Арианна принялась раскладывать принадлежности на столе. Ее руки двигались с уверенностью, которую давала практика. Она уже делала это с Евой. Бывало и хуже. Это не было восторгом, но и не вызывало страха. Это была наука, как сказала бы Ева. А наука существовала за пределами добра, зла и страха.
— Позволь мне помочь.
— Ты действительно хочешь в этом участвовать? — Ее фиалковые глаза встретились с его золотыми, когда Арианна попыталась проникнуть в его решимость. Это было растение с тонкими корнями, легко пустившее их, когда земля вокруг него была опрокинута. Она почувствовала, как его магия дрогнула раньше, чем его взгляд. — Я так не думаю.
Кварех открыл рот, чтобы заговорить, но Арианна не дала ему этого сделать.
— Я приказала тебе убить одного из своих. Я собираюсь отрезать себе руки, пришить эти и пользоваться ими вечно, как будто я с ними родилась. — Арианна склонила голову набок. — Кровь твоих сородичей уже на твоих ладонях. Не хочешь ли ты пойти дальше?
Он был совершенно обезоружен, и это говорило обо всем. Арианна еще не знала всей глубины правды, но со временем она узнает. Она узнает, кто был первоначальным владельцем этих рук; она только что убедилась, что мужчина, которого она знала просто как «Рафанси» во время последнего восстания, был кем-то из Дома Син.
— Я здесь уже несколько недель, а ты все не можешь со мной разобраться, — напомнила она ему. Боль была настоящей, яркой и злой, как свежая рана. Ей было больнее, чем она думала, и это только еще больше распалило ее пыл.
— Я не действовал от твоего имени или в твоих интересах, — настаивал он. — Но у меня были другие дела. Я не мог позволить себе отвлекаться, а когда я рядом с тобой… Были дела моего Дома.
— Я понимаю, — тихо сказала она, и звук раскрывающейся шкатулки прозвучал громче любых слов. — Потому что ты — Кварех Син'Рю Сох, соткавшийся из синевы самого неба. Я — Арианна Клепальщик, пар, получивший форму женщины. И наши приоритеты пересекаются лишь настолько, насколько твоей сестре выгодно обратиться ко мне за помощью.
У него хватило ума не пытаться возражать. Хотя на его лице отразилось достаточно противоречий, чтобы она на мгновение задумалась, что именно происходит в его голове.
Арианна отбросила колебания, улыбнувшись — выражение, находящееся где-то между измученным триумфом и горькой усмешкой.
— Так что притворись, что это не более чем то, что есть на самом деле: ты заслужил мое доверие. И убирайся.
Когти вырвались из его пальцев, а в его магии было столько же обиды и злости. Она покрывала его поры, как полуденный пот. Она хотела, чтобы он сражался, поняла она. Арианна хотела, чтобы он сказал ей, что она ошибается, и настоял на том, что их связывают не просто совпадающие желания, а некая чистота.
Но Кварех отступил. Он уходил широкими, торопливыми шагами.
Она не обращала на него внимания. В ее словах прозвучала правда, а не горечь, копившаяся в груди в течение нескольких недель, проведенных с Каином. Она была здесь с определенной целью — изменчивой, непостоянной, неуловимой, но все же целью.
Арианна подошла к двери и потащила за собой свободный стул. Она тяжело опустилась на него, положив на колени несколько самодельных инструментов. Проведя пальцами по замку, как любовник, она быстро справилась с панелью. Она была Арианной, и ее не держали нигде, где она не хотела быть. Она не будет делать ничего, чего бы не хотела. Несколько недель она позволяла Драконам думать иначе, но теперь настало время напомнить им, что она сама по себе сила.
За несколько минут и несколько точных движений она разобрала замок до отказа. Арианна встала и развернула стул, для надежности подставив его под дверную ручку. Она не думала, что у кого-то возникнет хоть малейший интерес к тому, чтобы встать на ее сторону, особенно после того, как она предупредила единственного Дракона, который по какой-то необъяснимой причине мог хотя бы наполовину это сделать.
Но она не могла рисковать.
Ей предстояло оказаться в самом уязвимом положении, какое только можно себе представить. Ей предстояло выплеснуть на стол все свои секреты до последней капли крови. И она не станет рисковать свидетелями.
Как по ритуалу, Арианна задернула шторы на окнах, и единственным источником света в комнате стали свечи. Этого света было более чем достаточно, чтобы ее глаза Дракона могли видеть с точностью. Она грузно села за стол, и ее отражение в полированных зеркалах замерцало. Фиолетовые глаза смотрели на нее со всех сторон.
Арианна помнила то время, когда ее глаза были черными. Она помнила, как их жестоко выкололи. Она помнила, как потеряла зрение, и тот момент, когда ей показалось, что она больше никогда не увидит. Она помнила, как смирилась с мыслью, что лицо любимой женщины может стать последним, что она когда-либо увидит.
Ее глаза снова открылись. Острее, яснее, точнее, чем она могла себе представить. Теперь Арианна осматривала свои руки. Это были руки, натренированные Мастером Оливером, руки, способные разобрать замок Клепальщика так, словно это был обычный банковский сейф.
Арианна положила ладонь на стол и потянулась за своим самым острым кинжалом. Ее грудь напряглась. Природа боролась с тем, что она собиралась сделать. Ее разум наводнился эндорфинами, борясь сам с собой. Инстинкт велел ей спрыгнуть со стола и выронить нож. Он боролся с ее рукой, пытаясь заставить ее дрожать, желая, чтобы ее движения пострадали настолько, что она полностью отказалась от них.
Но Арианна была непоколебима. Она не давала желудку утихнуть. Дыхание оставалось ровным.
Нож пронзил ее пепельную плоть. Острый и верный, он пронзил ее до кости. Арианна обнажила зубы, стиснув их с такой силой, что боль пронзила челюсть и проникла в шею. Золотистая кровь растеклась по столу, смешиваясь с костным мозгом, и кости разлетелись на куски.
Ее ждали две руки, такого же цвета, как ее уши. От них исходил тот же запах, что и от того, кто отдал ей органы в знак доверия, а затем предал все, что она любила. Арианна скривила губы. Ее тело дрожало. Но она оставалась сосредоточенной. Она снова возьмет его магию. Она использует ее, чтобы найти его.
Она убьет его в крови, более холодной, чем снег.
Арианна повторяла эту мысль снова и снова, произнося ее как неистовую молитву самого мрачного толка. Она повторяла ее снова и снова, чтобы сдержать агонию, пока ее магия боролась за исцеление тела, чтобы не потерять рассудок после шока.
Она была Арианной Клепальщик. Она была Белым Призраком. И она не должна была кричать.
14. Кварех
Он мог слышать ее.
Он слышал каждый ее вздох. Он слышал каждую каплю крови, брызнувшую на пол. Он слышал каждый тупой стук плоти, служивший леденящим душу напоминанием о том, что происходит за дверью, перед которой он стоял.
Кварех не двигался с тех пор, как был выгнан из комнаты. Он не шелохнулся и тогда, когда услышал, как она тихонько возится с замком. Он не пытался проникнуть внутрь, сломав дверную раму и разбив стул, который она подперла засовом.
Она не хотела его присутствия. Она предпочла сама провести операцию. Это было так же глупо, как и смело. Он испытывал восхищение ее жестокостью и раздражение от того, что она упорно требует нести все бремя в одиночку.
Но такова была Арианна. Она была тем потоком, который затягивал его каждый раз, когда он смотрел на нее. И неудивительно, почему он целенаправленно избегал встреч с ней. Все сложные эмоции в сочетании с притяжением благодеяния были слишком сильны для него. Несколько недель он хотел убежать от нее, и теперь, когда он снова оказался перед ней, буквально вынашивая причину ненависти к ней, он не хотел ничего, кроме как быть рядом с ней. Он хотел сказать ей, что она не должна быть одинока.
Кварех тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он прижался лбом к двери. Он чувствовал яркий, неповторимый запах ее магии. Он был подавляющим, несомненно, из-за крови, пролитой в процессе отсечения ее собственных рук.
Он облизнул губы.
Когтистые пальцы обвились вокруг дверной ручки, и Кварех прикинул, какую силу ему придется применить, чтобы войти. Но даже если бы ему это удалось, что тогда? Что он сможет сделать? Он ничего не знал о методах добавления новых частей к Химере. И, как он полагал, даже без рук Арианны у нее будет достаточно ярости, чтобы оставаться силой, с которой придется считаться.
— Ты будешь ждать там всю ночь?
Глаза Квареха вновь сфокусировались, и он посмотрел через тускло освещенный зал на мужчину, прислонившегося к дальней стене. Каин пытливо уставился на него в ответ. Вопрос не был риторическим.
— Возможно. — Кварех не знал, как ему поступить. Не тогда, когда дело касалось Арианны. Как только ему показалось, что он все понял, женщина вызвала у него другой отклик.
— Почему?
Каин не мог понять. Каин видел лишь Химеру с Лума, жалкую смесь Дракона и Фентри, которая теперь крадет магию у одного из их Домов. Каин не был на Луме все дни, проведенные в путешествии с этой дерзкой и красивой женщиной.
— Потому что она нам нужна.
— Еще больше она нужна тебе. — Каин пересек зал размеренным шагом; его походка выдавала как его смелость, так и готовность повернуться при приказе уйти. Это был тонкий танец, который под силу только Дракону. Но Каин заслужил смелость рядом с Кварехом. Они выросли вместе, почти как братья, и в темных залах поместья Син, где на них никто не смотрел, Кварех сделал их равными.
— И то и другое правда, — признался он.
— Почему? Что нам от нее нужно? — Каин сосредоточился на нуждах Дома.
— Она может сделать Философскую Шкатулку. — На лице его друга отразилось замешательство, и Кварех пришлось уточнить. — Механизм, который создаст совершенную Химеру. Это даст Луму возможность противостоять Доно.
— Нам это нужно? — неуверенно спросил Каин.
— Это изменит ход событий в пользу Дома Син.
— И тогда мы столкнемся с Фентри, которые будут настроены против нас.