— Под? — подчеркнула она для ясности. — Зачем Ивеуну опускаться до таких мер?
— Я не знаю.
Петра выругалась.
— Выясни.
— Было бы проще, если бы он доверял мне.
— Тогда вернись и заслужи его доверие.
— Я — Дом Син, мне никогда не заслужить его доверия. — Финнир тяжело вздохнул. — Если только…
— Если только?
— Ты дашь мне что-то, что я смогу использовать в качестве обмена, чтобы сделать это. — Финнир, казалось, был полон решимости придерживаться опасной границы. Она стиснула зубы, стараясь не вырвать ему горло. — Дай мне что-нибудь маленькое, ничего не меняющее. Я могу даже превратить это в ложь, но в лучшей лжи есть доля правды. Расскажи мне, как ты обучаешь Драконов, подобных этой Ари — ведь он теперь знает, что у тебя есть средства для таких воинов, как она. Расскажи мне о своей работе на нефтеперерабатывающих заводах; откладываешь ли ты золото для Син? Должно быть, да; Ивеун и так это поймет, и мои слова не будут лишним риском. Или о путешествии Квареха в Лум. Ивеун и так жаждет крови нашего брата, и знание о том, как были убиты его Всадники, не утолит его жажду насилия. И уж точно он не станет делиться правдой, ведь все это дело — источник позора, учитывая, скольких Всадников он потерял.
— Нет, — тихо сказала Петра, остановив его прежде, чем он успел придумать еще какую-нибудь бесполезную идею. — Твои слова близки к измене, Финнир. Ты не станешь выторговывать наши истины за его благосклонность. Это делает нас именно такими, какими он хочет видеть Дом Син: верными любой ценой. Если ты должен ему что-то сказать, придумай что-нибудь. Скажи ему все, что хочешь.
— Он поймет, если я солгу. Он увидит, что в этом нет ничего интересного для него!
— Тогда стань лучшим лжецом.
— Петра, я не смогу помочь тебе, если ты не позволишь мне! — В голосе Финнира прозвучала знакомая обида. — Я не могу быть верен Дому Син, если не знаю, что нужно Дому Син.
— Дому Син нужна информация о Рок. Ты нужен Дому Син, чтобы передать информацию, необходимую для нашего успеха.
— И я…
— Я уже говорила. — Петра прервала его. Ей надоела эта истерика. — Возвращайся во временное поместье Доно и приходи ко мне завтра с чем-нибудь весомым. Имей хоть немного самоуважения как Син’Кин и принеси пользу нашему Дому.
— Доно сказал мне, что во время суда я останусь в Поместье Син.
— Доно не решает, кому спать в моих залах, и ему следовало бы помнить об этом. — Кроме того, Петра не могла больше ни секунды смотреть на Финнира. Только не после этой череды разочарований. Если он вернется в поместье, она убьет его еще до конца ночи, лишь бы одно осознание его неумелости не смогло опозорить ее еще больше.
— Петра…
— Я сказала тебе все! — Зубы ее щелкнули, и она захлопнула их в полурычании. — А теперь уходи, Финнир.
Финнир посмотрел на нее, словно раздумывая, не повиноваться ли ему. К счастью для них обоих, он отступил. Петра глубоко вдохнула воздух, который полностью принадлежал ей, как только он ушел.
Более трех десятилетий ей как-то удавалось избегать убийства Финнира, но каждый раз, когда он оказывался рядом с ней, это становилось проверкой ее решимости в этом вопросе. Он был воплощением всего того, что она ненавидела: право на существование без усилий, слабость, близость к Дому Рок. Петра не стала бы убивать члена Дома Син без веской причины, особенно своего старшего брата.
Но в конце концов она поняла, что ничего не поделаешь, если он будет продолжать в том же духе.
Петра смотрела на заходящее солнце, золотые лучи которого меркли в преддверии приближающегося часа Лорда Сина. Петра впустила силу Дарителя Смерти в свое сердце. Так же и она когда-нибудь будет наблюдать за закатом Дома Рок.
29. Флоренс
— Как Драконы спасли Лума? — Флоренс была совершенно обескуражена. Всю свою жизнь она ощущала негативные последствия присутствия Драконов в ее мире.
— Сколько тебе лет? — спросил Пауэлл.
— Шестнадцать. В этом году мне исполнится семнадцать.
— И ты все еще посвящена? — Он поднял брови, имея в виду ее начертанный знак. — Ты уже должна была пройти второй тур тестов для получения звания Подмастерья.
Флоренс придержала язык, предпочитая смотреть в окно.
— Все ясно. — Она не сомневалась, что Пауэлл действительно так считает. — Значит, Револьверы?
Она не стала ни подтверждать, ни отрицать этот факт.
Пауэлл лишь усмехнулся ее молчанию.
— Пойдем со мной, Флор.
Флоренс последовала за Харвестером прочь от внешнего кольца окон и вошла в узкий зал, освещенный биофосфором. Она обратила внимание на такие же фонари, которые видела в туннелях внизу.
— Неужели на Фаре нет генераторов?
Мужчина взглянул на фонари.
— Здесь не так много места для бесполезных вещей. Генераторы занимают драгоценное пространство, которое в противном случае можно было бы отдать под самое необходимое.
— Понятно, — пробормотала она, пока они продвигались все выше и выше.
Лестница вела прямо на открытый второй этаж. У каждого окна стояли большие столы. Между ними ходили мужчины и женщины с серпом на щеке, останавливаясь у столов поменьше, чтобы проверить что-то и сделать пометки. Химера сидела в самом центре кольца стульев, ее ярко окрашенные уши выдавали ее черную кровь.
— Здесь мы планируем новые шахты, — объяснил Пауэлл. — У нас есть обзор ближайших окрестностей с высоты птичьего полета. В каждом из других городов Тер.1 есть свои башни, которые служат для тех же или схожих целей. На севере это в основном сельскохозяйственные угодья. На побережье они служат маяками для моряков.
Он подвел ее к одному из столов, стоявших вровень с окном, стратегически выбрав тот, за которым было меньше всего народу.
— На картах мы отмечаем глубину и расположение существующих шахт, а также то, что они производят.
Карта была испещрена пометками, зачеркнута и отмечена снова и снова. Линии, нанесенные мелом разного цвета, тянулись вокруг и между ними. Пыль, оставшаяся после раскрашивания, припорошила бумагу.
— Мелом обозначены жилы и скопления минералов, которые мы потом… — Он указал Флоренс на внутренний стол, стоявший напротив. — Отмечаем и записываем, сколько добыто. Эти цифры сравниваются с историческими данными и отчетами гильдий, чтобы оценить, сколько нужно извлечь из земли.
Он указал на Химеру, сидящую в центре и беседующую, кажется, ладонями, кончиками пальцев касаясь ушей, или с другими Харвестерами, которые ходили по комнате.
— Затем отчеты отправляются на шахты, а также к другой группе Химер наверху, которые затем связываются с Воронами, чтобы убедиться, что ресурсы в конечном итоге будут доставлены туда, куда нужно.
— Как же происходило общение до появления магии? — не удержалась Флоренс от вопроса.
— Гораздо медленнее, — признал Пауэлл. — Письма доставлялись гонцами. Хотя наше общее представление о добыче полезных ископаемых тогда было иным.
— Это увлекательно, — признала она. — Но я не понимаю, как это связано с тем, что Драконы спасли Лум? — От этих слов у нее заплетался язык; тело физически отвергало эту идею.
— Посмотрите сюда еще раз. — Он постучал по бумагам, которые аккуратно разложил на столе. — Это одна шахта, а в этой колонке — общий объем добычи всех минералов за определенное время.
Ее глаза пробежались по годам и цифрам. Это было более шести десятилетий назад, практически вечность. Со временем цифры становились все более достоверными, но только в тот год, когда Король Драконов стал господствовать на Луме, все строки были заполнены равномерно. Несмотря на это, Флоренс могла четко проследить тенденцию.
— До Драконов было гораздо больше.
— Было, — согласился Пауэлл, как будто внезапно понял. Флоренс бросила на него взгляд, который говорил, что это не так. — На протяжении многих поколений рудники были разбросаны так, словно земля продолжалась вечно и найденные нами минералы никогда не иссякнут. Когда мы находили новые залежи, мы продолжали. Когда они заканчивались, мы копали глубже, и глубже, и глубже.
Флоренс вспомнились пещерные пропасти, которые они преодолели, чтобы добраться до Фаре.
— Харвестеры произвели на свет самый наркотический наркотик, который Лум когда-либо знал: прогресс. Мы никогда не задавались вопросом, должны ли мы это делать, только если мы можем, и эта идея породила остальные гильдии. Мы спрашивали и спрашивали, что мы найдем, если продвинемся вглубь земли всего на одну пеку?
— Но поскольку у Лума были эти ресурсы, Алхимики делали лекарства, Клепальщики создавали двигатели, Вороны прокладывали пути, Револьверы создавали оружие. — Она еще не видела в этом изъяна.
— И все это позволяло нам копать все дальше и дальше. Это была самоподдерживающаяся система, цепь, связанная необходимостью производить.
— Что в этом плохого?
— А что будет, когда она закончится?
Флоренс снова посмотрела в окно, на бесконечные шахты. Она попыталась представить, как выглядела эта земля до того, как ее вырезали харвестеры.
— А она может закончиться?
— Некоторые шахты уже заброшены, так как в них уже нечего искать.
— И что тогда?
— Тогда мы взрываем и копаем, пока не найдем новое место, чтобы взрывать и копать дальше.
— Значит, проблема решена.
Пауэлл усмехнулся.
— А что будет, когда больше не останется мест для взрывов и раскопок?
— Они всегда будут…
— Этот мир конечен, Флоренс. — Он указал на записи и таблицы. — То, что ты видишь перед собой, — все, что у нас есть. Драконы спасли нас от самих себя. Магия значительно сократила потребление ресурсов. Вороны теперь делают поезда, которые работают исключительно на ней.
— Магические путешествия, магическое перемещение чего бы то ни было, все равно требуют золота, — заметила она.
— Да, но сталь нужно закалить в золото только один раз. Потом ее можно использовать вечно, — возразил он. — Существование Драконов помогло, но надзор короля за нашими ресурсами подтолкнул Гильдию сборщиков к тому, чтобы не просто брать у мира, а по-настоящему пытаться понять его. Мы стали обращать внимание на то, что рудники иссякают. Как быстро заканчиваются те или иные рудники и насколько глубже или дальше нужно копать, чтобы найти новые. Как эти шрамы, которые мы нанесли нашей земле, никогда не заживут.