Ивеун поднял руку, показывая палец.
— Доно, никто не может бросить тебе вызов, — прошипел Финнир.
Король разразился горьким смехом. Финнир все еще играл в игру, как ребенок, который держится за идеал. Сколько бы Ивеун ни вдалбливал ему эту мысль, казалось, слабый человечек так ничего и не понял. Лишь немногие могли понять, как ему стыдно за совершенные ошибки. Он открывал свои сожаления только Колетте, Леоне и таким людям, как Финнир, которые были достаточно близки к его движениям, чтобы понимать всю серьезность его рисков. Ведь риск, на который шел Ивеун, редко имел последствия только для него самого.
— Финнир, уверяю тебя, я в значительной степени смертный. И хотя меня устраивает, что массы как на Луме, так и на Нове думают иначе, это не меняет сути дела. — Ивеун шагнул вперед, наступая на личное пространство Финнира, пытаясь заставить его почувствовать себя таким же незначительным, каким он был на самом деле. — И если я умру, Финнир, умрешь и ты. Ты живешь только по моей милости. Ты существуешь только потому, что я защищаю тебя и позволяю тебе жить. Неужели ты думаешь, что Син когда-нибудь снова проявит к тебе любовь без моей поддержки? Ты сможешь уйти отсюда только в качестве Син'Оджи, а этого не случится, если я погибну. Твоя жизнь — моя.
Мужчина застыл на мгновение. Ивеун наблюдал за тем, как он старается выровнять голос, но все равно оценил эту борьбу. Финнир никогда не станет великим Драконом, но Ивеуну требовалось от него нечто более важное, чем величие: послушание.
— Да, Доно. — Мужчина опустил глаза. — Для меня большая честь, что моей жизнью владеет такой мужчина, как ты.
— Смотри, чтобы ты не забыл об этом. — Ивеун отпрянул от меньшего Дракона и направился в противоположную сторону. — На твоем месте я бы нашел место, где спрятаться на время, пока ты снова не понадобишься. На данный момент твоя польза исчерпана, и ты рискуешь навлечь на себя мой гнев, если будешь задерживаться.
Он остановился в конце коридора.
— Кроме того, твоя сестра охотится за твоим сердцем. Если ты думаешь, что пребывание на Лисипе удержит ее от охоты на тебя, то ты ее недооцениваешь.
Финнир скривился при упоминании Петры, но возражать не стал. Ивеун продолжил путь, веря в трусость Финнира больше, чем во что-либо другое в этом человеке. Он продолжал идти, прежде всего, ради самосохранения. У Ивеуна были более важные заботы.
Драконов было недостаточно, чтобы противостоять угрозе Совершенной Химеры. Чтобы сражаться с чудовищем, Ивеуну требовалось более грозное существо. Ему нужны были Драконы, которым не стыдно опуститься до любого уровня ради власти и силы. Даже если для этого придется напиться.
Но в его голове крутилось нечто еще более далекое, чем поглощение плоти других Драконов. Фентри могли питаться плотью Драконов. У них не было табу и страха перед такими вещами. Если бы он нашел Драконов, которые отбросили бы и эти запреты, могли бы они получать органы других Драконов? Смог бы он сшить своих собственных воинов-Драконов из самых сильных частей, которые только можно было выбрать?
Ивеун облизнул губы с нездоровым чувством голода.
— Колетта. — Пьянящие ароматы земли и листвы донеслись до его носа, как только он переступил порог ее владений.
Мир Колетты был отгорожен высокой стеной, ловко вписанной в эстетику поместья. Большие солнцезащитные козырьки пропускали свет к растениям, но скрывали истинную природу ее садов от случайного наблюдателя на спине боко. Любой, кто присмотрится, увидит зловещие багровые шипы, которыми усеяны некоторые из цветущих растений, или тревожный аромат, скрывающийся под тяжелыми духами неестественной сладости.
— Ивеун, — она встала среди растений на тропинке, ведущей к нему. На женщине не было ничего, и яды попадали прямо на ее кожу. Поначалу Ивеун считал ее дурой. Она постоянно болела, была хрупкой, вечно страдала от ужасных нарывов и сыпи. Но со временем ее тело выработало иммунитет. Теперь он осмелился бы утверждать, что она стала сильнейшей из всех, и никто, кроме него, этого не видел.
— Леона. Ты знала о ней задолго до того, как она поселилась в наших залах.
— И как дергать за ниточки, чтобы привязать ее к нам как нечто полезное. — Женщина опустилась на колени и вернулась к своим растениям, словно они говорили не более чем о том, какое мясо предпочесть на ужин в этот вечер.
— Твои маленькие цветы, распускающиеся повсюду, — это они дали тебе такие знания, не так ли?
— Они. — Она вернулась к своему занятию, отщипывая цветы так же деликатно, как колибри собирает нектар.
— Мне нужно, чтобы ты нашла кое-кого еще. — Ивеун не любил обращаться за помощью к Колетте. Хотя он и не отказывал своей подруге в удовольствии знать, что она нужна в его мире, Ивеун хотел ее обеспечить. Он не хотел, чтобы его воспринимали как нехватку или полумеру, когда женщина даже не знала, как дышать, не отдавая акту все, что у нее есть.
Колетта улыбнулась, опустила глаза и слегка наклонила голову — изящный изгиб, предлагающий ему подчиниться — во всяком случае, визуально. Ее грудь оставалась прямой, тело сильным, спина прямой; она не уступала ему никакой реальной власти. Она представляла собой исследование контрастов: сила и слабость, прекрасная и отвратительная, опасная и в то же время такая нежная.
— Она безымянная.
Колетта пересела за рабочий стол рядом с ним, поставив свою корзину среди множества перегонных мензурок, которым позавидовал бы Алхимик Лума.
— Я знаю, о ком ты говоришь.
— Правда?
— Я велела ей держаться подальше, пока ты не решишь вопрос с Лоссомом. — Колетта говорила легко, пока ее руки оставались заняты. — Он был прекрасным временным восстановлением для тебя после Леоны. Я не хотела, чтобы ты занялся обучением настоящей замены нашей потерянной девочки, пока не будешь готов к этому должным образом.
— Колетта, я бы…
— Убери рычание и избавь меня от бравады, Ивеун. — Она сузила глаза до острия кинжала. — Ты слишком сильно переживал за девушку. Ее кончина оказала на тебя воздействие, сделав тебя более податливым. Достаточно взглянуть на твои последующие деликатные поступки. На то, что Кварех Син вообще еще жив.
Губы Ивеуна дернулись в ярости, направленной скорее на себя, чем на пару. Он жалел, что она не сказала эту правду раньше. Но если бы она и сказала, он, возможно, еще не был готов ее услышать.
— Поверь мне, — Колетта дышала нежно, как заклинание, сотканное из стекла. Она шагнула вперед и положила руку ему на щеку. — Я всегда заботилась о том, чтобы путь для тебя был чист. Доверься моим замыслам.
Его подруга была мастером теней, хорошо знакомым с подноготной Новы. Большинство так и не поняли, как глубоко уходят ее корни, пока она наслаждалась солнцем верхнего мира, и, похоже, Ивеун тоже забыл об этом. Смерть Всадников сделала его свирепым и агрессивным. Он должен был довериться руке, которая легла на него, чтобы вернуть его на путь и наметить маршрут, который приведет их к завоеванию.
— Спустись под землю. Найди ее. Она пойдет с тобой. — Указание Колетты граничило с приказом. Она резко вернулась к своей работе, нежность исчезла.
— Сейчас? — уточнил Ивеун.
— Сейчас.
Ивеун сделал паузу всего на мгновение. В этом было нечто большее, чем то, что Колетта давала ему понять. Он взял ее за руку и притянул ее лицо к себе. Она решительно отвесила челюсть, явно выражая свое мнение о его попытке выпытать дополнительную правду или факты.
Он наклонился вперед и нежно поцеловал губы своей подруги, превратив двусмысленную линию в тонкую улыбку.
— Я люблю тебя без остатка, — прошептал Ивеун. Когда мир рушился, он еще больше ценил ее безжалостность. Она варила смерть на кончиках пальцев и пожинала ее словами, а не когтями. Большинство других Драконов увидели бы в ней трусость, но он видел потрясающую преданность всему, чем она была.
Ивеун оставил свою Рю, свою истинную пару, чтобы отправиться в мир под землей и заслужить звание нового Мастера-Всадника.
46. Флоренс
— Что-то не так. — Дерек говорил это уже в четвертый раз за последний день. Поезд шел по главному пути от Тер.1.2 до Киля.
— Выбирайте из сада Все Не Так. В поле нет недостатка в щедрости. — Флоренс устроилась на мягком сиденье в поезде, предоставленной им по поручению Пауэлла. Но даже если бы Пауэлл не просил о поезде, они все равно могли бы занять каждый свое место, если бы захотели. Судно было заполнено менее чем наполовину, и большинство путешественников держались особняком. Тяжелый груз не позволял опускать головы и молчать.
Нора окинула Флоренс усталым взглядом, наблюдая за повторяющимися рассуждениями.
— На контрольно-пропускных пунктах должно быть больше Драконов. Они уже несколько месяцев следят за всеми поездами, идущими в Кил и из Киля, в поисках нелегальной перевозки припасов, — пояснил Дерек. — Но до сих пор мы не видели ни одного.
— Полагаю, у них достаточно времени, чтобы сжечь Лум и не танцевать на его пепле. — Флоренс сложила руки.
— Я не знаю, почему их здесь нет… — Дерек прислонился лбом к окну, наблюдая, как мимо проносится один из упомянутых выше контрольных пунктов в туннелях, сдерживающих эндвигов в Лесу Скелетов. Там было темно и безлюдно, поэтому поезд продолжил движение.
— Да, это так. — Флоренс не хотела, чтобы страх и шок притупили остроту чувств Дерека. — Ты знаешь, почему они ушли.
— Нет, им еще нужно…
— Что? Охранять перевозку грузов? Дерек, должна же быть гильдия, в которую отправляются товары.
— Не может быть, чтобы они сделали это с Алхимиками. — Он даже не мог сказать, что это было за… это.
— Харвестеры более важны для Лума, чем Алхимики. — Дерек и Нора окинули Флоренс недоверчивым взглядом, но она осталась при своем мнении. — Если они поступили так с одной гильдией, то поступят с любой.
Или со всеми, подумала Флоренс, но промолчала. Чем больше у нее было времени обдумать все случившееся, тем больше она понимала, что другой альтернативы действительно нет. После того что сказал Пауэлл, после того что сделали Драконы… Между их мирами должна была начаться тотальная война.