Вдвоем они перепрыгивали через зрителей и пустые стойки, спускаясь в яму с когтями, зубами и яростью. Без возражений со стороны Ивеуна они столкнулись. Золото забрызгало стены, а из Син донесся запах свежескошенных трав. Он смешивался с запахом черники, исходящим от Рок. Несколько долгих минут они скреблись и царапались, раздирая друг друга в пух и прах.
Но, как и ожидал Ивеун, в конце концов верх одержал Дом Рок.
Он вырвал из груди Синца еще бьющееся сердце. С первобытным криком он поднял его вверх, и золотистая кровь потекла по его руке и капнула на лицо, а затем медленно испарилась в воздухе. Рок поднес сердце ко рту и откусил кусок.
Рок и Син сражались до полудня. На каждого Рока приходилось два Сина. Там мог даже не появляться. Было ясно, кто борется за доминирование в этом Дворе. Ивеун пропустил половину поединков: его место располагалось слишком далеко и высоко для хорошего обзора. Но каждый раз, когда он поднимался на край балкона, бойцы Рока внизу сражались вдвое сильнее и наносили все более жестокие удары.
В результате такого неудачного расположения, когда он наконец понял, что ложа Дома Син заполнена, было уже за полдень. При одном только виде Квареха, лживого ублюдочного брата той суки, которая добивалась его смерти так, словно ей больше не о чем беспокоиться, кровь Ивеуна бросилась в жар.
— Лоссом, — позвал он своего нынешнего Мастера-Всадника. Тот мгновенно оказался рядом с ним. — Вызови Кварех'Рю.
— Доно, у меня нет причин для вызова Син'Рю… — Колебаний Лоссома было почти достаточно, чтобы Ивеун пинком отправил его лицом вниз в яму и позволил тому, кто пожелает, разорвать его на части и облизать кости дочиста.
У них была причина, и не одна сотня раз. Смерть каждого из его Всадников на Луме была бы более чем достаточна для того, чтобы Ивеун приказал любому Року бросить вызов Квареху. Но для этого нужно было признать, что Всадники вообще были на Луме. Ивеун зарычал, попав в ловушку собственного теневого изобретения.
— Придумай.
— Но…
— Я — Доно, Лоссом. Пойми, что это значит. Если я поддержу твое требование о поединке, никто не позволит ему отказаться. — Ивеун отошел от края и направился к своему маяку здравомыслия, лежащему в форме женщины.
По окончании дуэли раздались аплодисменты. Устроитель арены, один из Домов Там, при всей их любви к равновесию, вызвал следующего претендента. Ивеун ждал с нетерпением.
— Я, Лоссом Рок'Анх То, Мастер-Всадник Ивеуна Доно, вызываю Квареха Син'Рю Соха как лжеца и за позор имени Доно в присутствии Рок. — Лоссом не дрогнул и с дерзкой уверенностью завершил свой дерзкий вызов. — Пусть тот, в чьих жилах течет глубокая кровь, живет ради ночного веселья. Пусть тот, чьи заслуги — лишь видимость, будет сведен к крови на земле и позору для своего Дома.
Арена погрузилась в молчание. Каждое ухо ожидало ответа Квареха. Ивеун ждал с ухмылкой. Кварех не мог отступить. Если он усомнится в легитимности, то будет выглядеть трусом, ведь все знали, что Ивеун разрешит поединок. Син'Рю пора было наконец выйти на ринг и навсегда избавиться от забот Ивеуна.
— Я выступаю за Квареха'Рю. — Незнакомый женский голос прозвучал громко и отчетливо.
Ивеун медленно встал и подошел к краю. Он не ожидал, что кто-то встанет на сторону Квареха против его Мастера-Всадника. Это было самым глупым проявлением самоубийственной преданности, которое когда-либо видел Суд. Ведь если падал тот, кто заступался за обвиняемого, то и обвиняемого предавали смерти.
Далеко внизу стояла бледно-голубая женщина с глазами цвета позднего заката и волосами цвета первых утренних лучей. Она занимала свое место в мире с безрассудной надменностью, стоя так, словно была олицетворенным вестником самого Лорда Смерти.
25. Арианна
— Я, Лоссом Рок'Анх То, Мастер-Всадник Ивеуна Доно, вызываю Квареха Син'Рю Соха как лжеца и за позор имени Доно в присутствии Рок.
Кварех напрягся рядом с ней. В его глазах застыла мрачной решимости на пунцового мужчину, стоявшего на краю Королевской ложи. Арианна практически слышала эхо слов, повторяющихся в его голове, когда претендент все еще произносил их.
— Пусть тот, в чьих жилах течет глубокая кровь, живет ради ночного веселья. Пусть тот, чьи заслуги — лишь видимость, будет сведен к крови на земле и позору для своего Дома.
Кварех не шелохнулся. Словно тот, кто называл себя Лоссомом, сплел заклинание, приковавшее его к месту. Арианна быстро оценила Лоссома. Судя по ее ракурсу, высоте амфитеатра и его габаритам, она поняла, что он крупнее Квареха как по мускулам, так и по росту.
Ее взгляд упал на бусы, болтавшиеся у его уха. Он называл себя Мастером-Всадником. Похоже, Ивеун был вынужден взять с собой менее опытным бойцом после того, как другие Всадники не вернулись из Лума.
Она знала, что должно произойти; она насмотрелась этого за день. Кварех встанет, примет вызов, и они и они сойдутся на ринге. Больше никто из Дома Син не встал. Это был вопрос для Рю защитить свой титул, и, судя по их тренировкам, предшествовавшим суду, Ари не была уверена в его способности сделать это.
— Я выступаю за Квареха'Рю. — Арианна вскочила на ноги.
— Что ты делаешь? — Кварех зашипел.
— Спасаю твою жизнь.
— Это еще не все. — Он схватил ее за руку, пытаясь потянуть ее обратно вниз. — Драконы не терпят своих Рю или Оджи.
Арианна наклонилась вперед, встретив его на полпути. Ее рот
— Хорошо, что я не Дракон.
— Кто ты? — Голос Короля прозвучал в тишине. тишине.
Она повернулась, чтобы обратиться к мужчине, который воплотил в жизнь все ее кошмарам, к бесформенному злу, которое стояло на Луме, словно бесхвостый скорпион под его сапогом. Она наблюдала за ним весь день, изучала его всеми известными ей способами. Все свидетельства указывали на единственную истину: Король Драконов был не более чем мужчиной.
А мужчин можно убить.
Мужчин можно прижать к земле, разорвать на части и пытать. пока они не взмолятся об освобождении — об освобождении, которое им никогда не дадут.
— Ари Син’Анх Бек, — произнесла она.
Он повернул голову и посмотрел на Петру. Арианна проследила за его взглядом и поймала глаза Каина. Они были круглыми, как блюдца, и искрились гневом. Она одарила его зубастой ухмылкой. Он все еще думал, что она не умеет говорить на Роюкском. Что ж, теперь он знал.
Петра взглянула на нее уголками глаз, но ничего не сказала. Игра Ари сработала. Петра не могла выступить против нее без того, не поставив под сомнение всю эту фальшь. Она не могла проявить к Ари больше заботы, чем к любому другому Дракону. Она должна была игнорировать тот факт, что Арианна была Фентри, в голове которой хранился проект Философской Шкатулки. Кварех не мог смириться с тем, что кто-то заступился за него. А это означало, что она вот-вот отправиться в яму.
— Очень хорошо, Ари Син'Анх Бек. Ты сражаешься за свою жизнью и титул, так же и за Квареха Син'Рю. — Доно дал свое благословение с весельем, уже предрешив финал поединка, и Всадник бросился на трибуны.
Когда Лоссом был уже на полпути вниз, Арианна тоже пришла в движение. Она достаточно понаблюдала за его поведением, чтобы понять, насколько быстро он способен двигаться. Она встретит его в яме.
Запах крови и магии донесся до нее, как только ее ноги коснулись земли. Без воздуха и ветра он задерживался на поверхности, заглушая ее чувства остатками запекшейся крови.
Арианна затянула шину на пальцах одним зажимом. Они отвалятся раньше, чем рухнет ее иллюзия.
Она рванулась вперед, намереваясь наброситься на Всадника, как только он ступит на землю. Но он отскочил от стены, крутанулся в воздухе и проворно приземлился позади нее. Она потеряла преимущество, к которому стремилась, Арианна мгновенно перешла в оборону.
Он сделал широкий замах, и она увернулась, нанося удар в бок. Край ее когтя зацепился за кожу, покрытую точками, и пролились первые капли крови.
Лоссом зарычал и потянулся к ней когтистой рукой. Арианна попятилась назад и отпрыгнула в сторону. Он растерянно прищурился.
Драконы были сильными существами, этого Арианна не могла отрицать — и никогда не отрицала. Их магия делала их грозными. Но она же делала их предсказуемыми. Когда почти любая рана затягивалась в считанные мгновения, а смертельными становились лишь немногие порезы, Драконы предпочитали сражаться с близкого расстояния и жесткими ударами. Они с удовольствием наносили раны, которых Арианна отчаянно избегала, и это делало ее беспорядочные уклонения непредсказуемыми для них. Это делало ее метод боя таким же разумным для них, как их мода — для нее.
Она выиграет этот бой без его крови.
Она должна была это сделать.
Арианна снова бросилась вперед. Она наклонилась и крутанулась, и его когти просвистели над ее спиной, едва не промахнувшись. Она отдала бы почти все за свои лески и кинжалы, но в яме были разрешены только когти и мастерство. Оружие, короны, золото и магия, кроме исцеляющей, — все это было не по правилам. К ужасу Арианны, Кварех научил ее этому.
Она сделала шаг в сторону и поднесла руку к подбородку мужчины. От неожиданности она зацепилась и проткнула ему язык. Кровь потекла по ее предплечью, а сверху раздались одобрительные возгласы.
Арианна никогда раньше не сражалась с публикой. Обычно она занималась этим ночью и в тени, чтобы на нее смотрело как можно меньше людей. Она никогда не испытывала восторга от криков и возгласов поддержки. Она никогда не сражалась ради развлечения.
В этом было что-то такое… захватывающее. Ее сердце забилось быстрее, а ноги задвигались увереннее. Она хотела показать шоу. Это было нелогично, совершенно нелогично. Во всем не было смысла, и в этом была радость. Радость в смерти, в жизни, в том, чтобы просто делать.
Когти Лоссома взмахивали все ближе и ближе. Каждая промашка подталкивала ее вперед. Кровь все еще стекала с его груди в том месте, куда она его ранила, из новых порезов, которые она ему нанесла.