Кварех тоже не шевелился. Арианна закрыла глаза. К ней возвращались чувства, хотелось снова прижаться к его губам. Прошло так много времени с тех пор, как она в последний раз прикасалась к нему — с тех пор, как ей вообще хотелось, чтобы кто-то прикасался к ней. Очевидно, ей еще предстоит найти удовлетворение.
— Почему? — Голос Квареха по-прежнему был глубоким и густым. В нем слышалось урчание, как в хорошо отлаженном двигателе, отчего ее рука пришла в движение, а костяшки пальцев задевали то место, где они опустились на его бедро.
— Почему что?
— Почему я?
Арианна рассмеялась. Голос у нее был хриплый и хрипловатый.
— Правда? Это твой вопрос?
— У меня есть еще.
— Как и у меня.
Подушка рядом с ней сдвинулась, и Арианна повернулась на звук, встретив его взгляд. Понимание, которое всегда присутствовало в них, стало еще глубже. Оно засияло ярче, как будто она могла видеть его магию в воздухе вокруг него.
— Так почему?
— Я не знаю, — призналась она им обоим.
— Не знаешь? Чего не знает непогрешимая Арианна?
— Я откушу тебе язык. Не думай, что это что-то меняет.
— Это меняет все. — Кварех сел. — Мы уже не те, кем были раньше.
Она смотрела, как напрягаются мышцы его спины. В тусклом свете свечей его кожа приобрела бледность. Мерцающие тени плясали в линиях и мускулистых изгибах. Худой и сильный. Достаточно сильный, чтобы удержать ее. Достаточно сильный, чтобы поддержать ее, если она решит позволить ему взять на себя часть ее бремени.
— Ничего не изменилось, — твердил ее рот. Она лгала — себе, ему, всему, чем они были. Возможно, ее тело и было готово, даже давно готово к любовнику… но ее сердце… Ее сердце — совсем другое дело. — Мы просто удовлетворяем свои потребности.
Он положил руку между ее рукой и боком, наклонившись к ней. Его пальцы провели по линии ее челюсти, но прикосновение было иным, чем прежде, — неторопливым. И все же в нем по-прежнему был огонь. Они не были просто вспышкой на сковородке. Что-то горело глубже, решительнее. Маленькое пламя, но белое и неумолимое.
— Ты не веришь в это.
— Верю.
Кварех понимающе улыбнулся. Она поднялась и поцеловала его. Он не оставил ей выбора. Существовал только один способ изгнать этот взгляд с его щек. И все же он не исчез, когда она отстранилась.
Она поцеловала его снова. Она поцеловала его сильнее. Он почувствовал вкус тоски и соленых слез, которые перестали литься из ее глаз много лет назад.
— Теперь я знаю тебя, — пробормотал он ей вслед. — Я знаю тебя, Арианна.
Сопротивление было бесполезным. Мужчина мог думать что угодно; чем больше она возражала, чем больше он упорствовал, тем больше она погружалась в него, как в зыбучий песок. Она с трудом могла дышать, если бы воздух не был насыщен его запахом.
— Я хочу тебе кое-что показать.
— Что? — Она позволила его рукам запутаться в ее волосах, беспорядочных после драки и их секса.
— Это не на Руане, так что нам придется отправиться в путешествие.
— Куда? — Идея отправиться с ним в неизвестность оказалась не такой пугающей, как должна была.
Его пальцы развязали завязанные узлы.
— Ты доверяешь мне настолько, что я могу не говорить тебе?
Она ненавидела его за этот вопрос. Еще больше она ненавидела его за ответ, который уже сорвался с ее языка.
— Да. — Арианна зажмурила глаза. Как она пришла к такому ответу? Это было все равно что сложить два и два и получить желтый цвет. — И я убью тебя за это.
— Я не дам тебе повода. — Кварех отошел, нащупывая свою одежду. Он не прилагал никаких усилий, чтобы разгладить ее, а только исправлял места, где она порвала ее. Его наплечники были безнадежно потеряны. К счастью, Драконы не стали бы думать дважды о том, что он разгуливает почти без одежды.
Арианна последовала за ним без указаний, перебирая то, что можно было спасти. Она все еще была слишком Фентри, чтобы смириться с мыслью о том, что ей придется ходить ни в чем, даже с помощью иллюзии. Самой важной вещью была шина, которая помогала ей удерживать иллюзию на месте.
— Отправляйся наверх и скажи мне, если у тебя возникнут проблемы с поиском платформы. Я оседлаю боко. — Его ладонь опустилась на ее бедро, и магия всколыхнулась от этого прикосновения. Он заключил ее в знакомые объятия, которые переплелись еще до того, как его губы коснулись ее уха.
— Архонседов, — вздохнул он.
Это был звук, созданный специально для нее, и он с силой сорвался с его языка. Он набросил узы, и теперь ей предстояло принять их.
Арианна сделала полшага ближе, обхватив его рукой. Прижавшись щекой к его щеке, она наклонилась к его уху. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз устанавливала связь шепотом. Тишина, заполнившая ее разум после смерти Евы, должна была отбить охоту делать это снова. Она поклялась не делать этого.
— Ранхофтанту, — ответила она.
Магия притягивала к себе. Еще одна линия, держащая их вместе под напряжением. Шаг ближе, когда следовало бы сделать шаг дальше. Да, которое должно было стать нет. И желание, потакаемое прежде, чем оно успело оформиться.
Они все еще были пьяны друг другом. Их магия была еще свежей, новой и желанной. Но в конце концов они протрезвеют. Они смоют с себя пот секса и жар кожи друг друга. А когда придет время, что они обнаружат?
31. Флоренс
Нора и Дерек расположились напротив нее. Флоренс, словно в тумане, слышала, как они вошли в комнату, но сон был настолько крепким, что она не могла даже сбросить одеяло. Утром она расспросит их о том, как прошла встреча с Наместником.
Но когда наступило утро, ее разбудил стук, и она обнаружила, что никто из них не ждет.
По ту сторону двери стоял Пауэлл в тех же самых простых рабочих штанах с карманами, которые он носил всю дорогу. Судя по отсутствию запаха и пятен, это были не совсем те же брюки. Они были подпоясаны, и в них была заправлена свободная хлопчатобумажная рубашка с закатанными до локтей рукавами.
— Я разбудил тебя. — В его взгляде прозвучало легкое извинение.
— Если бы ты не разбудил, я бы проспала следующие два дня. — Она потерла глаза и зевнула. Он был прав: сон в нормальной постели ничем не заменишь.
— Тогда я рад, что разбудил тебя, поскольку не знаю, когда ты уедешь, а до этого я хотел бы многое показать.
— Ну, похоже, мне больше нечем заняться. — Было приятно чувствовать себя желанным гостем, когда кто-то интересуется ее благополучием. Нора, Дерек и остальные члены Гильдии Алхимиков были плохой заменой в этом отношении. С тех пор как Ари уехала, Флоренс некому было позаботиться о ней, кроме нее самой. — Ты уверена, что у тебя есть время?
— Да, пока есть такая возможность. Я нахожусь в распоряжении Мастера и Наместника Гильдии. Когда они примут решение, я узнаю, есть ли мне чем заняться, или я вернусь домой со своим знаком, как есть, — объяснил он. — Вот.
Флоренс приняла предложенный им сверток с одеждой. Она взяла с собой свою, но она все еще была испачкана во время путешествия, и перспектива получить что-то чистое была невероятно привлекательной. Ей было интересно, уделяет ли он столько внимания ее нуждам или это обычное гостеприимство для харвестеров.
— Ты можешь надеть то, что хочешь, но я подумал, что после органных залов мы можем отправиться в шахты, так что тебе лучше надеть то, что ты не против испачкать или порвать.
— В наши дни вся моя одежда может быть испачкана. — Пауэлл не знал и половины того, через что ей пришлось пройти. Времена, когда она носила безупречные жилеты, шляпы в тон и идеальные швы, прошли. Жилеты были помяты, шляпы потеряны или оставлены во время бегства, а швы на локтях всех рубашек порваны. — Но спасибо. Приятно иметь что-то чистое.
Вымывшись и одевшись, Флоренс последовала за своим новым другом в зал Гильдии Харвестеров. Пауэлла действительно знали, и она пару раз поджидала его, пока он вел короткие беседы со стажерами и посвящаемыми. Когда он говорил и отвечал на вопросы, в нем чувствовалось спокойствие. Именно это позволило ему легко заговорить с ней в поезде, и именно это, по сути, стало основой их нетрадиционных отношений.
Флоренс всегда ставила Ари на пьедестал в понимании того, что значит быть Мастером. Ее безграничная мудрость. Ее глубокое уважение к знаниям. Ее благоговение перед учебными залами, которые возвели гильдии и классы из простых учреждений в храмы обучения.
Пауэлл олицетворял собой все это, но в его манерах присутствовала открытость иного рода. Он старался вовлечь Флоренс во все разговоры, несмотря на отсутствие у нее опыта в этих областях. Он относился к знаниям как к удовольствию, а не как к священному праву.
— Извини за задержку. — Он наклонился к ней, чтобы люди, с которыми они только что прощались, не услышали.
— Ничего страшного. Приятно быть частью такой позитивной атмосферы.
— А раньше тебе было не так хорошо? — Он задал вопрос деликатно.
Усталая улыбка скривила ее губы.
— Гильдия Алхимиков — это… совсем другое место. Оно им подходит. Но там не так много места для Револьвера.
Он никак не прокомментировал то, что она называла себя кем-то другим, а не своей гильдией. И Флоренс не почувствовала ни малейшего беспокойства от того, что она открыто заявила об этом. Пауэлл был достаточно умен, чтобы понять это — уже понял, — и она не видела смысла оскорблять их общий интеллект, маскируясь под другое.
— Я вынужден поверить на слово. Я никогда не был у Алхимиков, но не могу представить себе место, где не нашлось бы места для такого жаждущего учиться человека, как ты. — Его улыбка была заразительной. — Вот мы и пришли.
Флоренс сожалела, что не может сохранить его слова в памяти, чтобы использовать их в следующий раз, когда ей придется отстаивать свои права в Гильдии Алхимиков. Или у Револьверов… Или вообще.
— Мы тесно сотрудничали с Алхимиками, чтобы разработать процесс добычи органов Дракона. — Они прошли через ряд узких залов, по пути омывая руки и проходя через прихожие. — Мы можем не знать, как залечить рану или превратить Фентри в Химеру… Но когда дело доходит до извлечения самих органов, мы не уступаем ни одному Алхимику, которого ты найдешь.