— Пора спускаться к завтраку, — сказал он ей. — Долгому дню необходимо хорошее начало.
Чувствовал он себя полным идиотом, словно произносил текст персонажа из рекламы готовых завтраков, да еще никак не мог отделаться от стыда за то, что вытащил ее из постели ни свет ни заря. Люсинда выглядела усталой и сердитой.
А как еще можно выглядеть, если только несколько часов назад познакомился с Мезерэ. Ему и представить было сложно, что при этом чувствует человек пришлый, не из местных.
— Спасибо, Колин, — сказала она. — Я выйду через минуту.
Дверь за ней закрылась. Неужели она действительно его поблагодарила? Не то что ее братец. В ту же минуту Тайлер вышел из ванной, послышался звук спускаемой воды.
— Ты на что это так уставился? — осведомился он.
— Не на тебя, даю слово.
— Мы увидим дракона еще раз?
— Мне запрещено об этом говорить.
— Слушай, расскажи, как он сюда попал.
— Я ведь уже сказал: мне запрещено об этом говорить. — Колин вздохнул. Ох уж эти дети. — Когда вы оба будете готовы, встретимся на лестничной площадке в конце коридора, я отведу вас в столовую.
С этими словами он удалился, старательно держа спину. Он покажет этим юнцам, что такое достоинство. Уж о его хорошей осанке мать точно позаботилась. На фырканье Тайлера ему вслед он не обратил никакого внимания. Мальчишка, что ни говори, был дикарь дикарем.
Десятью минутами позже, по-прежнему игнорируя бесконечные вопросы Тайлера, Колин проводил брата и сестру Дженкинсов на кухню, где представил их женщинам, готовившим завтрак: краснощекой блондинке Саре — пухлой, шумной и улыбчивой, высокой надменной африканке Азинзе и Пеме, маленькой тибетской девочке с очень серьезным лицом. Ни одной из этих девушек Колин не нравился, и он это знал, но все они боялись его матери, поэтому были с ним неизменно вежливы. Когда знакомство состоялось, он повел детей из кухни в столовую. Почти все работники фермы уже были там и с любопытством повернули головы, разглядывая вошедших.
Колин подвел Люсинду и Тайлера к длинному столу, уставленному едой. Сегодня было из чего выбирать: яйца, приготовленные разными способами, бекон, сосиски, ветчина, ломтики румяного жареного картофеля, большое блюдо с обжаренными грибами и помидорами (которые старательно не замечал Тайлер Дженкинс, хотя всему остальному уделил должное внимание), вафли, блинчики и пять-шесть видов кексов. Когда они наполнили тарелки, Колин осмотрелся. Единственное свободное место, где поместились бы все трое, было рядом с Рагнаром, и он нехотя повел гостей туда.
Здоровяк Рагнар широко улыбнулся и протянул руку, чтобы поздороваться с детьми. В его огромной лапище их маленькие ладони тут же спрятались, словно питон заглотил розовых мышат.
— Приветствую вас. — Рагнар глянул на Колина, уже не так дружелюбно. — И тебя, юный Нидл.
— Откуда здесь взялся дракон? — снова вопросил Тайлер.
— Это может рассказать только Гидеон, но уж точно не я, — сказал Рагнар.
— А вы все живете здесь, на ферме? — спросила Люсинда.
В столовую входили новые работники — только мужчины.
— Гидеон великодушно дал крышу над головой всем нам, беженцам, — пояснил Рагнар. Колин напрягся — как бы этот мужлан не наговорил лишнего, уж слишком много он о себе воображал. Но широкоплечий скандинав лишь повернулся к мистеру Уоквеллу, сидевшему за соседним столом. — Правду я говорю, Симос?
Управляющий фермой сидел с кислой миной.
— Ешьте, дети, как следует, — сказал он. — Впереди длинный день.
— Фу, Тайлер, у тебя в тарелке столько сиропа, что можно потопить круизный лайнер, — скривилась Люсинда.
Брат пропустил ее слова мимо ушей и приступил к еде. Колин Нидл понял, что тоже голоден. Но едва он склонился над тарелкой, как почувствовал на своем плече прохладную руку.
— А, вот вы где, — сказала миссис Нидл.
Как всегда, при виде матери его охватили тревога и волнение. Не совершил ли он какую-нибудь ошибку? Но он сделал лишь то, что она велела.
— Не возражаете, если я к вам присоединюсь? — спросила она у детей. — Мне хочется узнать вас получше. — Она с улыбкой обратилась к сыну: — Ты показал нашим гостям дом?
— Да, мама.
— Он был прекрасным гидом, миссис Нидл, — сказала Люсинда.
Колин внезапно решил, что для незваной гостьи девица Дженкинс не так уж и плоха.
— Тебе чего-нибудь принести, мама?
— Немного фруктов и йогурт, дорогой, спасибо.
Когда Колин вернулся, она изо всех сил очаровывала юных Дженкинсов, пустив в ход все свое обаяние. Возможно, Тайлер и не клюнул на эту удочку, а вот Люсинду явно привлекли умные речи его матери и ее лучезарная улыбка, которой она время от времени награждала собеседника. Колин почувствовал, как его переполняет гордость за нее. Какая честь быть ее сыном, думал он, испытывая огромную благодарность к ней. И какая разница, кем был его отец? Зачем он вообще нужен, если у тебя такая мать. Конечно, с ней было непросто, но только в силу ее исключительности. Она была своего рода гением. По этой же причине Колин так восхищался Октавио Тинкером, основателем Обыкновенной фермы. У гениев свои правила. Гениям приходится проторять свои собственные дороги.
— Знаешь, Люсинда, — говорила меж тем его мать, — у тебя такое прелестное лицо… — Она потянулась к ней своими длинными пальцами. — Тебе лучше сделать короткую стрижку, чтобы открыть его.
От неожиданности Люсинда отшатнулась и взмахнула рукой, перевернув полную корзинку кексов, стоявшую рядом с ней на столе. Корзинка упала, кексы высыпались и раскатились по полу. Маленький темноволосый рабочий по имени Ханеб, проходивший мимо, вскрикнул от удивления и отпрыгнул назад, едва не уронив свою тарелку. Однако даже в этой суматохе Ханеб не забывал старательно прятать левую половину лица, отворачиваясь и прикрываясь свободной рукой, но добился лишь того, что часть еды соскользнула с его тарелки и шлепнулась на пол между рассыпанными кексами.
— Ой, простите! — воскликнула Люсинда и вскочила. Она стала лихорадочно собирать кексы в корзинку, потом протянула руку Ханебу. — Пожалуйста, простите меня. Меня зовут Люсинда, и я ужасная растяпа, это ясно как день…
Вдруг она умолкла и в ужасе отшатнулась от темноволосого человека, будто он ее ударил.
Пару секунд Ханеб смотрел на нее, моргая здоровым глазом. Левую половину его лица сплошь покрывали ужасные шрамы, кожа казалась похожей на оплавленную свечу, один глаз был полузакрыт. Этот тип совершенно не думает о чувствах окружающих, часто размышлял Колин, иначе он носил бы маску, как Призрак Оперы. Особенно когда люди едят.
Ханеб низко опустил голову и, не заботясь больше об упавшей еде, торопливо направился к столу мистера Уоквелла. Там он принялся быстро есть, не глядя по сторонам.
— Что, Люсинда, струхнула? — прошептал Тайлер — Решила, что перед тобой Франкенштейн?
Она сверкнула на него гневным взглядом, сгорая от стыда.
— Я просто удивилась. — Она повернулась к Колину: — Бедняга! Что с ним случилось?
— Обгорел.
«Неужели эти дети так и будут совать нос в чужие дела? Нечего сказать, веселое предстоит лето».
— Вот это да! — воскликнул Тайлер, в глазах его наконец-то мелькнул интерес. — Правда? А чем он так обжегся?
В этот момент их накрыла чья-то огромная тень.
— Идемте-ка со мной, молодежь, — позвал Рагнар. — Солнце почти в зените!
Тайлер посмотрел на часы.
— Да еще нет даже половины седьмого!
— На ферме это, почитай, середина дня, — весело отозвался Рагнар.
— Кто-нибудь уже решил, какую работу будут выполнять эти дети? — спросил Колин.
Внезапно он испугался — а вдруг Гидеон поручит ему развлекать этих невежд? Еще, чего доброго, придется играть с ними в салочки или в другие детские игры.
— Работу? — растерянно моргнул Тайлер. — А дракониху можно еще раз увидеть? Как ее зовут?
Рагнар ухмыльнулся.
— Мезерэ. Тебе нравятся драконы? Значит, ты ни разу не встречался с ними один на один на горном склоне, когда у тебя в руках лишь топор и больше ничего. — Он рассмеялся. — Не думаю, что сегодня вы увидите эту большую гусеницу, она приболела. Но есть ведь и другие занятия… да и посмотреть будет на что. У меня для тебя хорошая новость, юный мистер Тайлер. Сегодня тебе не придется работать.
— Что? — переспросил Колин. — Но все обязаны работать!
— Не сегодня, — твердо сказал Рагнар. — Гидеон решил, что безопаснее всего устроить детям экскурсию по ферме. Так проще избежать неудачных самовольных исследований с их стороны.
У Колина отвисла челюсть. Можно ли представить себе большую несправедливость?
— Но…
— Что до вас, юный мастер Нидл, то мистер Уоквелл просил меня напомнить вам, что он ждет смету на корма и просит вас с вашей матерью предоставить ее до конца дня.
Значит, дети будут гулять по ферме, а он корпеть над бухгалтерией.
— Правда? — спросил Колин несчастным голосом. — Сегодня?
— Сегодня. — Рагнар возложил огромную ладонь на плечо Колина, сжав его с достаточной силой, чтобы подтвердить свои слова. — Вы знаете, что мистер Уоквелл шутить не любит. — Он повернулся к Люсинде и Тайлеру: — Не будем терять время. Идем.
— Пока, Колин, — сказала Люсинда. Ее брат ухмыльнулся.
— Ага. Желаю приятно провести время.
Троица удалилась. Симос Уоквелл и остальные работники фермы расходились по разным делам. Его мать ушла вместе с кухарками проверять список покупок на неделю. Колин Нидл остался один на один со своей овсянкой.
Она остыла.
Глава 7Рогатое облако
Мистер Уоквелл ждал их, сидя перед домом. На этот раз он запряг в древнюю телегу двух лошадей — гнедую кобылу, которая привезла их с вокзала, и серую в яблоках, видимо, чтобы справиться с дополнительной нагрузкой в виде старого двухколесного прицепа, груженного мешками с кормом и присоединенного позади телеги. Вся сцена напоминала маленький унылый парад.
В телеге, уткнув глаза в пол, сидел Ханеб, тот самый тощий человек с обезображенным лицом. Рядом с ним, между мешков с кормами, примостились еще трое работников с фермы — низкорослые, приземистые, загорелые, похожие на азиатов. При виде детей они прикоснулись к полям своих шляп и застенчиво улыбнулись.