Ивеун встретил ее взгляд. Колетта ничего не изменила в своей позе. Она была неподвижна, как олицетворение тишины. И вечно присутствующей, как сама смерть.
Он потянулся к бокалу, не выказывая страха. Он взял его из ее пальцев и выпил. Алкоголь слегка обжигал, рассекая сладость вина. Это был джем, подслащенный фруктами и выдержанный в светлой древесине. Он наслаждался вкусом, удерживая его на своей палитре, ища то, что он мог упустить, прежде чем проглотить.
— Тебе нравится? — спросила Колетта.
— Это то же самое вино, которое мы пили сегодня, — заметил он.
— Да, — подтвердила она. Ивеун терпеливо ждал, пока она объяснит ему, как важно попробовать то, что он ел весь день. Он ждал, когда в его желудке зажжется искра магии и он начнет сопротивляться яду. — Особенность для этой стороны Руаны, любимое в Доме Син. Настолько любимое, что его даже не поставляют из этого уголка Новы.
— Я не знал.
— Я знаю и это. — Колетта бросила на него взгляд из уголков глаз, выражавший неодобрение по поводу его прерывания. Если бы такой взгляд исходил от кого-нибудь другого, Ивеун убил бы его на месте. — Потому что ты опьянел от власти и действуешь в полумерах.
В его нутре что-то заклокотало, но это был не яд. Нет, гнев от правды, которую ему открыла пара по жизни, разрывал его внутренности. Он опьянел от власти, от мысли, что он — непобедим и его правление так же неизбежно, как восход солнца. И сегодня вечером все изменится. В воздухе уже чувствовалось, что что-то назревает.
Ивеун сделал еще один большой глоток.
— Но ты же знала.
— Я знала. — Она улыбнулась в темноту. — Я знала, и я знала, где находятся винодельни. Я знала о каждой из кладовых, где хранится виноград.
— Было бы жаль, если бы кто-то подделал пиво.
Далеко на улицах внизу первый крик прорезал ночь.
— Как жаль. — Колетта вернула вино и сделала еще один большой глоток. — Ведь вкус у него что надо.
Драконы падали и бились в конвульсиях на каменных улицах, расстилавшихся под ними. Симфония агонии, созданная его Колеттой, зазвучала для них со всей красотой полного оркестра.
Ивеун обхватил ее за бедро и улыбнулся, глядя в ночь рядом с ней. Суд будет гораздо короче, чем он привык.
— В Лум пришли вести от шептунов.
— Что они сказали? — спросил Ивеун, услышав особенно громкий крик.
— В Гильдию Харвестеров прибыли два гонца. Они приехали, чтобы посеять семена несогласия с Алхимиками. Они поднять мятеж против тебя. Собралось восстание.
Ивеун выругался под нос. Вряд ли это было неожиданностью. Просто раздражало упорство Фентри. По крайней мере, он всегда воспринимал их именно так. В этом и заключалась проблема. Он относился к мужчинам и женщинам в сером мире внизу как к детям, бедным беспомощным существам в убожестве, нуждающимся в его путеводном свете.
После всего, что он сделал, они все еще выступали против него.
— Что сделала Гильдия?
— Наместник Харвестеров приняла их. Один из их Мастеров сообщил об этом Нове, шепчущему Драконам гильдии.
— Без приказа Наместника? — уточнил Ивеун.
Колетта подтвердила это легким кивком.
У Наместника Харвестера была только одна причина не прийти к нему немедленно, не схватить изменников за головы: они размышляли об этом. Или пытались скрыть. Для Ивеуна не имело значения, что именно: оба варианта были одинаково непростительны.
Харвестеры были верной Гильдией. С самого начала они следовали его законам, когда он указывал им на ошибочность их путей. Они продолжали поддерживать связь. Но Фентри были непостоянными существами. Они пытались вместить множество жизней в то, что не составляло и четвертой части его.
— Я принял достаточно полумер на Луме. — Вот что случалось, когда человек пытался оставить место для глупости, известной как доброта. Он старался быть добрым к Луму, и вот как Фентри отплатили ему за это.
В его паре поднялся восторг. Магия Колетты перешла в приятный пульс, который гудел в его ладони. Это было прекрасное физическое ощущение в противовес слуховым чудесам рушащегося вокруг него мира. Оно побуждало его быть еще на шаг порочнее, быть полностью преданным своему делу.
— Гильдии на Луме дерзят снова. Подавить последнее восстание оказалось недостаточно, потому что из его пепла снова восстали Фентри. Попытка умиротворить их, разрешив им культуру их гильдий, позволив им преподавать, была слишком щедрой. Они слишком быстро забывают, и для этого им нужна твердая рука.
Исключений больше не будет. Никаких полумер. Дерево сгнило, и он больше не собирал плоды. Он срубит его у основания, выжжет корни. Он обработает почву и посадит ее заново.
— Мир внизу сломан до неузнаваемости. Он должен быть разрушен и отстроен заново.
— Леди Соф и Лорд Рок, — произнесла Колетта тост за обоих своих божественных покровителей, продолжая передавать бокал от одного к другому.
— Передай шептуну, что все верные мне Драконы должны быть выведены из гильдий. Их перевезут в Новый Дортам, где мои Всадники переправят их обратно в Нову. Затем Всадники останутся на Луме и захватят Револьверов и их оружие. — План обрел форму с порочной точностью. — Харвестеры должны стать примером. Это покажет всему Луму, что я их Король, что они процветают по моей воле и умрут по ней же. Если даже самая волевая и преданная гильдия не сможет удержаться от измены мне, они и все остальные будут знать, что никто не находится в безопасности, от самых высоких гор до самых глубоких океанов. Земля под ними — моя, и они будут знать об этом по каждому беспрерывному крику.
— Только Харвестеры? — подтолкнула Колетта.
Магия Ивеуна всколыхнулась, его кости раскалились от силы, которая выплеснулась на свободу. Он хотел обрушить на Лум дождь магии и крови из хаоса, который он собирался обрушить на Нову.
— Нет. Уничтожить Харвестеров без предупреждения. Уничтожить Алхимиков до того, как их жалкое восстание сможет нанести ответный удар. Разбить самые высокие башни часовых механизмов Клепальщиков, чтобы ничего нельзя было восстановить. Остановить все поезда Воронов и прервать торговлю и связь. Затем, когда все будет абсолютно уничтожено, поднести факел к пороху Револьверов. Взорвать всех, кто умеет делать орудия войны, чтобы нарушить божественную иерархию этого мира.
— Пусть они взывают к порядку из хаоса. Пусть молят о спасителе, который избавит их от страданий, которые они познают.
— И ты станешь этим спасителем? — спросила Колетта после долгой паузы.
— Когда я верну им жизнь, я стану самим Лордом Рок. Я стану их красным богом.
— Никаких полумер, — с восторгом пропела Колетта.
— Никаких полумер, — повторил Ивеун и, встав за дирижерский подиум для величайшей из когда-либо созданных симфоний разрушения, с наслаждением вдохнул в воздух звуки диссонанса.
34. Арианна
Ночью облака под Новой выглядели как серебряное море. Аляповатый и яркий мир омывался бледным сиянием луны, которая смягчала резкие тона до более привычных для глаз Арианны. Звезды простирались над ней без конца. В одну из первых ночей она попыталась сосчитать светящиеся небесные тела, но сбилась со счета после трехсот.
Они сверкали и перемигивались, танцевали крошечными полосками света, скрываясь за сиянием большой и яркой луны. Конечно, солнце завораживало ее, но именно небесное изящество ночи начинало ее очаровывать. В этом было что-то, осмелюсь предположить, романтическое. Ночное небо, меняющиеся пейзажи, искрящаяся магия… Все это складывалось в единую картину, которую она даже не могла себе представить до приезда в Нову: мир, определяемый красотой, и люди, принимающие ее превыше всего.
Один из таких людей находился сейчас под ее ладонями. Кварех не стал уточнять, куда они направляются. Он лишь сказал: «С Руаны», но куда и зачем — не сказал. Арианна не стала расспрашивать, да и не требовала этого от него.
Этот мужчина менял ее, против ее воли и вопреки ее ожиданиям. И сегодня она поддалась ему. Арианна любила Еву; эта женщина не уступала по знаниям, она вытягивала разум Арианны в восхитительные формы и ласкала ее интеллект в нужном направлении.
Кварех был похожей силой, но другой. Сама его сущность была загадкой, окутанной тайной. Он не нуждался в научных загадках и предположениях. Просто попытаться рационально объяснить, кто он такой и почему ведет себя так, как ведет, было более чем достаточно. Арианне он был нужен все равно.
Руана уменьшалась вдали. Маленькие плавучие острова дрейфовали в бледном океане под ними. Арианна уже давно пыталась раздобыть карту Новы, но, видимо, за последние годы никто не удосужился ее составить. Со временем острова дрейфовали, и их расположение менялось. Драконы ориентировались по этим мелким, ничего не значащим камням, как по пропускным камням или хлебным крошкам, которые плыли по невидимому течению магии, связывающему Нову воедино.
Это было так же нелогично, как и все остальное в небесном мире, и теперь она принимала это с таким изяществом, какого не имела несколько месяцев назад.
— Мы направляемся туда. — Кварех указал на остров в конце длинной линии.
— Что там? — Она прищурилась на едва различимые очертания скалы вдалеке.
— Я знаю, что благодаря Каину ты хотя бы немного знакома с пантеоном.
Арианна возразила.
— Я узнала задолго до Каина.
— Так ты знаешь о двадцати богах?
— Каждый из двадцати — покровитель одного из месяцев календаря, и каждый из них курирует определенный аспект вашего мира, как, например, Леди Лей, которая дает вам воду. — Арианна слабо усмехнулась глупости этой идеи. Но тут же угасла. Она летела на огромной летающей птице по небу над плавающими островами в мире людей и магии цвета радуги. В этот момент было почти безответственно полностью исключать возможность того, что за всеми нуждами Дракона следит еще более великая магия.
— Именно так. — Кварех не заметил ее выражения, ведя боко за собой. — У каждого Дракона есть два покровителя: покровители его дома и покровители месяца, в который он родился. — Он сделал паузу, перебивая сам себя. — В каком месяце родилась ты?