— Прости, это случайно, я сейчас же оденусь.
— Корш, а зачем тебе одеваться?
— Чтобы не напугать тебя.
— Этим меня, точно, не напугаешь, — и коснулась мягкой ладошкой моей жесткой щеки, медленно спустила ее по шее на грудь и ниже, провела пальчиком по бедру. Так изучает предмет ребенок, так женщины на базаре рассматривают и оценивают драгоценные вазы. Безмерно захотелось податься навстречу руке, прижать избранную к себе и зарыться носом ей в шею. Пальцы избранницы уже на спине, вот она положила туда и вторую ладонь, притянула меня к себе. В голове лишь остро мелькает вихрь золотых искр, мыслей и вовсе нет. Подаюсь ей навстречу. Изольда тянется к моему лицу своим. Кажется, что вот-вот должно что-то случится, что-то безмерно важное, перед чем я не смогу устоять.
— Ну же нагнись.
— Зачем?
— Нагнись и узнаешь, — и откуда только золотистые искры взялись в ее глазах? Или же это отражение моих глаз?
Я нагнулся, и она провела языком по моим губам, затем и вовсе припала к ним в поцелуе, снова опустила свою руку мне на бедро, немного сжала. Кажется, я зарычал. Мой внутренний дракон вырвался на свободу, сминая границы. Сделать с ним ничего не могу, лишь только смотрю на то, как своими руками валю избранную на землю, а та, смеясь, поддается. И вовсе она не испугалась, лишь только змейкой выскользнула из платья. Я снова рычу, из ноздрей повалила струйка белого дыма, на щеке золотом горит чешуя. А Изольда не только ничего не боится, она все так же хохочет и тянет меня на траву за собой. Ластится, обвивает уже не только руками. Внутренний мой дракон рвется наружу, просит отпустить его в бой. Только с кем тут драться, что вообще происходит? Додумать я уже просто не смог, избранная прижалась ко мне всем телом, и я вступил в бой. Сильным толчком идет наступление, ему вторит восторженный женский вздох, я отступаю, она подается на встречу. Неба, земли и трава — ничего больше нет. Только алые губы, атласное белое тело, сплелось с моим воедино, и грань между нами не провести. Дракон внутри лишь рокочет, требуя не давать передышки, я подчиняюсь, просто никак не могу отступить. Губы избранницы наполнились медом страсти. Как я жил раньше, не зная, что так может быть?! Еще толчок, и искры взорвались в моей голове потоком раскаленного золота. Пик невероятного счастья, блаженства и отупляющая усталость тянет к земле.
— Пошли в дом, хвостатый.
— Я тут полежу.
— Ну уж нет. А если эти куры вернуться и увидят? Домой, в кроватку, там тепло и мягко. А потом продолжим.
— Ещё?
— Еще, еще. Еще много раз, ты такой сильный. Даже не думай спать во дворе.
— А как ты меня узнала в драконе и почему не испугалась?
— У тебя было такое смешное выражение морды и губки бантиком как у ребенка. Такое выражение морды или лица я больше ни у кого не видела.
— Я восхищен.
— Кстати, а что эти курицы от тебя хотели? Или ты с ними раньше…
— Раньше — что?
— Ну как мы с тобой тут.
— Нет, у меня такое случилось впервые. Я сам не знал, как такое бывает, чтобы внутренний зверь так овладел телом в двуногой ипостаси. Никогда он еще не смел так обнаглеть, захватить разум.
— Внутренний зверь. Красиво. А ты мне не лжешь?
— Я бы не посмел.
— Тогда зачем они прилетали?
— Берта и Хлоя? Я им обещал помочь.
— Интересно в чем?!
— Они мечтают об избранных. Но там долгая история. Их избранные сейчас сидят в замке у ведьм и ничего не знают о драконихах.
— А с ведьмами можно как-то договориться, чтоб отдали?
— Тебе жалко драконих? Какое у тебя золотое сердце!
— Конечно, Корш! Конечно! Очень жалко. Да и не хорошо это, будут тут летать, смотреть на тебя, мой дракон. Так что там за история с ведьмами, не хотят отдавать?
— Не в этом дело. Ведьмам избранные не нужны. Просто им без меня между собою не договориться. Я общаюсь и с теми, и с теми. А друг дружку они не знают.
— Ясно. Это надо срочно решить.
— Пойдем кушать, ты можешь похудеть.
— Ну, это уж, точно, из ряда фантастики. Скорее, я поверю в… не знаю в кого.
— Не перечь мне. Поедим, поспим, примерим на тебя сокровища. На такой атласной коже, как у тебя, должны красиво переливаться брильянты. Тебя так много, можно надеть сразу несколько поясов с золотыми подвесками.
— Прекрасная идея. Кстати, а кто нам готовит?
— Гномов нанял.
— А сокровищница далеко?
— Я все принесу или можем слетать. Сядешь на меня сверху и полетим. Там и поспать можно, только жестко.
— Слетаем. А завтра на рассвете уладишь вопрос с избранными для девушек, чтобы они сюда больше не шастали без приглашения, эти твои чешуйчатые.
— Как скажешь. Пойдем есть и спать. Или спать и есть.
— А потом повторим, но уже в доме.
— А можно так часто?
— Ты и вправду не знаешь? Сколько угодно.
Дракон внутри меня счастливо заурчал и уснул.
Ведьмы
Ведьмы в одном из небольших кабинетов дорвались до пузатого флакона сладкого пьянящего эликсира, который лишь изредка удается добыть у фей. Путем элегантного дамского торга, сладких посулов, полуобманов и взаимных заверений в самой крепкой и искренней дружбе, какая только может возникнуть в кругу хитрых дам.
— И все же я лично предпочитаю коньяк. Не так пьянит разум, но стирает границы страха.
— Ты чего-то боишься, Марцелла?
— Я опасаюсь разгуляться в полную силу, выйти за рамки своих внутренних догм. Всесилие слишком остро пьянит, Эльза. Приходится всю жизнь оборачиваться на себя прежнюю, искать подсказки, правильно ли я поступаю, честно ли это. В моих понятиях о чести, само собой разумеется.
— А я ничего не боюсь. Честно. "Делай, что должно и будь, что будет"- так сказал кто-то из великих нашего родного мира. Я делаю все, что в моих силах на благо страны, врученной судьбой в мои руки. И даже немного больше. И пью этот чудесный напиток смело, надо же и отдыхать хоть иногда.
— Я вам обеим завидую. Вы очень искушенные слишком во многом. И во власти, и в жизни там, на Земле, без ведовской силы. Такое богатое прошлое, столько приключений! Столько знаний. Я тоже боюсь переступить черту шалостей по незнанию, по глупости. А нектар — он прекрасен. И дает забыть о всяких хлопотах и заботах, даже о моих любимых зельях и сборах.
— Не будем о заботах, Мирта. Как считаете, моряки от нас не сбегут? — задумчиво спросила Марцелла, погрузившись в глубокое кресло мягкой кожи и крутанув содержимое своей пузатой рюмки.
— Думаю, нет, — с готовностью ответила Мирта, попытавшись скопировать ленивое действо подруги и вылила на себя пару капель нектара.
— На ночь замковые ворота запрут, никуда они не денутся, можно отдыхать спокойно, а утром посмотрим. Кстати, о коньяке, а как вы думаете, что будет, если плеснуть чуть-чуть поверх настойки фей доброго старого коньяка? У меня в сумочке есть небольшая фляжка. Вот не надо только на меня так смотреть! Подарил дедушка моих деток. Коллекционный, пятидесятилетний. Дорогоооой! Зря предложила?
— Мне кажется, они не смешаются, коньяк крепче.
— Я не знаю. А почему не смешаются?
— Разная плотность. Рискнем? Если содержимое бокала не смешается, то ляжет красивыми слоями. Ярко-зеленый фейский нектар снизу и золотистый коньяк поверх.
— Эльза, ты физик-недоучка. Коньяк упадёт на дно и там и заляжет. Мирта, выгляни в коридор, попроси принести шоколад и лимон. Я готова к экспериментам!
— И я тоже, только бы утром проснуться без головной боли.
— Нас спасут, в замке есть целитель. Да и потом, что нам будет на троих от крошечной бутылки нектара и ста граммов коньяка.
— Двухсот. Впрочем, как часто мы так собираемся? Раз в полгода? Даже если и напьемся, в чем лично я сомневаюсь, то что? Ну попугаем привидения, ну сотворим с десяток иллюзий, что в этом плохого?
— Лимон сейчас принесут. Шоколада в замке нет.
— Это, определенно, повод напиться с горя, давайте ваши бокалы.
Коньяк перетек из фляжки в пузатые рюмки на извитых ножках. С нектаром он не смешался, а лег, было, на дно, как и предсказала Марцелла, правда, совсем ненадолго. Через долю секунды весь напиток приобрел структуру и цвет жидкого меда со множеством пузырьков, стремящихся к поверхности.
— Не отравимся?
— Мы сирины, а значит, почти бессмертны!
— До дна! За то, чтобы не отравиться властью и не пресытиться нашими милыми шалостями!
Глава 29
Джинджер
Небо успело окраситься всполохами алого света. Кровавый восход становился все ярче, предвещая недоброе. Долго же мы плутали по замку, долго он нас морочил. Спускаемся вниз, выходим почти под самое небо — на крышу каменной преисподней. Поднимаемся вверх, оказываемся перед стражей, что охраняет спуск в подземелье. Лестницы, залы, темные двери, морок факелов и теней на стенах, пугающие то высотой, то близостью свода каменные потолки. Всюду вступает в борьбу суровая природа серого, почти черного вечного камня и напускной роскоши легких предметов, призванных скрыть его мрачную суть: ковров и хрусталя, напольных ваз и гобеленов, зеркал и кружева штор.
Из-за тяжелых дверей из коридоров слышится многоголосый ведьминский хохот. Парни все так же не верят в то, кто именно нас морочит, что и замок непрост, и люди в нем вовсе не люди. Еле вышли наружу в тот самый сад, о котором рассказывал Серджо. Тропка лезет к острому гребню низкой с виду скалы.
— Рискнем? Серджо, ты как, влезешь?
— Думаю, да. Нога уже почти и не ноет.
— А ты, Лукас?
— Деваться некуда, рискнем.
Подниматься вверх трудней с каждым шагом, вроде и не особо-то высоко. Из-под ботинок вниз слетают клочья чахлой травы, что умудрилась вырасти на каменистом склоне, песок и какой-то мусор. Все это летит в лица парням, что пыхтят за мной следом. На двух ногах устоять уже практически невозможно, то тут, то там приходится цепляться руками поочередно, но и вершина близка. Из замка нас пока никто не заметил. Надеюсь, что они не решили дать нам прогуляться немного, чтобы схватить по пути, упиваясь своею властью. Вот уж не думал, что когда-нибудь воочию увижу то, про что пела в старых не то былях, не то сказках моя бабушка. Ближе к вершине под ногами все больше острых камней,