— Да, я предатель. Но сейчас я предаю не тебя. Я могу дать тебе нечто лучшее, более приятное, чем моя смерть.
— Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу. — Ее рука наконец перестала дрожать.
— Я предал тебя, Арианна, но я был всего лишь марионеткой. Если не я, то кто-то другой. Что ты получишь от моей смерти? Ничего. Таких, как я, будет больше, и они выйдут из тени. Убей того, кто дергает за ниточки.
— Ты предашь своего Короля?
— Предатель однажды, предатель всегда. — Он мрачно усмехнулся.
Дрожь злобы пробежала по ее позвоночнику. Она хотела убить его. Она хотела убить его уже много лет. Но теперь он был для нее легкой добычей. Он был у нее, и она могла убить его в любой момент. Она знала, что сможет одолеть его и превзойти в любой схватке — это уже доказала их короткая встреча.
Да, убийство его послужит ее личной мести. Но это мало что значило бы для кого-либо помимо нее. Если она убьет Ивеуна… Она отрубит голову змее.
— Я могу отвести тебя к нему, прямо к нему. Я могу доставить тебя в его комнату еще до того, как встанет солнце. Никто другой не сможет тебе этого дать, ни один Дракон не сможет. — Рафанси тихонько пыхтела, продолжая рассматривать свой кинжал. — Это справедливый обмен: моя жизнь на жизнь Короля Драконов. Ты так не считаешь?
Арианна встала, бросив взгляд на окно. Если она убьет его в поместье, ей придется столкнуться с другими Синами. Она могла позволить ему отвести ее к королю, убить Ивеуна, а затем лишить жизни Рафанси. Арианна подбросила кинжал на ладони, раз, два, прежде чем убрать его в ножны.
Одна только мысль о том, чтобы снова работать с ним, пусть даже в виде фарса, заставляла ее чувствовать себя нечистой. Ева, прости меня. Но она собиралась бросить кость и рискнуть всем или ничем.
— Отведи меня к королю Драконов.
40. Флоренс
Почему?
Это слово, казалось, вертелось на языке у каждого выжившего. Почему?
Они дрейфовали в этом мире, разделенные расстоянием между железнодорожными линиями и кровоточащими ранами, которые глубоко врезались в их сердца. Поэтому поезд продолжил движение в единственно возможном направлении — на Тер 1.2. Никто не возражал. Никто не предлагал иного. Больше идти было некуда.
Целая гильдия, целый народ, бездомные и потерянные.
Флоренс хотела дожить до того времени, когда люди не будут привязаны к своим гильдиям, но она не хотела этого. Она никогда не хотела этого. Она сидела и слушала слезы, которые время только заглушало, но не успокаивало. Она молча качалась вместе с поездом.
Пауэлл выглядел таким же потрясенным, оцепеневшим. Истина того, что он говорил с тех пор, как разбудил ее два дня назад, эхом отдавалась в ее сознании, подчеркивая изрезанные губы и запавшие глаза, которые теперь составляли его лицо. Она ждала, когда это стихнет, но могла ждать только до тех пор, пока жгучие вопросы не угрожали уничтожить ее хрупкое здравомыслие.
— Пауэлл, — прошептала она, надеясь привлечь его внимание, не потревожив тех, кто дремал вокруг них.
— Флоренс?
— Ты сказал, что Король-Дракон приказал напасть. — Его молчание было достаточным подтверждением. — Откуда ты знаешь? — Она не стала спрашивать, почему. Если бы он знал причину, его поведение за последние два дня было бы другим. Он был бы зол, расстроен, сожалел. Но, похоже, он был в таком же замешательстве, как и она.
— Это был шепот. — Его голос отражал слова. — Из Гильдии Револьверов. Это было предупреждение о том, что Королевские Всадники захватили власть. Что они массово требуют взрывчатку. И что Харвестеры должны стать первым примером.
— Первым примером? — повторила Флоренс. — Ты же не думаешь, что Король собирается напасть на другие гильдии?
— Я не знаю. — Пауэлл потерся плечом о ее плечо, покачивая машину. — И у нас нет возможности узнать это сейчас.
Все Химеры с шепотной связью в Гильдии Харвестеров были убиты. Это был впечатляющий центр связи, который мог соперничать даже с центром Воронов. У Флоренс заныло в животе. Гильдия была уничтожена, возможно, первая из многих, а мир даже не знал об этом. Несправедливость и страдания, о которых никто не знает, причиняют еще большую боль.
Нора и Дерек пытались уговорить ее поспать, но Флоренс не поддавалась. Она сидела на краю вагона и смотрела на проплывающий мимо мир, на далекие шахты, появляющиеся и исчезающие на горизонте, окрашенном рассветом, не замечая того, что их мир горит. Она завидовала этой далекой точке, месту за гранью мира, где она сейчас жила.
Они были четвертым поездом, прибывшим на Тер.1.2. Это порадовало всех. Люди, встретившие их на платформе, уже знали обо всем и были готовы контролировать выжившими. Их, не отягощенных размышлениями, развели по разным трактирам и временным лагерям, которые были разбиты по всему слишком тихому городу.
— Думаю, здесь мы расстанемся.
Флоренс привлекла внимание, услышав грубый, торжественный голос Пауэлла. Она схватила Дерека за руку, не давая ему и Норе исчезнуть в людском потоке. Флоренс подняла лицо к Пауэллу, требуя объяснений.
Он тяжело вздохнул.
— Наместник не выжил. Поэтому должно состояться голосование, кто примет его мантию. Однако, похоже, только четыре Мастера смогли выжить. — На лице Пауэлла промелькнула боль. — Всех Мастеров-Харвестеров вызвали от моего имени, чтобы проголосовать.
— Это не твоя вина. — Флоренс схватила мужчину за предплечье. Она пыталась влить в него магию, несмотря на то, что он был Фентри. Она пыталась втолковать ему свою правду — что она тоже регулярно сталкивается с чувством вины выжившего. — Пауэлл, посмотри на меня: это не твоя вина.
— Нет… — Он звучал неубедительно. — В любом случае, поскольку четырех человек недостаточно для кворума, они проголосовали за то, чтобы предоставить мне мой круг и сделать меня Мастером для голосования.
— Ты бы все равно получил звание. — Флоренс не могла представить себе, что в нынешних обстоятельствах ей присвоят Мастера. Ее сердце сжалось от боли за Харвестера, стоявшего перед ней.
Ее старания вызвали на его губах легкую улыбку.
— Мне хочется верить, что это правда. — Она знала, что ему всегда будет интересно.
— Пауэлл. — Другой Мастер, с которым Флоренс познакомилась в поезде, Макс, позвал ее с небольшого расстояния. Выгравированный на его щеке круг вокруг серпа Харвестеров теперь казался почти предзнаменованием печали.
— Я иду. — Пауэлл повернулся, чтобы уйти.
Флоренс крепко держалась за его предплечье.
— Я с тобой.
— Что? — одновременно произнесли Пауэлл и Нора.
— Мы пришли сюда именно за этим, — объяснила она Алхимикам. — Чтобы поговорить с Наместником Харвестером о восстании.
— Наместник Харвестеров еще не выбран, — напомнила ей Нора.
— Наместник Харвестеров мертв. И в свете последних событий, я думаю, у нас есть более веские аргументы. — Флоренс сжала предплечье Пауэлла. Она хотела, чтобы он почувствовал ее силу и уверенность. Она хотела быть такой же сильной, как Арианна, когда та вытащила ее из глубин Подземелья и сказала, что все будет хорошо. — Пауэлл, мы хотели бы попросить об этом Мастера.
Он оглянулся на Макса, который стоял на полпути к ним и, несомненно, слышал большую часть разговора. Он был высок для Фентри или Химеры, почти с Арианну ростом. Его острые голубые глаза оценивали ее.
— Голосование — не место для Ворона.
— Я не Ворон, — инстинктивно ответила Флоренс.
— Тогда кто же ты?
Она не успела ответить на свой обычный вопрос: «Револьвер». Вместо этого она сказала:
— Я Флоренс.
Мужчина поднял брови. Но его ответ был прерван торжественным звоном колокола из соседнего зала. Он достал карманные часы и проверил время.
— Очень хорошо, пойдемте. Но они сидят сзади, — предупредил он Пауэлла, как будто тот теперь нес полную ответственность за них троих. Судя по поезду, это была несправедливая оценка.
Обычно заполненный зал казался радостным событием. Возвышение магистра, назначение нового Наместника. Каждое место было забито подмастерьями и горстками посвященных.
Но ничто не выглядело печальнее, чем трое мужчин и две женщины, сидевшие в центре зала. Долгую минуту никто не говорил. Комната была неподвижна, как гробница.
Макс встал.
— Сегодня, в тринадцатый день одиннадцатого месяца тысяча восемьдесят первого года, мы, Мастера Гильдии Харвестеров, собрались вместе, чтобы избрать из своего числа нового Наместника.
Флоренс переминалась с ноги на ногу. Она была настолько мала ростом, что решила встать в задней части комнаты на небольшой ящик, чтобы иметь возможность видеть. К тому же, даже если она не была с ними полностью согласна, слова Макса не оставляли ее равнодушной. Хотя она считала, что любой Фентри из любой гильдии должен иметь возможность наблюдать за сменой Наместника, это не влияло на нее так, как на подмастерьев и посвященных, стоявших в зале. Они заслуживали того, чтобы быть ближе.
— Есть ли у кого-нибудь из нас кандидатура?
Первый подмастерье встал.
— Я выдвигаю кандидатуру Максвелла.
— Поддерживаю. — Другой тоже встал.
— Я выдвигаю Феодосию.
— Я третий за Максвелла.
— Второй за Феодосию.
— Я выдвигаю Пауэлла.
Флоренс с интересом наблюдала за тем, как в кольцо вносится имя Пауэлла. Кем бы ни были два других Магистра, они, похоже, не отличались таким же пылом. В конце концов, значение имели только имена Пауэлла и Феодосии.
Когда стало ясно, что зал разделился, эти двое шагнули вперед, подальше от Мастеров, чтобы предстать перед своими сверстниками. Выбранные из избранной группы и поддержанные гильдией в целом, самые опытные мужчины и женщины теперь отдавали свои голоса за то, кто будет лидером.
— Я голосую за Пауэлла. — Макс первым отдал свой голос.
— Я голосую за Феодосию, — решила вторая женщина.
Последний мужчина долго раздумывал. Флоренс пожалела, что не может спросить его о том, что пронеслось у него в голове. О чем думал человек, решая будущее гильдии? Как вообще подходить к подобной ситуации? Флоренс хотелось подражать и учиться этому мастерству.