Рассвет еще не успел забрезжить, как Петра поняла, что Каин вернулся. Она почувствовала запах его магии и резкий привкус магии своего брата. Она не делала ничего, кроме как часами бродила по комнате и выкрикивала приказы всем, кто входил.
Двери распахнулись, и Каин втолкнул в них Финнира. Ее брат споткнулся и едва не упал на лицо. Он был похож на норовистую полевую мышь, пытающуюся с писком подчинить себе горного льва.
— Я — член семьи этого Дома. Я не потерплю такого обращения!
Каин посмотрел на нее. Это было восхитительное чувство — еще один мужчина подчиняется ей больше, чем Финниру, первенцу, падшему ребенку Син. Когти Петры стали в десять раз острее.
— Скоро мы увидим, что ты из себя представляешь, — шелковисто произнесла Петра.
Финнир медленно повернулся и посмотрел на нее. Вся смелость, которую он пытался выплеснуть на Каина, улетучилась под напором ее осуждения. Она молча выплеснула на него свои подозрения и наблюдала, как они подтачивают его решимость.
— Петра, что это значит? — потребовал Финнир.
— Каин, я хочу побыть наедине со своим братом. — Петре не нужны были зрители для того, что она собиралась сделать с Финниром. Она не хотела, чтобы кто-то в поместье знал, что она может делать своими когтями. Домыслы о том, что послужило причиной каждого восхитительного крика, стали бы гораздо более сильным сигналом, предостерегающим других от разочарования в ней.
— Как пожелаешь, Оджи. — Он закрыл за собой двери. Петра навострила уши, прислушиваясь к шагам. Их не было, значит, Каин взял на себя обязанности охранника.
Их никто не потревожит.
— Петра, там…
— Петра'Оджи, — ядовито поправила она. — Ты будешь обращаться ко мне по имени, Финнир.
— Есть вещи, которые я должен тебе рассказать.
— О, я так думаю. — Она начала наступать на него. — Наш Дом, твоя семья, умирает, Финнир…
— Ты не можешь думать, что я имею к этому отношение. — Финнир отступал шаг за шагом.
— Нет, я знаю лучше. Ты слишком неумел для этого, — упрекнула она. — Ты слаб. Ты мыслишь мелко. Тебе нужна направляющая рука. — Когти выстреливали из ее пальцев в каждый названный ею недостаток. — Скорее всего, ты даже не осознаешь, что произошло.
— Нет, я в курсе.
— О? — Она хотела услышать, как он это скажет. Она хотела, чтобы он был настолько взволнован и напуган, что сделал бы все, чтобы доказать ей свою правоту. И, сделав это, он показал бы ей свое истинное лицо.
— Я не вернулся домой, потому что искал ответы на вопросы, как ты и велела. — Финнир выпрямился, словно артист в свете прожекторов. — Я подслушал разговор, который, думаю, будет тебе полезен.
Он ничего не мог подслушать, когда ей это было нужно, но вдруг без проблем справился, когда было уже слишком поздно. Его непоследовательность начинала раздражать Петру.
— Ради твоего блага, тебе лучше надеяться, что это так.
— Он был в вине, — поспешно сказал Финнир. — Яд был в вине.
Петра остановилась на расстоянии вытянутой руки. Она долго смотрела на брата, а затем быстрым движением подняла руку и провела тыльной стороной по его лицу. Ее когти прочертили длинные золотистые линии на его щеке.
Финнир отшатнулся.
— Что, почему?
— Скажи мне правду. Куда был подмешан яд?
— Я же сказал тебе…
Она схватила цепь, висевшую у него на шее, — ошейник, который Доно заставлял носить всех своих зверей, — и дернула его за нее. Петра положила руку ему на плечо, напрягла пальцы и провела когтями по бицепсу. Финнир застонал от боли.
— Расскажи мне, как отравили мой народ!
— Я тебе говорю! — прорычал он. — Оно было в вине.
Петра снова ударила его, на этот раз ладонью. При этом она вырвала кусок из его уха.
— Куда они его добавили?
— В вино — Финнир зашипел от боли. — Петра, яд был в вине.
— Где? — Она снова ударила его.
— В вине!
— Где оно было? — Петра отбросила его назад. Финнир споткнулся, и она легко подняла его на ноги и прижала к стене за шею. Золотые струйки заструились по его ключицам, когда ее когти вонзились в мягкие мышцы его горла.
— Вино! — Финнир едва не разрыдался. Позорный, жалкий человек разжался под ее пальцами, правда лилась из него, как кровь из шеи. Петра могла с уверенностью сказать, что он ни в коем случае не пытается ее обмануть.
С отвращением она отбросила на пол.
Демонстрируя свое низкое отношение к нему, она зашагала прочь, повернувшись к нему спиной. Пусть он набросится, — мысленно прорычала Петра. Если он посмеет напасть на нее, когда она повернется спиной, она действительно убьет его. Сейчас его смерть была лишь вероятностью.
— Каин. — Петра распахнула дверь. Мужчина был начеку. Каин не был идеалом, но Петра была благодарна за то, что в этот момент он оказался рядом. — Пойди и передай, что все вино на острове Руана должно быть брошено в Чертог Богов. Все до последней бутылки, бочки и чана.
— Как прикажешь, Оджи. — Каин поспешил прочь.
Петра со вздохом захлопнула дверь и повернулась. Разрывать брата на части было неспортивно. Он уже исцелился, но так и остался лежать на полу в луже бледно-голубой плоти. Надо было покончить с этим и отправить его на нефтеперерабатывающий завод, чтобы он служил Руане личной фермой реагентов.
Она присела перед ним на корточки, оценивая свою разбитую добычу. Петра протянула руку, и он вздрогнул. Она стала медленно гладить его по волосам, словно успокаивая пугливое животное.
— А теперь, Финнир, скажи мне, чей это был яд, и не лги мне.
— Колетты'Рю. — Финнир сглотнул, пытаясь смыть с себя слабость. Ничего не вышло. — Это был яд Колетты'Рю.
— Что? — Петра пыталась понять смысл сказанного. Рок'Рю? Колетта была ничтожеством, никчемной, слабой и маленькой.
И это был как раз тот человек, который прибегал к таким коварным и скрытым средствам. Человек, который не может стоять в яме. Человек, который привязался бы к одному из самых свирепых Драконоборцев и при этом предложил бы что-то свое, чтобы сравниться с кровожадностью своей пары.
— Я знаю, что это была она, — настаивал Финнир. — Она известна тем, что не выходит из своих садов и никого туда не пускает. Многие полагают, что это для ее уединения, чтобы скрыть ее слабость. Но я начал подозревать нечто иное, когда один из слуг вошел туда и оказался мертв.
Петра посмотрела на слугу, которого она убила несколько часов назад, — тело уже остыло. Она вполне могла понять, как можно убить человека за то, что он оказался не в том месте и не в то время. Особенно если этот кто-то был бесполезен.
— Мужчина был убит без каких-либо ран. Грудь, голова — все цело, — уточнил Финнир.
В этом было слишком много смысла.
— Как же ты умудрился не сказать мне об этом? — возмутилась Петра.
— Я не считал это важным. — Финнир попытался отодвинуться, но рука Петры сжалась в кулак и с силой притянула его к себе.
— Тебе не показалось важным, чтобы я знала, что Рю из Рок — мастер теней, трус, изготовивший зелье? — Их носы почти соприкасались, когда она обрушивалась на него со словами. — Что она гораздо более отвратительна, чем даже ее товарищ?
— Я не связал факты! Я не видел, что там было! Безымянные постоянно умирают.
— Это потому, что ты идиот. — Петра ударила Финнира о стену. — Бесполезный идиот.
— Петра…
Она проткнула ему горло рукой, кровь хлынула, пузырясь, а слова вырвались через открытые отверстия в виде задыхающихся хрипов. Плоть натягивалась между пальцами, как ириска, растягиваясь до тех пор, пока не обрывалась.
— Ты бесполезный. — Петра дала ране затянуться, прижала его к себе, упершись коленями в руки и усевшись ему на грудь. Наклонившись вперед, она провела когтем по его глазу, наблюдая, как жидкость вытекает вместе с кровью, и прошептала ему на ухо: — Бесполезный.
Она ругала себя так же, как и его. Они оба подвели Дом Син. Он подвел их своей некомпетентностью. Она подвела их тем, что зависела от него. Его наказанием станут ее когти. Ее наказанием станет позорное сожжение брата в задней комнате, скрытой от посторонних глаз.
— Бесполезный.
Она отпрянула назад и ударила его.
— Бесполезный. Бесполезный. Бесполезный!
Она резала его, по одному разу за каждого Дракона, погибшего этой ночью, а затем еще сто раз за каждого Оджи из Дома Син, которого он опозорил. Его магия начала ослабевать, не успевая исцелять его между ее неустанными ударами. Она превратила его плоть в нечто большее, чем разжиженное мясо. Он пытался бороться с ней, но Петра наседала на него, пока не услышала треск костей. Если он умрет сегодня, то не с лицом, которое никто не узнает. Она позаботится о том, чтобы ей никогда больше не пришлось смотреть на позор Син.
Ее когти остановились на полпути. Петра дернулась, выныривая из одурманенного кровью транса. Рука обхватила ее запястье.
— Сестра, хватит!
38. Кварех
Эта женщина тянула его в разные стороны, и Кварех удивился, что его конечности еще держатся. Он чувствовал ее колебания, ее желание отстраниться, но она не отвергла его прямо, и он пока не знал, как к этому отнестись. Арианна была женщиной, которая всегда знала, чего хочет и за что борется. Отсутствие сопротивления могло означать поддержку или согласие.
Кварех нахмурился, подумав о логике, опасной более чем в одном смысле.
Возможно, она просто еще не нашла того способа, которым хотела бы открыто отвергнуть его. Пытаться разобраться в ее манере поведения было непонятно и утомительно. Но он был рад этому. Чем лучше он ее понимал или пытался понять, тем лучше мог дать ей то, в чем она нуждалась, — месть, золото или кого-то, кому она могла бы наконец признаться в тех тяжелых тайнах, которые носила в своем сердце.
Ему было суждено, чтобы первая женщина, которую он решил взять себе в спутницы жизни, если она согласится, была первой Совершенной Химерой и невероятно сильной. Кварех слабо усмехнулся про себя. Все причины, по которым он должен был бы находить ее утомительной, делали ее еще более очаровательной. За свою короткую жизнь она достигла вдохновляющих успехов. Если Арианна могла быть такой, какой она была, то и он мог стать мужчиной, которого она считала достойным своей любви.