– Оставить… мои… сумочки… здесь? – чуть ли не по слогам переспросил Тас, не веря своим ушам. С таким же успехом Палин мог попросить кендера оставить здесь свою голову или хохолок каштановых волос. – А мы вернемся за ними?
– Конечно, – заверил его Палин. Этот маленький обман в данном случае не считался обманом, а был всего лишь мерой самозащиты.
– В таком случае… я думаю… Раз это так важно… – Тас стал снимать с себя бесчисленные кошелечки и сумочки, любовно поглаживая их, и бережно сложил в темном углу под лестницей. – Надеюсь, никто не стащит их отсюда.
– Я тоже надеюсь. И пожалуйста, Тас, встань возле лестницы. Там ты не помешаешь мне снять заклятие с двери. Это нужно сделать очень осторожно. Сразу предупреди меня, если увидишь, что кто-то идет сюда.
– Я буду прикрывать наше отступление? Ты назначаешь меня в прикрытие? – Тас был счастлив и совершенно забыл о своих сумочках. – Меня раньше никогда не назначали в прикрытие! Даже Танис.
– Э-э, ну да. Ты будешь… прикрытием. Только тебе придется быть очень внимательным, смотри ничего не пропусти и не мешай мне. А главное, не приставай ни с какими вопросами.
– Хорошо, Палин. Я все понял. – Дав это торжественное обещание, кендер занял отведенную ему позицию у лестницы, но тут же кинулся назад, к магу. – Извини, Палин, но если мы тут одни, то от кого я буду тебя прикрывать?
Палин, мысленно призвав себя сохранять терпение, ответил:
– Ну, ты сам подумай. Если, например, заклятие, запирающее эту дверь, предполагает участие магических сторожей, то, снимая его, я могу вызвать появление этих сторожей здесь, возле нас.
Тас захлебнулся от восторга:
– Ты имеешь в виду всяких специальных сторожей, да? Например, скелеты, оборотни или привидения? Ох, как я рад… то есть я не это хотел сказать, – быстро поправился он, заметив страдальческий взгляд Палина. – Я с удовольствием буду прикрывать тебя от оборотней. Обещаю.
Он вернулся на свой пост, но стоило Палину приступить к снятию заговора и произнести первые слова заклинания, как он почувствовал, что его дергают за рукав.
– Что, Тас? – Палин с трудом подавил искушение выбросить кендера в окно. – Что теперь?
– Это потому, что ты боялся оборотней, да? Поэтому ты не пробовал выбраться отсюда раньше?
– Нет, Тас, – спокойно ответил Палин. – Я боялся самого себя.
Тас задумался.
– Но я не смогу прикрывать тебя от тебя самого, Палин.
– Не сможешь, Тас. А теперь возвращайся обратно на свой пост.
Палин прикинул, что у него есть примерно пятнадцать секунд до следующего набега Таса, возбужденного своими новыми почетными обязанностями, и, приблизившись к двери, закрыл глаза и вытянул вперед руки.
Двери он не коснулся. Но он коснулся магии, которая нежным облачком окутывала дверь. Его искалеченные пальцы… Он вспомнил былое время, когда они были такими чуткими и гибкими. Сейчас он держал ими легкую ткань магии, она подрагивала, и маг почувствовал, как вздрогнула и его душа. Он стал осторожно перебирать ее нити, пока ткань заговора не затрепетала меж пальцев. Гладкая, тонкая и невесомая, она колыхалась перед дверью, намертво закрывая к ней доступ.
Заговор был не очень простым, но и не слишком сложным – вполне по силам какому-нибудь усидчивому студенту Академии Волшебства. Но гнев Палина странно вспыхнул от этой мысли. Была уязвлена его гордость.
– Ты всегда недооценивал меня, – пробормотал он, обращаясь к отсутствовавшему Даламару.
Палин с силой дернул за нить, и ткань магии разорвалась в его руках. Дверь настежь распахнулась.
Холодный воздух острым ароматом кипарисов дохнул в Башню, наполняя ее свежестью. Души, кружившиеся в тени под деревьями, прекратили свою бессмысленную суету и все разом уставились на дверь Башни, не пытаясь, однако, приблизиться к ней. Они висели в лесной чаще призрачными белесыми тенями.
– У меня нет никаких магических инструментов, – обратился к ним Палин. – В моем мешке только хлеб и вода, так что можете оставить меня в покое. – Он позвал Таса, тот уже пританцовывал рядом. – Тас, держись, пожалуйста, поближе ко мне. Сейчас не время для развлечений. Нам нельзя разлучаться.
– Я знаю, – взволнованно согласился Тассельхоф. – Я ведь все-таки твое прикрытие. А куда именно мы собираемся?
Палин выглянул за дверь. Когда-то здесь были каменные широкие ступени и внутренний дворик. Теперь же нога утонула в толстом слое опавших кипарисовых лап, которые плотным коричневым ковром устилали землю у подножия Башни. Мрачные кроны кипарисов образовали полог, а между стволами, следя пустыми глазницами, выжидали души умерших.
– Нам нужно отыскать хоть какую-нибудь тропку, – сказал Палин.
Засунув руки поглубже в рукава своей черной мантии, дабы подчеркнуть, что он не намерен производить ими каких-либо действий, маг зашагал прямо к деревьям. Тас последовал за ним; свою роль прикрытия он видел в том, чтобы, продвигаясь вперед, оставаться лицом к Башне. Подобный способ передвижения, однако, требовал большей ловкости, чем та, которую мог проявить кендер.
– Прекрати, пожалуйста, свои штучки! – процедил Палин сквозь стиснутые зубы, когда Тассельхоф второй раз ткнулся ему в спину. Палин вытянул руку из рукава и, ухватив кендера за плечо, повернул лицом к лесу. – Смотри, куда идешь.
– А как же я буду тебя прикрывать? – запротестовал было Тас, но тут же сообразил. – Я должен прикрывать тебя спереди. Ясно!
У мертвецов не было тел. Со своей остывшей плотью они когда-то расстались, подобно тому как расстается бабочка с коконом. И с тех пор их дух мог свободно парить, где вздумается. Сейчас они клубились здесь, точно в закупоренной банке, тщетно пытаясь отыскать из нее выход. Лица проплывали мимо, развевавшиеся волосы текли следом прозрачным шарфами. Но самым страшным были глаза: они смотрели на Полина с таким голодом и жадностью, что он заколебался и замедлил шаги. Легкий, подобный вздоху шепот коснулся щеки мага, и Палин принял его за шум ветра. Затем он расслышал слова и вздрогнул.
– Магии, – слышалось в их стонах. – Дай нам магии.
Мертвецы таращили на Палина пустые голодные глаза. На кендера никто из них не обращал внимания. Тассельхоф что-то говорил ему, но Палин не слышал. Он видел, как шевелятся у Таса губы, но до него не доносилось ни звука. Казалось, что мертвецы своим шепотом, словно ватой, заткнули ему уши.
– Мне нечего дать вам, – обратился Палин к мертвецам. Его голос доносился до него самого словно издалека. – У меня нет ни одного предмета, обладающего магической силой. Пропустите нас.
И с этими словами он ступил под сень деревьев. Шепчущие что-то души мертвым бледным облаком колыхались между стволами. Он ожидал, что они расступятся подобно утреннему туману, но они не шелохнулись, по-прежнему преграждая ему путь, напоминая нищих с улиц Палантаса, тянущих дрожащие руки и издающих умоляющие жалобные стоны.
Палин остановился и, обернувшись, бросил взгляд на Башню Высшего Волшебства. Затем снова направился вперед.
«Если ты сейчас повернешь назад, – сказал он себе, – то больше никогда не решишься выйти отсюда. Никогда. Пока не превратишься в одного из них».
И он ступил в реку мертвых.
Ледяные, бледные пальцы цеплялись за него, обжигающие холодом губы прижимались к его рту, ловя теплое дыхание. Он застыл на месте, не имея сил пошевелиться и сбросить с себя клубок мертвецов. Они тянули его вниз, на землю. Палин ничего не слышал, кроме протяжных стонов. Испуганный, он резко повернул назад, пытаясь найти обратную дорогу к Башне, но увидел перед собой лишь глазницы, рты, руки. Он снова оглянулся, потом еще и еще раз, и потерял направление, а теней становилось все больше.
У Палина перехватило дыхание, слова застряли в горле, он даже не мог закричать и рухнул на землю. Тени нависли над его телом, тащили и дергали за руки, липли к нему, словно пытаясь проникнуть внутрь.
«Магии… магии… дай нам магии…»
Палин закрыл глаза и перестал бороться.
Тассельхоф отстал от Палина, так как его внимание привлекли души кендеров, которые кружились между стволами кипарисов, не сводя глаз с мага. Тас попытался заговорить с ними. – Быть прикрытием – очень важное дело, – убеждал он себя громким шепотом, разочарованный тем, что из комнаты не доносилось ни звука. – Стурм, например, всегда прикрывал их, когда они отступали. И Карамон тоже. А вот я никогда не был прикрытием, поскольку Танис говорил, что кендеры не умеют держаться позади всех. – Палин, не бойся! Я иду к тебе! – Он с криком ворвался в комнату. – Сзади нас никого. Тылы надежно прикрыты. Ох!
– Эй, слушайте, – начал он довольно громко, – вы тут не видали моего друга Карамона? Он… э-э, ну, он почти такой же, как вы. – Тас собирался сказать, что Карамон такой же мертвый, как они, но не договорил, подумав, что напоминание о столь печальном факте будет им неприятно. – Он такой большой, из племени людей. Когда мы с ним виделись последний раз, он был уже очень старый, но так как сейчас он мертвый – не обижайтесь, пожалуйста, – он опять выглядит молодым. У него курчавые волосы и добрая улыбка.
Никакого толку. Души кендеров безмолвствовали.
– Фу, какие грубые. Мне не хотелось говорить вам этого, но приходится. – Тассельхоф решительно направился к лесу. Раз они такие невежи, он не станет с ними разговаривать. – Можно подумать, что вы выросли среди людей. Ни за что не поверю, что вы родом из Кендермора. Ни один кендерморский кендер не стал бы так себя вести. – Тас ненадолго замолчал и огляделся по сторонам. – Ничего не понимаю. Куда он делся? – Он изо всех сил пытался разглядеть перед собой хоть что-нибудь, но ему мешали неугомонно кружившиеся вокруг тени. – Палин, где ты? Я же должен быть твоим прикрытием. А как я могу прикрывать тебя сзади, если тебя нет впереди?
Он прислушался. От постоянного гудения у него уже начала болеть голова. Тас заткнул пальцами уши. Может быть, Палин забыл что-нибудь в Башне и ему пришлось вернуться? Но Тас отлично видел, что возле Башни, до смешного маленькой рядом с великанами-кипарисами, Палина не было.