— Нон бене! Нон! — Брызжа слюной, старик указывал пальцем на вышку.
Понятно. Не стоило, мол, туда ходить, теперь будешь наказан!
По знаку Василина четверо дюжих надсмотрщиков накинулись на несостоявшегося беглеца. Саша, конечно, сопротивлялся, но силы оказались уж слишком неравны, к тому же кто-то ткнул его под ребра острием копья — мол, не стоит шутить, парень. В общем, скрутили, бросили наземь, попинав для порядка ногами.
Так себе попинали, не сильно, могло бы быть и куда хуже, а так. Ну разве ж так бьют? Даже, похоже, ни одного ребра не сломали!
Александр сплюнул с разбитой губы кровь и улыбнулся.
Зря улыбался! Обещанное наказание еще толком и не начиналось. Надсмотрщики сноровисто подхватили его под руки и быстро потащили к заднему крыльцу. Из стоявшего рядом сарая вытащили некое деревянное сооружение, отдаленно напоминавшее козлы для пилки двор вручную. Действительно, козлы, только не для дров! Саша слишком скоро понял, для чего. И для кого…
Запястья и лодыжки стянули ремни. В воздухе просвистел кнут.
Черт!!!
Ожгло так, будто током ударило — прямо по позвоночнику. Этак можно запросто и хребет перешибить. Правда, чернокожий верзила-палач, как видно, не имел такой задачи и лишь рвал кожу!
И все равно…
— Сволочи! — извивался под ударами Саша, — Ублюдки! Сатрапы!
От последнего слова ему почему-то вдруг стало смешно. Слишком уж походило на монолог из старинного фильма с Леоновым.
— Сатрапы! Гниды казематные! Чтоб вы сдохли… Ой!
Туг Александр вдруг сообразил, что ругался напрасно: русского языка местные «сатрапы и казематные гниды» уж точно не знали. Как, впрочем, и английского. Хотя уж ругательства-то должны были понимать.
— Фак! Фак ю! Ой…
От боли Александр вновь перешел на родимую русскую речь и как вдарил по-матушке! Слышал бы кто понимающий — завяли бы уши! Да и так один косматый старик в рваной хламиде, седой, лохматый, чем-то похожий на знаменитую фотографию Эйнштейна, удивленно замедлил шаг.
— Пидорасы! Твари! Мать вашу разэтак-так-растак! Ммм…
Наконец экзекуция окончилась.
Едва не потерявшего сознание Сашку окатили теплой водой — холодной у них тут, наверное, не было, — развязали, вздернули на ноги, снова куда-то потащили. Ох, гады, что ж вы никак не уйметесь-то? Ишь, еще и ржут.
— Суки гладкие!
Протащив избитого пленника по узкой аллее, его, словно куль с овсом, забросили в узкий глинобитный сарай. Еще и пнули напоследок, но так, незлобно, видать понравилось, как бедолага ругался.
— Копыта убери, петух гамбургский!
Захлопнулась дверь. Суки! Твари поганые! Нелюди! Сектанты гребаные. Ммм, аж спину-то саднит… и то, что пониже. Ни сесть, ни лечь, ну разве что вот так — навзничь. Александр отхаркался.
А эта сараюха у них, похоже, что-то вроде карцера. Аналог «холодной», точнее — «горячей», ишь как раскалилась! А пить так и не дали, сволочи. Хоть бы глоточек, хоть бы чуть-чуть… Пить! Хоть бы той, теплой водицы, которой поливали, а лучше из ручья. Девчонки бы притащили кувшинчик холодненькой… Ох! Пить хотелось жутко!
От ругани-то пересохло все горло, саднило даже, не хватало еще ангины. Нет, ангина — это, пожалуй, он тут подзагнул, перегрелся.
Кто-то сюда идет, что ли? Отодвигают засов… Господи, а ведь темно уже! Ночь.
И прется же какая-то гадина!
Александр собрал весь свой сарказм:
— Кому не спится в ночь глухую?
А может, воды принесли?
— Вы — русский? Я принес вам попить. Только… тсс… не говорите громко.
— Спасибо.
Не говоря больше ни слова, Саша припал к узкой горловине кувшина.
Вода! Водичка! Холодненькая! Из ручья! Господи, спасибо тебе, внял молитвам. Ох, как хорошо-то!
— Теперь постарайтесь поспать, — шепотом посоветовал неведомый доброхот, — Завтра опять погонят на работу. Спокойной ночи.
— И вам спокойной…
О боже!
И тут до Саши наконец-то дошло!
— Постойте! Вы кто?
— Как и вы — раб. Пленник. Меня зовут… Альфред Бади, я антиквар из Суса.
— А я — Александр, Саша. Русский актер. Каскадер то есть. Но… Вы знаете русский?
— В семидесятые учился в Москве. Институт имени Баумана, может, слышали?
— Ну конечно!
— Там много наших училось.
— Но как же вы?..
— Так же, как и вы. Решили с друзьями половить рыбки.
— Поня-а-тно… Мы вообще где? И далеко ли до Туниса? Или Бизерты?
Ночной собеседник неожиданно рассмеялся, и в глухом, надтреснутом смехе его явно слышалась грусть и даже отчаяние.
— Мы очень и очень далеко от того Туниса, который вы знали. Вообще от всего.
— Как это — очень далеко? Не могло же меня так вот унести! И все же надо отсюда бежать, немедленно.
— Наверное, надо, — согласно кивнул антиквар. В темноте Александр никак не мог разглядеть его лицо, но по всему чувствовалось, что это старик, может быть, даже тот, похожий на Эйнштейна.
— Только некуда.
— Как это — некуда?
— Вы не поверите… Позвольте вас спросить, вы знаете, какой сейчас год на дворе?
— И какой же?
— Четыреста тридцать восьмой! Даже не тысяча четыреста… а просто — четыреста тридцать восьмой от Рождества Иисуса Христа.
— Да что вы говорите? От Рождества, значит… Вот только сумасшедшего тут и не хватало для полного счастья!
Глава 7Июль — сентябрь 438 годаПровинция АфрикаМатрона
Ласковым словом, чашей медовой был он привечен…
Четыреста тридцать восьмой год? Ну да, конечно… Скорее уж, этот господин антиквар — сумасшедший.
Поговорить с ним подробнее Саше удалось лишь дня через три, во время какого-то церковного праздника. Похоже, все на этой вилле были христианами, включая пленников. Даже Ингульф — Александр глазам своим не поверил! — и тот молился: «Отче наш» и все такое прочее… А ведь в драке кричал совсем иное. Донар, Водан — древние германские боги. Ну да бог с ним, пусть себе молится.
Смуглые девушки служанки украсили виллу цветочными гирляндами, надели на головы венки, все приоделись, даже невольникам выдали по чистому полотняному отрезу, типа парадно-выходной формы.
Из-за оливковой рощи ветер приносил отдаленные отзвуки колоколов — видно, там была церковь, деревня. Туда с самого утра и отправилась целая процессия: хозяин с хозяйкой и детьми, старик Василии и все прочие, кроме бдительно несших свою службу часовых и вот, новеньких — Саши, Ингульфа, Миршака. Антиквар тоже остался. Уселся рядом с Александром на ступеньках в тени портика, улыбнулся:
— Ну, как вам здесь нравится?
Саша хмыкнул:
— Да никак! И вообще, давно хотел у вас спросить — есть здесь поблизости хоть какая-нибудь автострада?
— Не поверили… — Старик скорбно покачал головой, — Да, в такое трудно поверить. Однако смотрите сами… Сколько вы уже здесь, около месяца?
Петров молча кивнул.
— И вот вспомните: видели ли вы за это время хоть какие-то приметы цивилизации? Туристские лайнеры, часы, автомобили? Даже инверсионных следов в небе, и тех не отыщете.
— Значит, в такую уж глушь забрались, — упрямо сдвинул брови Саша, — Я много таких мест знаю, на востоке Ленинградской области, например.
Молодой человек немного подумал и, взглянув собеседнику прямо в глаза, спросил:
— А вы, любезнейший, рвануть не хотите?
— Рвать? Порвать? — Антиквар захлопал глазами — видать, уже подзабыл русский.
— Ну, бежать, я имею в виду, — пояснил молодой человек — Как раз сегодня, по-моему, удобный случай.
— Бежать? — Старик неожиданно расхохотался, сердито и громко. — Да вы хоть знаете куда?
— А все равно, — отмахнулся Саша, — Куда угодно, лишь бы отсюда подальше.
— Эх, молодежь, молодежь, не слушаете вы стариков, — негромко пробормотал антиквар, — Поверьте, друг мой, эта вилла на данный момент для нас — самое безопасное место. Да-да, вы не ослышались! Именно так. Ничего особенно плохого здесь с нами случиться не может.
— Ага, не может, — Молодой человек передернул плечами, — Только плетей дадут… Или вообще забьют насмерть.
Старик махнул рукой:
— Ну, это эксцессы. Сами-то посмотрите — зачем здесь невольники, то есть вы? Исключительно для строительства укреплений. Многовато, знаете ли, разбойников стало — и на море, и на суше, после того как сюда переселились вандалы и аланы. Впрочем, отребья хватало и до них.
— Вандалы, аланы… — Александр скептически усмехнулся — Сами-то верите?
— Не хотел бы… — Антиквар со всей серьезностью посмотрел на своего собеседника, — Но, увы, приходится. Хотя ваше дело, можете и не верить. Попытаетесь бежать — убедитесь сами. Ничего вы здесь не найдете — ни дорог, ни машин, ни полиции. Все это примерно через полторы тысячи лет появится. Ну что вы усмехаетесь? Хотите бежать — ладно, черт с вами, только прежде не худо было бы кое в чем разобраться и изучить… ну хотя бы латынь.
— Латынь! — Молодой человек хлопнул себя ладонями по коленкам, — Что ж, похоже, этот древний язык в нашей секте в ходу.
— Ну вот, вы опять — в секте…
— А вам, судя по всему, здесь понравилось!
Старик нервно дернулся:
— Я же сказал — это сейчас самое безопасное место. Для, так сказать, адаптации, что ли. Вот посудите сами: после того, как будет выстроена стена и башни, что будет с невольниками?
— Откуда я знаю? — Саша пожал плечами. — Может, на органы продадут…
— Тьфу! Скажете тоже.
— А вы, значит, по-другому думаете?
— Я не думаю, я знаю.
Антиквар приосанился, глубоко запавшие, непонятного цвета глаза его, казалось, сверкнули.
— Ну-ну, что вы там знаете? — подначил молодой человек.
— У Нумиция — кстати, его христианское имя Константин — много земли, каждый из невольников получит участок, орудия труда, средства для постройки хижины. Будете вроде как арендаторы, колоны, так сказать. Жену, кстати, тоже могут выдать.
— Вот как! — Саша хлопнул в ладоши, — Даже жену! Я и говорю — секта.