Флоренс ободряюще улыбнулась ему в ответ на гордость, которую он так явно испытывал за свою гильдию. Это было отрадно видеть. Пауэлл провел их через дверь и вывел на узкую приподнятую площадку.
Улыбка Флоренс сошла с ее губ.
— Это одна из смотровых площадок, которую мы используем, чтобы видеть, как они продвигаются. Извлекать органы можно только очень быстро. Они заново вырастают, но прежде чем их извлекать, нужно убедиться, что они здоровые и сильные, иначе они не подойдут для создания Химеры и станут слабыми реагентами.
Она подошла к одному из стеклянных окон, которые откидывались от подиума, отделяя его от соты комнат внизу. Флоренс уставилась на него, с трудом понимая смысл увиденного, не говоря уже о словах Пауэлла. Ее пробрал озноб.
Почему-то она позволила себе поверить, что ямы для сбора органов будут напоминать ей опыт общения с Кварехом, когда она стала Химерой. Она помнила Дракона, который охотно шел рядом с ней, покорно и с радостью отдавая ей свою кровь.
Ничего подобного.
Драконы, в основном голубого и зеленого цветов, некоторые красные, были привязаны к столам, скованы сталью и кожей и лежали без движения. Некоторые кричали и бились. Другие безучастно смотрели на происходящее, как будто их души были собраны.
Золотистая кровь сочилась из открытых ран, оставленных без перевязки. У одного был вырезан живот, кожа была содрана и аккуратно прижата, чтобы не выпустить внутренности, пока орган медленно отрастает. Они даже не хотят снова резать его, поняла Флоренс. Харвестеры не стоило труда повторять разрезы, поэтому они позволили ему зажить во время вивисекции, чтобы потом повторить этот процесс снова, и снова, и снова.
Ее ладонь опустилась на собственный живот.
— Как они сюда попали? — Она поняла, что перебила Пауэлла. Но она даже не слышала его из-за звона в ушах. В зале царила тишина, но почему-то крики бесчисленных Драконов, стоявших перед ней, были очень громкими.
— Их поставляет Король Драконов.
Флоренс обратила внимание на отметину на щеке каждого из Драконов — на всех, которые не были красными. Корона в виде треугольника. Это был знак животного, ведомого на заклание? Кем они были? Кем были Фентри для этого Короля Драконов, готового обречь своих на такую участь? Просто скот, ожидающий убоя?
— Как их выбирают? — спросила она.
— Я не знаю.
— Как это не знаешь? — Флоренс отвела глаза и слегка покачнулась. Ее голова закружилась. — Как ты можешь не знать, что эти мужчины и женщины сделали, чтобы заслужить такую… такую жестокость?
— Флоренс, не думай о них как о существах, обладающих эмоциями или волей. — Он положил руки ей на плечи, безуспешно пытаясь стабилизировать и успокоить ее. — Это магические фермы. Думай о них как об органах и частях. Их тела просто помогают сохранить их свежесть.
— Нет. — Она отстранилась, покачав головой. Ее мысли были заняты Кварехом, порой комично невежественным Драконом, ради которого она отдала свою жизнь в качестве Фентри, чтобы увидеть весь мир. Добрый Дракон, который добровольно откликнулся на зов, чтобы сделать кровь в ее жилах черной и дать ей новую жизнь. — Это не так. Они такие же, как ты или я!
Пауэлл изогнул брови.
— Я не ожидал сочувствия Драконам от такого человека, как ты.
— Что?
— Самопровозглашенный Револьвер, посвятивший себя инструментам смерти и разрушения. Тот, кто явно борется против систем Драконов. Выходец из Гильдии Алхимиков… несложно догадаться, почему ты и твои друзья здесь. До нас дошли слухи.
Флоренс бросила на него взгляд. Она ненавидела правду, которая кровоточила под ней, и ненавидела правду, которая вылетала из его уст. Сейчас в ее сердце не было ничего, кроме контрастов, и все они доводились до крайности.
— У меня нет ответов на все вопросы, — призналась она как себе, так и ему. — Но это… — Флоренс указала на комнаты под ней и на резчиков, которые продолжали работать над беспомощными Драконами. — Это неправильно. Это ничуть не лучше, чем те шахты, о которых ты мне вчера рассказывал.
— Нет, шахты, истощившись, не пополнятся. Пока Драконов принудительно кормят и не перекармливают, они могут существовать десятилетиями — даже столетиями.
Это лишь вызвало еще большее возмущение.
— Четыре поколения бойни, которую вынужден терпеть один человек. — Флоренс яростно затрясла головой, словно могла выбить из ее ушей все эти образы и истины. — Нет, нет. Это неправильно. — Она протиснулась мимо Пауэлла в коридор за его спиной.
— Флоренс…
— Это неправильно! — Она хотела больше ничего не слышать и не видеть. Оправдания не было. Все разумные доводы и логика разрушали мораль и сердце, за которые она цеплялась. Она хотела верить в хорошее в людях, но что хорошего было в этом?
Если верить Пауэллу, Лум выжил благодаря Драконам. Они обуздали расточительность Лума и уменьшили налог на землю. Но появился новый налог: кровь. Чтобы сделать золото, которое питало мир, пока восстанавливалась окружающая среда, Драконы заплатили ужасную, как теперь считает Флоренс, цену.
Возможно, Король Драконов и стал катализатором, заставившим Харвестеров раскрыть проблему безудержного перепроизводства в Луме. Но эти решения разрушили культуру и образ жизни Лума и потребовали, чтобы он отдал свой народ во власть тьмы и боли.
Возможно, у Флоренс и не было четкого решения, но она знала, что пришла к единому мнению: с Ари у нее нет взаимопонимания. Это стало очевидным. Ари хотела, чтобы прошлое не подвергалось сомнению, чтобы наступили времена дерегулирования и прогресса, отягощенного лишь вратами разума. Флоренс же знала, что не хочет этого, и не после разговора с Пауэллом. Но наставница оставалась ее другом и союзником как по сердцу, так и по принципам.
Дверь в комнату Дерека и Норы захлопнулась, когда Флоренс без извинений ворвалась внутрь. Они все еще дремали, завернувшись в постель. Вздрогнув от неожиданности, Флоренс уселась у подножия их кровати, удобно устроившись в их присутствии и в разном состоянии раздетости. Ее глаза видели только Драконов, все еще истекающих кровью.
— Я приняла решение, — объявила она, прежде чем кто-либо из них успел заговорить. — Во что бы то ни стало мы должны увидеть Короля Драконов мертвым.
32. Кварех
Боко содержались в загонах внизу, где рабы запрягали их и поднимали по команде. Но он не хотел, чтобы кто-то, кроме него самого, прикасался к сиденью, на котором будет сидеть Арианна. Он умилялся самой нежной и новой страсти. А любовь — это приятно, особенно ответная любовь. Арианна еще не говорила об этом, но он это чувствовал.
Он и раньше встречался с женщинами, но никогда так близко, лишь настолько, чтобы переступить порог. Но это… это было похоже на слияние. Они пели сладкий хор страсти в совершенной гармонии, и это было представление, которое невозможно отрицать. Он и раньше знал, что такое касание тела, но это было совсем другое, когда действительно нашел ту, с кем ему предстояло быть до конца своих дней.
Пока она не будет готова, Кварех будет бережно относиться к цветку их любви. Он будет следить за его ростом. Он будет двигаться вперед и ждать, пока она не отдернет один из его пальцев, чтобы дать ему понять, что он переступил черту.
Пока она этого не сделает, он будет наслаждаться каждым новым и ярким ощущением. Он делал бы все, что она позволяла, для нее, с ней. Он запомнил бы каждую складку и изгиб ее тела и повторил бы это снова, если бы ему вдруг стало не хватать памяти — а это случалось часто.
Он знал, что со временем это чувство притупится. Но сейчас оно было острым, как свежевыкованный клинок, и впервые он был готов позволить Арианне использовать это оружие, чтобы вырезать его сердце.
— Кварех'Рю, ты воняешь.
Он остановился, положив руки на седло, которое выбирал чуть длиннее. Пальцы Квареха напряглись, но когти остались в ножнах. Он не стал бы пускать их в ход на друга. Но такой тон можно было прощать лишь до поры до времени, а таймер отсчитывал время.
— Каин'Да. — Кварех расправил бедра и плечи, забыв о бокоплаве. — Следи за своим языком.
— Ты с ней спаривался. — Каин сморщил нос, нахмурившись. — От тебя несет сексом.
— С кем я сплю, тебя не касается. — Кварех добавил к своим словам предостерегающую нотку. — Следи за своими словами, Каин. Мы можем быть друзьями, но я все еще Син'Рю.
— Тогда веди себя соответственно. — Кварех никогда не видел от Каина подобной дерзости. — Ты ставишь под угрозу не только наш Дом и будущее, но и всю Нову, затевая эту авантюру.
— Каин…
— Кварех, я пришел к тебе как твой друг.
Это должно было разозлить Квареха еще больше, но он все же дал Каину некоторую поблажку. Они выросли вместе, и Каин всегда был хорошим пернем. У него была добрая воля, которую он мог использовать по своему усмотрению. Если он хотел сделать это именно так, Кварех позволит.
— Высказывай свое мнения. — Кварех со вздохом сложил руки. — Но знай, что подобные разрешения не будут выдаваться регулярно.
— Ты знаешь, что я люблю Дом Син. Ты знаешь, что я люблю Петру'Оджи. Ты знаешь, что не найдешь никого более преданного, чем я.
Кварех не мог опровергнуть это, поэтому и не стал.
— Кварех, в этой женщине есть что-то опасное.
— Мне это известно. — Его рот украсила ухмылка. — Думаю, большая часть Новы знает об этом после ее сегодняшнего выступления в яме.
— Именно поэтому я и беспокоюсь. — Хмурый взгляд Каина только усилился. — Ее кровь, Кварех.
Ужас был отрезвляющим зельем, которое подействовало мгновенно, притупив вожделение и восторг, наполнявшие его рот и вены весь день.
— У нее слишком много органов для Химеры. От нее не пахнет гнилью. Она сильная, как мы. И она… ее кровь, я не думаю, что это была иллюзия…
— Ты слишком много рассуждаешь. — Кварех попытался отвлечь Каина от поисков запаха Арианны. — Она сильна, но не более того.
— Это нечто большее. — Каин шагнул вперед, и его голос понизился. Несмотря на то что они были единственными в непосредственной близости, он выглядел так, словно сами стены и кожаные седла могли обидеться на то, что о них заговорили шепотом. — До меня дошли слухи от тех, кто живет на Лисипе, слухи о том, что Всадники ищут тебя из-за чего-то, связанного с Совершенной Химерой. Ивеун пытался их замять, но самый тихий шепот часто оказывается самым правдивым.