— А я полагаю, вы заблуждаетесь, генерал. Как и мы, эльфы стремятся верить в нечто, что вне нас и сильнее нас. Единый Бог для них — объект именно такой веры. Эльфы Сильванести воздвигнут в Его честь Храм в самом сердце своей столицы. Эльфийским жрецам будет дарована власть излечивать недуги и творить чудеса именем Единого...
Но прежде всего, Догах, Единый Бог ожидает от эльфов доказательств преданности Ему. Пусть же они станут первыми, кто пожертвует своими богатствами во славу Его, отберут богатство у тех, кто не верит в Единого Бога. Эльфы должны доказать свою преданность, указав нам врагов Единого Бога, даже если среди этих врагов будут их мужья, отцы или дети. Все, что ты потребуешь у последователей Единого Бога, должно быть принесено Ему в жертву. Если же эльфы откажутся сделать это, им придется служить Единому Богу мертвыми...
— Понимаю, — кивнул Догах.
Мина, присев на корточки, стала отвязывать стремена от ремня под брюхом Сфора. Кто-то из рыцарей кинулся было к ней, чтобы помочь, но конь злобно выкатил на него фиолетовый глаз и, вздернув верхнюю губу, обнажил зубы. Рыцарь сразу отпрянул.
— Ответственным я оставляю вас, Догах. Я же со своим отрядом отправляюсь в Соламнию. Мы должны быть там через два дня.
— Два дня! — изумился Галдар. — Мина, но Соламния на другом конце континента, за Новым морем. До нее тысячи и тысячи миль. Такой подвиг никому не под силу, Мина.
Девушка подняла глаза на Галдара и медленно выпрямилась.
Минотавр нервно сглотнул слюну и поторопился исправиться.
— Я хотел сказать, что такой подвиг не под силу никому, кроме тебя, Мина.
— Никому, кроме Единого Бога, Галдар, — поправила она.
Девушка сняла со Сфора седло и положила его на землю. Затем сняла узду и бросила ее рядом.
— Упакуйте вместе с моими вещами, — приказала она.
Обхватив руками шею коня, Мина тихо заговорила с ним. Тот слушал внимательно, опустив голову и выставив торчком уши. Потом Сфор наклонил голову, будто кивнув в ответ. Мина поцеловала коня в нос и ласково погладила его гордую шею.
— Поручаю тебя заботам Единого Бога, Сфор, — сказала она. — Когда ты мне понадобишься, он благополучно доставит тебя, куда нужно.
Сфор норовисто тряхнул гривой, заржал и галопом умчался в сторону леса. Мина проводила коня взглядом и направилась к Сильванешу.
Молодой эльф следил за происходящим растерянным взглядом. Он словно спал и не мог проснуться. С горем, близким к безумию, он смотрел, как полыхал погребальный костер. С радостью, близкой к недоверию, — на триумфальное возвращение Мины к жизни. И когда до него донеслись слова девушки о казни виновника ее смерти, он приготовился умереть. В изумлении и отчаянии, с надеждой и горечью, он не сводил со своей любимой глаз, все видя, но ничего не понимая.
Сейчас Мина приближалась к нему. Он попытался подняться на ноги, но тяжесть цепей клонила к земле и не давала встать.
— Мина... — еле произнес он распухшим, разбитым ртом.
Мина легко прикоснулась пальцами к его лбу, и боль тут же исчезла. Синяки и ссадины словно растаяли, опухоль над глазом мгновенно спала. Схватив девушку за руки, он страстно прижал их к губам.
— Я люблю тебя, Мина!
— Я не стою твоей любви, — тихо и грустно ответила она.
— Нет, стоишь! Ты стоишь! — воскликнул он. — Я, может быть, и король, но ты — настоящая королева!
— Ты не понял меня, Сильванеш, — мягко произнесла она. — Ты любишь не меня, а Единого Бога, который ведет меня и направляет мои действия.
Она отняла руку.
— Мина! — вскричал он в отчаянии.
— Пусть любовь ко мне приведет тебя к Единому Богу, Сильванеш. Это Его рука свела нас когда-то вместе. Теперь она же разлучает нас, но если ты позволишь Единому Богу руководить твоими поступками, то когда-нибудь мы соединимся вновь. Ты — избранник Единого Бога, запомни, Сильванеш. И никогда об этом не забывай.
Она сняла с пальца рубиновое кольцо и, уронив его в трепещущую ладонь короля, направилась прочь, не одарив его больше ни единым взглядом.
— Мина! — закричал юноша, но она не слышала его.
Скованные цепями руки бессильно упали вдоль тела. Сжимая в руке кольцо, не отводя взгляда от удалявшейся фигурки Мины, юноша стоял на коленях.
— Почему ты уделяешь ему так много внимания, Мина? — вполголоса спросил минотавр, нагоняя ее. — Ведь тебе нет до него никакого дела, это же ясно. Так зачем ты внушаешь ему надежду? Зачем?
— Он может представлять для нас опасность, Галдар, — отвечала Мина, не оборачиваясь. — Я оставляю огромную страну в руках кучки наших людей. Стоит эльфам найти сильного лидера, как они объединятся и сбросят наше владычество. Сильванеш вполне может стать таким лидером.
Галдар оглянулся на эльфа, продолжавшего коленопреклоненно стоять на земле.
— Этот сопляк? Прикажи мне, и я разрублю его, как кочан капусты. — Минотавр потянулся за мечом, на лезвии которого запеклась кровь Таргонна.
— И превратишь его в мученика в глазах соотечественников. — Мина покачала головой. — Нет, для нас куда полезней, если он будет поклоняться Единому Богу и останется глух к мольбам и стонам своего народа. Тогда эти мольбы сменятся проклятиями.
Галдар смутился, а она добавила:
— Не думай о нем, Галдар. Единый Бог видит, что Сильванеш уже не представляет для нас угрозы.
— Ты хочешь сказать, что Единый Бог сделал его таким?
Мина метнула в минотавра поток раскаленного янтаря.
— Конечно. Единый Бог управляет нашими судьбами. Его судьбой. Твоей. Моей. — Она долго смотрела на него, потом тихо, словно обращаясь к самой себе, добавила: — Я понимаю твои чувства. Мне тоже нелегко далась преданность Единому Богу. Я сопротивлялась всеми силами... Знаешь, когда я была маленькой, в мою комнату как-то залетела птичка. Стены были стеклянными, и она видела то, что было снаружи, видела солнце, и небо, и свободу. И птичка билась о стены, стремясь вырваться на волю. Наконец, израненная и обессиленная, она упала на пол и стала дрожать в безуспешных попытках подняться. Тогда Золотая Луна подобрала несчастное создание, разгладила его перышки и вернула ему силы. Она вынесла птичку на волю и отпустила ее. Иногда мне кажется, что той птичкой была я, Галдар. Я вновь и вновь бросалась на стеклянные стены, и, когда это не помогло мне освободиться, когда я, истерзанная и измученная готова была упасть, Единый Бог подобрал меня и вдохнул силы в мое тело. Теперь он ведет и наставляет меня, как он ведет и наставляет нас всех. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Галдар не был уверен, что понимает. Он даже не был уверен, что хочет это понять, но на всякий случай ответил утвердительно. Он знал: такой ответ будет ей приятен, он вернет свет в ее глаза, разгладит морщинку на ее лбу.
Мина долго смотрела на него, затем резко отвернулась и бросила:
— Позови наших людей. Пора готовиться к отбытию в Соламнию.
— Хорошо, Мина.
Она снова обернулась к нему. Уголок ее рта чуть дрогнул.
— Ты не спрашиваешь, как мы доберемся туда?
— Нет, зачем спрашивать? Если ты мне прикажешь, у меня в ту же минуту отрастут крылья.
Мина весело рассмеялась — она была, в прекрасном настроении — и указала на горизонт.
— Смотри, Галдар. Вот что нужно минотавру для полета.
Солнце медленно клонилось к западу. И глазам Галдара предстало невероятной красоты зрелище. В пламени и пурпуре полыхавшего заката небосвод заполнили летящие драконы. Лучи солнца пронизывали красные и синие крылья, и те сияли подобно цветным стеклам витража. Чешуя черных драконов в солнечном свете отливала всеми оттенками перламутра. Зеленые драконы своим странным блеском напоминали небывалые изумруды, разбросанные в синем кобальте неба.
Все драконы заметно отличались друг от друга: красные — огромные и мощные, синие — маленькие и юркие, черные — норовистые и мстительные, белые — равнодушные и величавые, зеленые — ядовитые и смертоносные, словом, драконы всех цветов и возрастов, самки и самцы, явились на зов Мины. Многие из них уже долгие годы укрывались в тайных убежищах, страшась Малистрикс, Берилл и подлого Келлендроса — одного из представителей их семьи, обернувшегося против них. Они долго прятались, не желая, чтобы однажды их черепа очутились в тотемном зале одного из великих драконов.
Но вот наступила ночь ужасного шторма. За завыванием жуткого ветра, за шумом ливня, за раскатами грома услышали они голос, велевший им приготовиться к битве и откликнуться на призыв, когда придет ее время.
Уставшие от вечного страха, жаждавшие отомстить за смерть подруг, детей и товарищей, они теперь ответили на зов и прибыли в Сильванести, невиданной радугой просияв в небесах древней родины эльфов.
Чешуя драконов сверкала в солнечных лучах, тень от их гигантских крыльев рябью пробегала по земле, скользя по холмам и долинам, по строениям, лесам, озерам.
Юркие синие драконы летели впереди всех, крыло к крылу, каждым взмахом отсчитывая мгновения, гордые своей точностью и быстротой. Величественные красные находились в арьергарде — они только что показались над горизонтом. Один взмах их огромных крыльев приходился на четыре взмаха синих. Черные, белые и зеленые рассыпались по всему пространству неба.
При их приближении эльфов охватил ужас. Они без чувств попадали на землю, теряя разум от страха. Догах приказал своим людям проследить, чтобы ни один эльф не убежал и не скрылся в лесах.
Отряд Мины собрал все, что следовало увезти с собой на спинах драконов. Она оставила при себе лишь карты. И, едва драконы опустились на землю, все пришло в движение. Минотавр выбрал крупного красного дракона, капитан Самоал — самого быстрого из синих. Мина пожелала лететь на странном драконе по имени Смерть.
— Мы отправимся в путь ночью, — отдала распоряжение Мина. — Сегодня не будет ни луны, ни звезд, и их свет не выдаст нас. Наше путешествие для всех должно оставаться тайной.
— Куда же мы направляемся? — спросил Галдар.
— Туда, где собираются мертвые. Эта местность называется Найтлунд.