это я подарю мужу, когда он придет за мной.
В один из пасмурных дней, когда Иоанна сидела за станком, на подоконник сел ястреб с алыми крыльями.
—Добрый день,— сказала ему Иоанна.
Птица наклонила голову и искоса посмотрела на нее левым глазом.
—На столе лежит хлеб.
Иоанна указала на столик, за которым ела. От обеда там остался нетронутый кусок хлеба, который она собиралась съесть попозже. Ястреб повернул голову и пристально посмотрел на нее правым глазом. Подпрыгивая, он добрался до стола и поклевал хлеб.
Потом он слетел на пол и обернулся темноглазой, темноволосой женщиной в сером плаще. Женщина быстро подошла к Иоанне и прошептала:
—Оставь ставни открытыми. Сегодня ночью я приду снова.
Иоанна не успела ничего ответить, как женщина обернулась птицей и улетела.
В тот вечер Иоанна почти не могла есть. Встревожившись, Большая Кейт стала ей выговаривать:
—Ты должна есть. Сейчас ребенок растет быстро, и ему нужно как можно больше пищи. Смотри, вот сливки, ты же просила, а вот нежный сыр, его привезли с юга, из самой Мериньи, где, рассказывают, снег выпадает раз в сто лет.
—Не хочу сыра.
Большая Кейт хотела закрыть ставни.
—Оставь окно открытым!— потребовала Иоанна.
—Но ведь так холодно.
—Мне тепло.
—Тебя, наверно, лихорадит.
Маленькая Кейт протянула руку, чтобы потрогать ей лоб.
—Нет. Я здорова.
Наконец они ушли. Иоанна услышала, как громыхнул дверной засов. Она легла в кровать. Как обычно, ей оставили только одну свечу, еще немного света давал огонь в очаге. Малыш толкался у нее в животе.
—Маленький, я тебя чувствую,— прошептала Иоанна.— Потерпи. Не всегда мы с тобой будем в этом отвратительном месте.
Потом она услышала шум крыльев. На стене внезапно показалась человеческая тень. Женский голос тихо спросил:
—Госпожа, вы меня узнаете? Я Маделин, из Алых Ястребов. Я была у вас на свадьбе.
—Помню.— Глаза Иоанны наполнились слезами впервые за все время заточения. Она смахнула их рукой.— Рада тебя видеть.
—Я тоже рада,— ответила Маделин.— С тех пор как я узнала, что вас держат здесь, я разыскивала вас. Я боялась, что вас мучают или заперли в темном подземелье, где мне вас никогда не разыскать.
—Ты поможешь мне бежать отсюда?
—Нет, госпожа. Это не в моих силах,— грустно ответила Маделин.
—Я так и думала.— Иоанна сунула руку под подушку и вытащила оттуда золотую брошь, сделанную в форме распустившейся розы. Это был подарок, который преподнес ей муж в первую брачную ночь.— Ничего, не переживай. Возьми. Передай это моему мужу.
В Драконьей Крепости все мрачнее становился Айадар Атани, все больше отдалялся он ото всех. Ему не давали покоя угрозы Мартана Хола; он представлял, как жену держат в одиночестве, голодную, в темноте; возможно, ее бьют. У него пропал аппетит, он почти перестал спать.
По ночам Айадар Атани бродил по коридорам замка, безмолвный, как привидение, без плаща, несмотря на зимнюю стужу, а глаза его горели белым пламенем. Солдаты и слуги начали его бояться. Один за другим они убегали из замка.