Франц Г. БенгтссонДраконы моряСага «Эпохи викингов»
Пролог
Многие из отчаянных воинов поплыли на север из Сконе вместе с Буи и Вагном, где их постигла неудача в Хорундарфьорде; другие отправились со Стирбьёрном в Уппсалу, где и погибли вместе с ним. Когда весть о том, что немногие смогут вернуться, достигла родных берегов, сложилось множество поминальных и хвалебных песен, после чего благоразумные люди согласились между собой, что случившееся было к лучшему и теперь можно надеяться на более мирные времена. Наступили времена изобилия и достатка, когда собирался такой прекрасный урожай ржи, а улов сельди был настолько велик, что большинство людей легко могли прокормить себя. Но были некоторые, которые всё же думали, что жатва идёт слишком медленно, и они отправились в поход в Ирландию и Англию, где судьба благоволила им, и многие там осели надолго.
Примерно в это время в Сконе стали приезжать коротковолосые люди из страны Саксов и из Англии, дабы проповедовать христианскую веру. Они поведали много странных сказаний, и поэтому люди сперва отнеслись к ним с любопытством и слушали их охотно. Особенно женщинам нравилось принимать крещение от этих чужеземцев, которые одаривали их за это белыми платьями. Однако вскоре всё изменилось, жители устали от проповедей, которые показались им скучными, а их суть сомнительной, тем более, что они говорили на неблагозвучном диалекте, который они выучили в Хедебю или где-то на западных островах, что делало их речь нелепой и неприятной для слуха.
Итак, были причины, препятствующие обращению людей в другую веру. Поэтому коротковолосые, которые непрерывно говорили о мире и в то же время так неистово низвергали прежних богов, были один за другим схвачены и повешены на священном ясене или же поражены из лука и принесены в жертву птицам Одина. Оставшиеся в живых ушли в леса Геинга на север, где люди не были настолько нетерпимы. Там их тепло приняли, связали и отправили на торги в Смоланде, где они были обменены на волов и бобровый мех. Некоторые из тех, что жили рабами в Смоланде, распустили волосы, отвернулись от своего Бога Иеговы и даже стали неплохими работниками у своих хозяев. Но большинство продолжало ниспровергать богов, тратя время на обращение в другую веру женщин и детей, вместо того чтобы тесать камни и толочь зерно. Они настолько опротивели всем, что вскоре уже совершенно невозможно было получить пару трёхгодовалых волов за здорового священника без того, чтобы не дать к нему в придачу мерку соли или ткани. Так увеличивалась ненависть к коротковолосым в пограничной стране.
Однажды летом по всему Датскому королевству пронеслась весть, что король Харальд Синезубый принял новую веру. В юности он много чего перепробовал, но быстро раскаивался в том или ином своём поступке и отрекался от него. Однако на этот раз он поступил решительно. Теперь король Харальд был пожилым человеком, который вот уже несколько лет мучился такими ужасными болями в спине, что не мог больше находить удовольствие в пиве и женщинах. Один хитрый епископ, посланный от самого Императора, долго натирал его медвежьим жиром, освящённым именами апостолов, закутывал в овечью шкуру, давал ему пить вместо пива святую воду, настоянную на траве, клал ему крестные знамения между плечами и выгонял из него бесов до тех пор, пока боли не исчезли. Так король стал христианином.
После этого священники убедили короля, что ещё более мучительные боли будут досаждать ему, если он когда-либо ещё принесёт жертву или не будет достаточно усердным на пути новой веры. Итак, король Харальд, как только он почувствовал себя вновь здоровым и способным выполнять свои обязанности перед молодой марокканской рабыней, которая была послана ему в подарок королём Корка, объявил, что все его подданные должны принять христианство без принуждения. И, несмотря на то, что подобный указ звучал странно из уст человека, который возводил свою генеалогию к самому Одину, многие подчинились, поскольку он правил давно, страна при нём процветала, а его слово считалось законом. Он учредил особый вид наказания для тех, кто обвинялся в насилии над священником. Число священников в Сконе опять стало возрастать, на равнинах строились церкви, а старые боги выбрасывались за ненадобностью. К ним обращались, лишь когда была опасность на море или в случае падежа скота.
Но в Геинге указ короля послужил лишь поводом для очередного веселья. Люди пограничных лесов были наделены более совершенным чувством юмора, чем рассудительные обитатели равнин и, ничто их не смешило так, как королевские указы. В прежние дни, во времена Харальда Хилдетанда и Ивара Широкие Объятья, королей часто приглашали в Геинге поохотиться на диких зубров, редко по какой-либо другой причине. Но к этому времени дикие зубры вымерли, и королевские визиты прекратились. Поэтому теперь, если какой-нибудь король был настолько дерзок, чтобы роптать на непокорность обитателей этой части страны или упрекать их в том, что они платят малые подати, и пригрозил бы, что он явится собственной персоной, дабы поправить дела, он получил бы следующий ответ: к сожалению, в этой области давно уже не появлялось ни одного дикого зубра, но если хоть один появится, то королю незамедлительно сообщат об этом и он будет принят с надлежащими почестями. Поэтому приграничные обитатели часто поговаривали, что в их стране не появится ни одного короля до тех пор, пока не вернутся дикие быки.
Итак, в Геинге всё оставалось по-прежнему, и христианство здесь не прижилось. Те священники, что отваживались приехать в эти края, продавались за границу, как и в старые дни. Правда, некоторые из жителей придерживались мнения, что лучше убивать их прямо на месте, поскольку люди из Смоланда давали такие низкие цены за священников, что перевозить их на торги было убыточно.
Часть 1Затянувшееся путешествие
Глава перваяО вожде Тости и его домочадцах
Вдоль побережья люди селились в хуторах, неподалёку друг от друга, отчасти для того, чтобы обеспечить себя едой и не зависеть только от своего собственного промысла, и отчасти для того, чтобы защитить себя. С кораблей, огибающих полуостров Сконе, часто высылались отряды мародёров: весной — пополнить запасы свежего мяса для набегов на запад, зимой же они высаживались на берег, если возвращались с пустыми руками из неудачных походов. Когда грабители намеревались высадиться на берег, всю ночь трубили в рога, дабы соседи могли собраться и помочь отбить их натиск.
Но люди гордые и состоятельные, у которых были свои собственные корабли, считали жизнь с соседями докучливой и предпочитали селиться отдельно. Даже уходя в море, они могли защитить свои дома с помощью тех доблестных воинов, которые за деньги жили на берегу и охраняли их. В местности Холмы было много зажиточных поселенцев такого рода, а богатые бонды (крестьяне) этой области пользовались репутацией самых гордых во всём Датском королевстве. Когда они оставались дома, они охотно напрашивались на ссору со своими соседями, несмотря даже на то, что их усадьбы лежали в большом отдалении. Но обычно они были в морских походах; они с детства привыкли рыскать по морю и считать, что это их собственное частное владение, а если кто-нибудь нарушал его границы, ему пришлось бы отвечать за это.
В этих краях жил могучий бонд по имени Тости. Он был очень известным человеком, великим мореплавателем, и, хотя достиг преклонных лет, он всё ещё командовал своим кораблём и каждое лето отправлялся в плавание к чужим берегам. У него был родич в Лимерике в Ирландии, из числа тех викингов, что поселились там. Каждый год Тости плыл на запад, чтобы поторговать с ними, а заодно и помочь их предводителю, потомку Рагнара Кожаные Штаны, собрать дань с мирных жителей, монастырей и церквей. Однако с некоторых пор жизнь викингов в Ирландии пошла заметно хуже, особенно с тех пор, когда король Мюиркьяртан Кожаный Плащ, обошёл весь остров и вышел к морю с щитом в руке в знак неповиновения. Местные жители уже не были такими беззащитными, как прежде, ибо теперь они охотно подчинялись своему королю, и вымогать с них дань стало трудным и опасным делом. Даже церкви и монастыри, которые всегда легко было ограбить, построили башни из высоких камней, где ни огонь, ни меч не могли настичь священников. Поэтому многие соратники Тости считали, что более прибыльно совершать набеги на Англию или Францию, где с меньшими усилиями можно было достичь большего. Но Тости предпочитал делать то, что он привык делать, думая, что он уже слишком стар для походов в неведомые ему земли.
Жена его звалась Аса. Она была родом из приграничного леса и, обладая вспыльчивым нравом, была часто невоздержанна на язык. Но она была умелой домохозяйкой и хорошо заботилась о поместье, когда Тости не было дома. Она родила ему пятерых сыновей и трёх дочерей, но судьба их сыновей сложилась не очень удачно. Со старшим случилась беда прямо на свадьбе, где он, напившись пива, попытался оседлать быка. Следующего сына смыло за борт во время его первого похода. Но самым неудачливым из всех был их четвёртый сын, которого звали Ари. Однажды летом, когда ему было девятнадцать, он сошёлся с двумя соседскими жёнами, чьи мужья были в отлучке, и они понесли от него. Дело грозило большими неприятностями для Тости и повлекло за собой значительные расходы. Эта история повергла Ари в уныние, и он сделался очень робок и застенчив. Позже он убил человека, который всё время подшучивал над его «сноровкой», и должен был бежать из страны. Ходили слухи, что он нанялся на корабль к шведским купцам, плавал с ними на восток, и всё для того, чтобы не встретить людей, знающих о его несчастьях. С тех пор о нём ничего не было слышно. Но Асе однажды приснился сон о чёрном коне, у которого была кровь на лопатках, и тогда она поняла, что он умер.
После этого у Асы и Тости осталось двое сыновей. Старший из них звался Одд. Он был молод, грубо сложён и кривоног, у него были сильные, мозолистые руки и угрюмый нрав. Вскоре он стал сопровождать Тости в его походах и показал себя как искусный мореплаватель и умелый воин. Дома же он вёл себя часто совершенно иначе, длинные зимы ему казались скучными, и он постоянно пререкался с Асой. Он поговаривал, что лучше бы он ел прогорклую солонину на корабле, чем на праздник Йоль