— Ари. — Она замерла от одного только тона в его голосе. — Нам нужно вернуться в поместье Син. Немедленно.
Он волновался за себя. Он волновался за сохранение иллюзии Арианны. Но его мысли были сосредоточены на одном: на своем Доме. Он должен был вернуться к сестре.
20. Ивеун
Под основными континентами Новы находились «нижние». Подводные части айсбергообразных островов были вырезаны и выдолблены в перевернутый муравейник из лабиринтов, ледяных переулков и грязных притонов, где велись всевозможные дела. Такая торговля могла вестись только там, где не светит солнце.
Внизу было место, где нити, связывающие структуру Новы воедино, едва держались на узлах. Здесь находились Анх и низшие Дома Да. Еще ниже находились беки. А еще ниже жили те, у кого почти не было имени. Близко к Линии Богов, близко к вульгарному миру Лума, где использовались только имена и была утрачена всякая изящная социальная структура.
Король никогда не должен был туда соваться, ибо это было гораздо ниже его достоинства.
Но именно в этих местах он выкапывал золото из камня и необработанного металла своего общества. Леона пришла из этих холодных и промозглых залов. Ему нашептали и подсказали, какую женщину он найдет здесь, в Колетте, и Ивеун вытащил Леону на солнечный свет, превратив ее в то, что действительно сияло, подчиняясь его прихотям. Так он снова найдет своего следующего Мастера-Всадника.
В капюшоне и мантии он держал лицо опущенным вниз, сосредоточившись на гладкой, тонущей лестнице, которая огибала здание. Ветер хлестал его по левому боку, намереваясь сорвать его с высоты и опрокинуть в бездну внизу. На стене под его ладонью тянулись граффити, покрытые влагой от вечной прохлады. Мечи и книги Син были нарисованы на коронах Рока, превосходящих по размерам чешую Там.
В воздухе висела густая кровь. Он почти видел, как она зажглась в переулке, куда он свернул. Яркий коктейль из запахов Драконов, погибших в незаконных поединках.
Сколько органов было скормлено Фенам внизу после неудачных поединков? Удивительно, что раса под облаками не узнала о Нове раньше. То, что их мир и мир внизу так много лет были разделены, было случайностью. И случайно они соединились.
Он уже несколько часов шел по следу крови. Она вела его к нелегальным ямам и сомнительным кормушкам, которые занимались самым темным видом торговли, какой только можно представить на Нове, — пожиранием живых. Поговаривали, что, когда Дракон отведает живого хозяина, ничто не сможет утолить его голод, кроме еще большей крови. Это позволяло кормовым залам оставаться в бизнесе, имея множество преданных покровителей. А еще это доводило Драконов до безумия, когда они слишком долго обходились без последнего кусочка.
И все же именно в одном из таких мест он знал, что найдет ее. Его нынешний Мастер-Всадник был тактичен, как таран, и, что неудивительно, ничего не обнаружил, когда решился задать вопросы. Ивеун знал, что некоторые вещи ему придется делать самому, если он вообще хочет, чтобы они были сделаны. Он не мог послать для этого другого, ибо это было не лучше, чем полумера в худшем смысле этого слова. Лучший враг — это тот, кто убит собственными когтями.
Когда он приблизился к боевой яме, до его ушей донеслись крики и споры. Ивеун беспрепятственно вошел внутрь и занял свое место среди толпы. Распорядитель ринга сидел за низким столом, определяя бойцов, называя коэффициенты и принимая ставки. Это напомнило ему о том, что до Багрового двора ему еще предстоит занять эту должность, чтобы у Петры не возникло мысли о том, что она может предложить кого-то из своих, когда суд будет проходить на Руане. Неудивительно, что женщина, управлявшая здешней ямой, оказалась Там. Хранители равновесия Новы не имели себе равных в обеспечении лучших поединков, чувствуя мастерство бойцов.
В яме мелькали два Дракона. Синий Син с символом Дома Рок на щеке и зеленый Там с таким же. Это была битва отреченных, и кто бы ни победил, все красные уроженцы Рока были бы довольны результатом.
Ивеун наблюдал за пятью боями. Никто не блистал. Ни одна женщина, вышедшая на ринг, не сражалась с той грацией и жаждой крови, которые, как он предполагал, должны были быть у ее цели. Разочарованный, Ивеун покинул арену.
Он продолжал идти вперед, пока облака внизу не стали окрашиваться в пурпурный цвет с первыми лучами рассвета. Но женщина все еще ускользала от него. Возможно, это были просто слухи, великая история о неудачнике, которую с удовольствием рассказывали те, кто был ниже, о безымянном, не имеющем ранга, возвышающемся над теми, кто имел титул и престиж. Не в первый раз и не в последний.
Ивеун поднимался вверх, взбираясь по сомнительным лестницам и шатким ступенькам. По мере того как он приближался к верхней части острова, условия неуклонно улучшались, но вес мира над ними становился только тяжелее. Вся скала, поддерживавшая Лисипа, была зажата под почти осязаемой тяжестью, как будто все пространство острова могло внезапно обрушить свою тяжесть на его легкие. Физическое напоминание о мире, который был так близко и в то же время так далеко.
Все дороги сходились в одном главном туннеле, проходящем через весь остров. Он был закрыт и постоянно охранялся. Ивеун направился к нему с легкостью, как будто уже был дома, надвинув капюшон на лицо, готовясь встретить Всадников, охранявших портал.
Из темноты высунулась рука. Она обвилась вокруг его шеи, когти впились в горло. Ивеун лишь улыбнулся.
— Вот ты где, — прошептал он.
— Скажи мне, Доно, — прошептал ему в ухо глубокий женский голос из-за спины. — Что будет, если я убью тебя здесь? Стану ли я Доно Лисипа?
— Не совсем. — Он не сделал ни малейшего движения в сторону, оценивая силу предплечья женщины, напряжение ее магии, мастерство, необходимое для того, чтобы удержать его на месте с помощью когтей и при этом не пустить кровь, которая могла бы насторожить его Всадников своим запахом. — Колетта'Рю будет Колетта Доно, так как это не санкционированная дуэль.
— Значит, убить тебя можно только для того, чтобы похвастаться. — Ее пальцы напряглись.
— Как ты узнала, что это я? — спросил он.
— По твоей походке. — Она глубоко вдохнула. — Твой запах.
— Откуда ты это знаешь?
— Мы знаем о солнце здесь, внизу, даже если никогда его не видим, — ответила она. Пока что он позволял ей хранить свои секреты. Это выдавало ее хитрость. Было достаточно правдоподобных объяснений: она видела его на прошлом Багровом Дворе. Она работала в поместье. Ее взяли в качестве личной Анх для одного из его То. Она работала с одним из цветов Колетты. Все это не имело для него никакого значения.
— Ты хочешь увидеть его? Солнце?
Она задыхалась от смеха, держа рот возле его уха.
— Ты думаешь, что можешь купить свою жизнь за красивые вещи? Блестящими безделушками и обещанием рубиновых коридоров, которые так вожделенны в твоем великом дворце?
— Надеюсь, что нет. Или ты не та женщина, на которую я рассчитываю. — Она помолчала, давая ему выговориться. — Я полагал купить твою жизнь обещанием того, чего, как я думаю, ты жаждешь больше всего на свете.
— Чего, по-твоему, я жажду? — промурлыкала она, касаясь пальцами его горла.
— Крови. Больше крови, чем ты сможешь выпить. — Драконы не становились такими сильными, как эта женщина, если оставались чистыми и не употребляли алкоголь. Она явно не заботилась о запретах, и он не стал ее за это сторониться. Он накормил бы это маленькое чудовище, если бы оно стало его питомцем.
— Как ты мне ее дашь?
— Пойдем со мной. Пойдем как мой новый Мастер-Всадник, и я позабочусь о том, чтобы у тебя было столько крови и падали, сколько пожелают твои когти и клыки.
Она отпустила его. Ивеун повернулся. Женщина, как и он, была в плаще с капюшоном, и Ивеун смог разглядеть в тени плаща лишь волевой подбородок и крючковатый нос, но не смог различить в слабом свете оттенок ее кожи. Ее рот украшала ухмылка, и Ивеун был уверен, что победил.
— Я подумаю над этим. — Она повернулась, словно намереваясь доказать ему, что он ошибается.
— Ты поступишь мудро, если не ослушаешься своего Короля, — предостерег он, выпустив из пальцев когти.
Она лишь взглянула на них.
— Я вернула тебе твою жизнь, а ты терпишь мое неповиновение. Справедливый обмен, Доно.
Женщина махнула рукой и, оттолкнувшись от стены, упала в глубину. Он не слышал, как она приземлилась, — ее движения были более точными, чем у кошки. Ивеун оскалил зубы в темноте, разочарованный и восхищенный одновременно.
Он даже не узнал ее имени.
21. Флоренс
Флоренс буквально исчерпала запас нецензурных слов. Она говорила непристойности с той же свободой, с какой нажимала на газ. Поезд ехал быстрее, когда она ругалась на него.
Она повернулась к манометрам, только три четверти из которых она могла похвастаться пониманием их цифр. А из этих трех четвертей у нее были лишь элементарные рабочие знания. Ари была бы просто в шоке. Хелен и Уилл рассмеялись бы при одном только виде ее за рулем. Но сейчас никого из них там не было.
У Флоренс не было бесконечного запаса цифр, извергающихся из глубин ее сознания, только несколько вульгарных фраз. Она, конечно, не была одним из самых одаренных Воронов, которые ходили по залу гильдии в Холксе, просто маленькая Ворона на побегушках. У нее была смекалка, базовое образование в нескольких областях, два трупа и много эндвигов в качестве мотивации для быстрого мышления.
Поезд загрохотал и затрясся, набирая ход. Из ворот локомотива выплеснулись угли, опалив ее одежду и кожу. Транспорт резко дернулось, и она попыталась ухватиться за какую-нибудь опору, чтобы не вылететь за борт вагона. Зубы заскрежетали, когда эндвиг едва не задел ее плечо.
С ворчанием она выпрямилась в машинном отделении, а ее руки снова нащупали рычаги. Эндвиг уже брызгал в сторону поезда. Их гипнотический гул заглушался стуком колес по рельсам и визгом стали по стали, когда они огибали угол в лесу.