– Любит? – вмешался маршал. – Посмотри-ка на него!
Действительно, лицо эльфа стало страшным: оно побелело, узкие губы искривились и обнажили в зловещей усмешке зубы, глаза засверкали бешенством.
– Да, у меня есть полная сумка стальных монет, – заговорил он, брызгая слюной. – Монеты мне платила эта свинья из племени людей за мое предательство. Маршал надеялся залезть в твою постель, королева! А может, у него это получилось? Ты, кажется, любишь иметь дело с людьми, не так ли? Так что не воображайте, что такую госпожу можно любить!
В руке Калиндаса сверкнул кинжал. Гилтас вскрикнул. Медан выхватил меч и в два прыжка очутился возле короля.
Королева-мать схватила бокал и выплеснула его содержимое в лицо эльфа. От неожиданности и рези в глазах тот оступился, и удар, нацеленный в сердце, угодил в плечо Лораны.
Калиндас выругался и снова занес кинжал, но, издав страшный крик, внезапно выронил его. В живот предателя вонзился меч его брата.
Келевандрос, освободив меч, отбросил его в сторону, обхватил Калиндаса руками и бережно опустил тело несчастного на пол.
– Прости меня, Калиндас! – тихо проговорил он и с мольбой поднял глаза на королеву-мать. – Простите его, госпожа.
– Простить! – Рот смертельно раненного эльфа искривился от ненависти. – Нет! Я проклинаю их! Проклинаю обоих!
Он судорожно дернулся, из его рта хлынула кровь, и жизнь оставила эльфа. Даже мертвый, он продолжал смотреть на Лорану. Свет жизни угас в его глазах, но холодная ненависть осталась.
– Мама! – Гилтас кинулся к матери. – Ты ранена?
– Со мной все в порядке, – твердо ответила Лорана, но голос ее дрожал. – Не суетись.
– У вас прекрасная реакция, госпожа. Плеснув в негодяя вино, вы обезвредили его. Позвольте, я осмотрю вашу рану. – Маршал поднял пропитанный кровью рукав, его движения были странно нежными для старого солдата. – Рана не кажется мне серьезной. Но боюсь, что у вас останется шрам.
– Это не первый мой шрам… – Королева-мать слабо улыбнулась, сжала ладони, переплетя пальцы, чтобы унять дрожь, и глянула на мертвое тело.
– Прикройте его! – распорядился маршал. – Поскорей!
Планкет набросил на мертвеца плащ. Келевандрос сидел рядом с трупом брата, одной рукой сжимая мертвые пальцы, а другой держа меч, сразивший Калиндаса.
– Планкет, позовите целителя, – приказал Гилтас.
– Не надо, – воспротивилась королева-мать. – О том, что здесь произошло, никто не должен знать. Рана моя неопасна. Кровотечение уже остановилось.
– Ваше Величество, – напомнил королю слуга. – Заседание Талас-Энтиа… Вам пора.
Тут, словно подтверждая своевременность этого замечания, из-за дверей донесся раздраженный голос префекта Палтайнона.
– Говорю вам, я не намерен больше ждать! Какому-то слуге позволено войти к Его Величеству, а меня держат в приемной! И не трогайте меня руками! Я член Талас-Энтиа! Мне нужно видеть Его Величество, вы слышите! Не смейте возражать мне!
– Палтайнон, – усмехнулся Медан. – После финального акта трагедии послали за клоунами. – И он направился к двери. – Я постараюсь задержать его подальше. Велите прибрать здесь! – С этими словами он покинул гостиную.
Лорана торопливо поднялась.
– Нельзя допустить, чтобы кто-то посторонний видел, что я ранена. Я пойду в свои покои, сын, и буду ждать тебя там.
Гилтасу не хотелось оставлять мать без присмотра, но он знал, что она понимает всю важность его выступления в Совете.
– Я должен идти на заседание Талас-Энтиа, – угрюмо пробормотал он. – Но сначала, мама, мне нужно кое о чем спросить Келевандроса. Скажи, ты знал, чем занимался твой брат? Ты тоже в этом участвовал?
Келевандрос смертельно побледнел, но с достоинством поднял глаза на короля.
– Я знал, что брат тяготится нашим положением… что он… но я никогда не думал… – Эльф помолчал, собираясь с силами, сглотнул и ответил: – Нет, Ваше Величество. Я не участвовал в этом.
– Тогда прими мое сочувствие, Келевандрос. – Голос короля смягчился.
– Я любил брата, – тихо произнес эльф, – но я не мог позволить ему убить мою госпожу.
На плаще проступило пятно крови, Келевандрос наклонился над мертвым телом и поплотнее прикрыл его.
– С разрешения Вашего Величества, – обратился он к королю, – я унесу отсюда тело.
Планкет жестом предложил свою помощь, но Келевандрос покачал головой.
– Нет, это мое дело.
Он наклонился, поднял мертвое тело на руки и с трудом выпрямился.
– Госпожа, – не смея взглянуть на Лорану, обратился он к ней, – ваш дом – единственный, который мы когда-либо знали, но боюсь, что я не посмею…
– Я все понимаю, Келевандрос, – спокойно сказала Лорана. – Можешь отнести его туда.
– Благодарю вас, госпожа.
– Планкет, – позвал слугу Гилтас, – ступай с Келевандросом. Помоги ему сделать все, что должно. Объясни охране, что здесь произошло.
Планкет заколебался.
– Ваша достопочтенная матушка права. Нам следовало бы сохранить происшедшее в тайне. Если эльфы узнают, что Калиндас совершил покушение на жизнь королевы-матери, они могут растерзать Келевандроса. А если им к тому же станет известно, что маршал Медан использует эльфов в качестве доносчиков…
– Ты прав, Планкет, – согласился король. – Келевандрос, ты можешь воспользоваться вспомогательным…
Он умолк, не зная, как объяснить.
– … Воспользоваться входом для слуг на служебной половине дворца, – докончил за него эльф. – Понимаю, Ваше Величество. Я так и поступлю.
И он понес свою тяжелую ношу к дверям. Лорана проследила за ним взглядом.
– Я слышала, что проклятие умирающих всегда сбывается.
– От кого ты могла такое слышать, мама? От старых беззубых старух? Калиндас не имел никакой высокой и благородной цели. Им руководила только жадность. Деньги – вот единственное, что интересовало его.
Лорана молчала. Прядь волос, пропитанная кровью, прилипла к ее плечу. Гилтас подыскивал слова утешения, но тут за дверьми послышался шум. Маршал Медан, нарочито громко стуча каблуками, поднимался по лестнице. Он с кем-то разговаривал, намеренно повысив голос, дабы они знали, что он не один.
Лорана прикоснулась к щеке сына бескровными губами.
– Тебе пора идти. Прими мои благословения. И думай о своем отце.
Она выскользнула из комнаты, неслышно прикрыв за собой дверь.
– Планкет, кровь, – едва успел сказать Гилтас, как слуга уже передвинул на запачканный ковер инкрустированный столик и встал перед ним.
В комнату, шурша накидкой, вошел префект Палтайнон. Едва переступив порог, он бесцеремонно обратился к королю:
– Ваше Величество, что же это такое? Мне стало известно, что вы назначили заседание Талас-Энтиа, даже не спросив моего на то согласия и…
Он замолчал на полуслове, не закончив ту обвинительную речь, которую репетировал все утро. Заготовленные слова вылетели у него из головы. Он ожидал увидеть, как его кукла беспомощно лежит на полу, запутавшись в бесчисленных ниточках, а оказалось, что кукла едва его замечает. Гилтас решительными шагами устремился к двери.
– Я назначил заседание Совета, потому что я король, – бросил Гилтас префекту, поравнявшись с ним. – И по той же причине я не счел нужным просить на это вашего согласия.
Поток возмущенных слов хлынул из уст Палтайнона.
– Что? Ваше Величество? Что ж это такое? Куда вы? Мы должны обсудить все…
Гилтас, не обращая на него внимания, вышел из гостиной и захлопнул за собой дверь. Написанная им речь осталась лежать на столе. Ничего, он найдет нужные слова в своем сердце.
Палтайнон беспомощно проводил короля взглядом; мысли путались у него в голове. Не зная, на кого бы свалить вину за происшедшее, он напустился на маршала Медана.
– Это вы во всем виноваты, маршал! Вы подучили глупого мальчишку. Какую цель вы преследуете, маршал?
Медан от души забавлялся этим курьезным зрелищем.
– Моей вины тут нет, уважаемый префект. Гилтас – король, как он только что справедливо заметил. А что касается происходящего, за ответом вам следует обратиться к Его Величеству. – Медан выразительно пожал плечами. – Он вам все объяснит, если, конечно, захочет.
– Спрашивать Его Величество! Еще не хватало! – едко усмехнулся префект. – Я ни о чем не собираюсь спрашивать Его Величество! Это я имею обыкновение объяснять королю, что следует думать и о чем говорить. Вы откровенно блефуете, маршал. Я не понимаю вас.
– Планкет, – в наступившей после ухода префекта тишине обратился Медан к слуге, – принеси воды и бинтов. Я пойду к королеве-матери. А ты, будь добр, скатай ковер и сожги его где-нибудь. – Я должна что-нибудь дать взамен, – словно про себя промолвила она.
Вооружившись серебряным умывальным кувшином и мягкими бинтами, Медан постучал в двери покоев Лораны. Получив разрешение войти, он переступил порог комнаты и с неудовольствием увидел, что она стоит у окна, наблюдая за тем, что происходит возле королевского дворца.
– Вам следовало бы прилечь, госпожа. Используйте это время для отдыха.
Лорана обернулась к маршалу.
– Палтайнон постарается вызвать волнения в Совете. В этом можно не сомневаться.
– Ваш сын с легкостью разделается с ним, – прозвучал уверенный ответ. – Разумеется, словами, а не сталью. Палтайнон тут только что раздувался от негодования, и я не удивлюсь, если он сейчас поднимется в воздух и пролетит мимо ваших окон. – Он глянул в лицо Лораны и добавил: – Ну вот, вы и улыбнулись.
Лорана действительно улыбалась, но уже в следующий миг она покачнулась и ухватилась за спинку кресла, Медан в мгновение ока оказался рядом и помог ей опуститься в кресло.
– Госпожа, вы потеряли много крови, рана еще кровоточит, вам надо прилечь. Могу ли я предложить… – Смутившись, он умолк, откашлялся и затем сказал: – Я должен осмотреть и перевязать вашу рану.
– Мы с вами старые солдаты, – ответила Лорана и обнажила руку до плеча. – Мне приходилось сражаться рядом с мужчинами в условиях, которые отнюдь не щадили моей скромности. Благодарю вас за любезное предложение.