Поезд загрохотал, поднимая новые крики, и люди на платформе осознали, что места для всех них просто не хватит. Они бежали за поездом. Они прыгали на него. Некоторые промахивались, падая под колеса поезда с тревожным стуком. Другим удавалось уцепиться, но они разлетались в щепки, как только поезд въезжал в узкий туннель, ведущий из Фаре.
Казалось, что океан черно-красной крови вот-вот утопит их всех.
— Пауэлл… — Флоренс наконец начала переводить дыхание. — Этот человек…
— Или ты, или он. — Стоявший рядом с ней Харвестер признал этот факт, но не посмотрел на нее. Он сосредоточенно смотрел вперед, на ветер, который доносил лишь темноту туннеля. — У тебя не было выбора.
— Он был из твоей гильдии…
— И остальные тоже. — Пауэлл покачал головой. — Я решил взять вас троих в поезд.
— Почему? — спросила Флоренс.
— Ради Лума. Я сделал это ради Лума. Алхимики, Вороны, Рево и Клепальщики с ржавыми серпами могли не получить предупреждения. Вы можете быть последними. Как Маст… как Фентри, зная, что по крайней мере некоторые из моей гильдии сбежали, я был обязан сохранить как можно больше знаний. Это был мой долг… — На данный момент Флоренс предпочла проигнорировать мысль о том, что она может быть последним Вороном или Револьвером, оставшимся в живых.
Поезд сошел с рельсов в тусклом свете утра. Мир был окрашен в сепийные тона глины и камня. Утро казалось почти мирным, пока Флоренс не оглянулась на зал гильдии, из которого они вылетали на бешеной скорости. Высоко вверху изгибались и закручивались радужные дорожки. Сконцентрированная магия мерцала внизу в виде света.
— Всадники-Драконы? — Флоренс вспомнила слова Пауэлла, но они не имели смысла.
Флоренс наблюдала, как с высокой крыши спрыгнул один Дракон, которого в воздухе подхватил другой. Они по дуге и спирали унеслись прочь, не обращая внимания на поезда и бегущих образов. Они не пытались преследовать.
Да и зачем?
Флоренс поняла, что это правда: зло, витавшее в воздухе, леденило ее позвоночник. Им нужна была публика. Они хотели, чтобы люди увидели.
Она поняла, что будет дальше, как только увидела широкую канистру, поднятую над головой Всадника. Но Флоренс все равно закричала. Она закричала раньше всех, потому что уже видела эти канистры раньше. Спрятанные в одну из темных ночей, когда она училась в Гильдии Револьверов, они попались ей на глаза, как и положено каждому Револьверу в определенный момент обучения. Они свидетельствовали о том, что Револьверы могут, но не должны.
Бомба упала, словно мрачное предзнаменование на фоне серебристого неба.
Секунды тянулись, пока она смотрела, как она падает в сторону гильдии. С ее точки зрения она была такой крошечной, что казалось, будто она может протянуть руку и вырвать ее из воздуха. Но она не могла. Она могла только смотреть, затаив дыхание.
Вспышка ослепительного света, ярче, чем в любой другой день. Волна тепла и воздуха, от которой затрясся сам поезд. Взрыв магии и химикатов, такой громкий, что заглушил все остальное на мгновение вперед, одновременно требуя и завоевывая преданных зрителей.
Верхняя часть гильдии содрогнулась и застонала, опрокидываясь, как строительные игрушки малыша Клепальщика. Она начала падать большими кусками, отбрасывая их от того места, которое было эпицентром всех запасов Лум. Комната, о которой она узнала от Пауэлла, исчезла. Сколько записей об их ресурсах, самой жизненной силе Лума, было потеряно? Настоящие ударные волны этого дня будут еще долго отражаться от ее щек и ушей.
Но Драконы не щадили себя. Из глубины гильдии раздались вторичные взрывы. Стены вырвались наружу, обрушив фундамент, на котором был построен старейший город Лума.
Фарер рухнул, а вместе с ним и все те, кто не был в безопасности в поезде, уносящемся прочь. Мысли Флоренс вернулись к тем, кто вместе с ними вошел в рабочие туннели, к душам, которые бросились в темноту и никогда не найдут выхода.
Всадники смотрели, как содрогаются стены. Они оставались достаточно долго, чтобы увидеть, как паутинные трещины появляются и расходятся. А потом они ушли, а гильдия за их спинами рушилась, горела и взрывалась, превращаясь в руины и дым.
Флоренс смотрела вместе с остальными, вместе со всеми Фентри, которые кричали и рыдали, а потом молча смотрели в ужасе, лишившись всяких эмоций. Они смотрели, как Драконы уничтожают первую гильдию Лума. Драконы, которые всегда считали себя их спасителями, их направляющими руками, разрушили один из пяти фундаментальных столпов, на которых стоял их мир.
Флоренс выжгла этот образ в своем сознании с жаром ярости. Она смотрела, как город Фаре рушится и падает в окружавшую его голодную бездну.
36. Арианна
Они провели на острове почти всю ночь.
Прошло много времени с тех пор, как Арианна в последний раз прикрывала свои тревоги теплом и плотью другого человека. Она никогда бы не взяла это в привычку, но в этом что-то было. Хотеть и быть желанной. Нуждаться, желать, наслаждаться другим и получать от этого удовольствие. По целому ряду причин они прекрасно двигались вместе, и Арианна отключила мысли и позволила себе просто быть.
Цветы цвели совсем недолго, но им не нужен был свет. Когда пришло время снова сесть на боко, Арианна с сожалением отметила, что ее жизнь закончилась, когда наступило короткое затишье в буре. Она осмелилась сказать, что ей нравится покой, который она обрела с Кварехом.
Но в этом-то и заключалась проблема. Они были спокойны только тогда, когда не задумывались о том, что на самом деле означают их нестандартные отношения. В тот момент, когда она задумалась об этом, она осознала всю глупость этих отношений. Они нажали на курок, а пулю поймать не смогли. Это был выстрел на поражение, и они оба оказались бы на его пути. Вопрос заключался в том, оттолкнет ли она его с дороги и примет ли боль на себя? Или она потянет его за собой?
Арианна прижалась щекой к спине Квареха, наблюдая за тем, как под ними безмятежно клубятся облака. Ей хотелось бы увидеть Лум, каким бы маленьким и незначительным он ни был с высоты Новы. Она скучала по своему дому и его индустриальному укладу.
Из Лума не было ни слуху ни духу. Этот факт не удивил ее, учитывая передачу связи между двумя мирами, но она беспокоилась за Флоренс. Девушка, несомненно, была вовлечена в восстание, и сам этот факт подвергал ее опасности. Арианна надеялась, что она всего лишь смазывает оружие в зале Гильдии Алхимиков. Но, зная Флоренс, вероятность этого была невелика.
Мир станет безопасным только тогда, когда Драконы перестанут пытаться править Лумом. Пока они будут править, Лум будет гнуться и ломаться, будут вспыхивать восстания, мечты об ушедших днях превратятся в кровавые конфликты. Она поняла, что приняла решение, когда они приземлились в поместье.
— Здесь тихо, — заметил Кварех, когда они направились в ее покои.
— Возможно, они все еще в Ишвине? — предположила Арианна, быстро сменив тему на ту, что волновала ее. — Кварех, я решила, что помогу твоей сестре.
Он остановился на месте, и она тоже замерла, положив руку на дверную ручку.
— Ари? — Голос Дракона звучал неуверенно и словно в поисках чего-то. Как будто она открыла ему истину, которая показалась ему слишком хорошей, чтобы быть правдой. Но Арианна видела лишь то, что она делилась с ним важной информацией о войне.
— Это не ради нее.
— А ради кого тогда? — неуверенно спросил он.
— Флоренс. — При этом имени он заметно расстроился. — Помощь твоей сестре — это лучший шанс на успех восстания, на которое она так рассчитывает, если только Петра не предаст нас и не попытается править Лумом, когда получит трон, которого так хочет.
— Логично. Меньшего я и не ожидала.
Арианна тихо вздохнула.
— Это и ради тебя, идиот.
Он с надеждой поднял на нее глаза.
— Ты же не думаешь, что я доверяю Петре? — Арианна глубоко вздохнула и приготовилась. То, что она собиралась сказать, несомненно, взбудоражит их обоих. — Я доверяю тебе, Кварех. Если не больше, то я верю, что ты сделаешь то, что должно быть сделано.
— Сделаю, обещаю тебе. Но и Петра не предаст тебя. — Он с готовностью последовал за ней в комнату, пока она шла к своему столу.
— Хорошо, потому что мне понадобятся кое-какие материалы. — Она взяла в руки журнал, который в основном оставался пустым, а остальные были исписаны случайными заметками, картами поместья и прочими рассуждениями.
Ее перо остановилось, и она надолго задумалась. Что, по словам Софи, ей нужно? Что больше всего поможет восстанию? Арианна не была рождена для того, чтобы быть лидером, да и не хотела им быть. Она была рождена, чтобы создавать инструменты и позволять другим находить им применение.
— Да, все, что угодно. Ты же знаешь, я дам тебе все, что угодно, — повторил он свое опасное предложение.
Арианна не стала его ругать. Она хотела сохранить свое благословение как можно дольше. Она воспользуется им, когда у нее не останется другого выхода. Когда он не захочет дать ей что-то добровольно или будет пытаться подмять под себя.
— Эти цветы мне понадобятся. — От одной только мысли о том, чтобы снова создать Философскую Шкатулку, волосы на ее шее вставали дыбом. С каждым росчерком пера и мысленной записью ей казалось, что она пишет будущее мира.
— Цветы Агенди? Почему?
— Предатель. Он принес их однажды… Я думала, он простофиля, привозит что-то ради красоты, на память о доме. Но это была удача. — Она рассмеялась над иронией, прозвучавшей в ее словах. — Мы обнаружили, что в их пыльце есть особое свойство, которое можно использовать для закалки золота. Она помогает сохранять магию свежей и обновленной.
Глаза Квареха расширились. Иногда этот мужчина оказывался умнее, чем она ожидала. Он уже начал догадываться, зачем ей понадобилось то, что она требовала.
— Но она исчезает, когда цветок закрывается или умирает.
— Да, но если пыльца правильно собрана, ее свойства сохраняются, — пояснила Арианна. — Она не дает крови почернеть и снимает напряжение магии.