Жасс говорил первым.
— Ваше величество, уважаемые сьеры, я предлагаю нанести удар по северным позициям противника. Бомбард у них нет, и в этом наше преимущество. Разгромив противника, мы идем в сторону Лысой горы, отрезая пехоту Руперта, и король окажется сам в ловушке за Дойлом!
— Когда мы ударим на север, эта пехота вернется и навалится на наш правый фланг, юноша!
— Если мы уничтожим мост, они не успеют навести новый и прийти на помощь своей коннице.
— Каким образом вы предполагаете уничтожить мост, коннетабль?
— В нашем распоряжении есть несколько барк. Набиваем одну из них порохом и смолой и ночью загоняем под пролет моста. Останется только поджечь порох!
— Смело! — похвалил граф Моран — У вас есть добровольцы на эту барку?
— Конечно, граф, такие люди имеются!
— Каковы силы противника с севера?
Ответил Фостер.
— Две тысячи рыцарей и люди их копий, всего не более двадцати тысяч. Ими командует граф Честширский. Конница что стояла у замка Сэвидж, ушла на север, преследуя гарнизон замка, и не вернулась до сих пор.
— Граф Честширский? Что о нем известно?
— Ему двадцать лет, ваше величество, он конюший короля Руперта. Новый фаворит, надо полагать!
— Отлично, как командир он ничем себя не проявил!
— Но он приехал, и противник зашевелился. Они выкопали рвы и насыпали валы. Сейчас стоят осадные башни.
— Они им уже не потребуются, сьеры! Если мы, конечно, поторопимся!
Наш военный совет был прерван появлением человека, которого я не ждал.
Барон Хэрри Эльсинер вошел в комнату и весьма элегантно приветствовал нас поклоном.
— Ваше величество, сьеры, я прибыл с тысячей копий в ваше распоряжение!
Он был очень доволен произведенным эффектом. Под элегантной накидкой с гербами тускло светился черненый панцирь.
Под утро грохот разрыва и яркая вспышка известили об уничтожении моста через Дойл.
Едва рассвело городские ворота на севере отворились, и пехота колоннами начала выходить в поле и строиться в квадраты. Бомбардиры выкатили бомбарды на руках впереди строя, все десять штук. Каждую бомбарду сопровождали по десять воинов с алебардами и двуручными мечами. Гремели барабаны, пищали флейты, развевались знамена. Было весело и немного страшно… Центр занял полк князя Фрусберга, а по обе стороны мои вновь сформированные полки. Над квадратами пехоты возвышался лес пик. Восходящее солнце сверкало на наконечниках.
Кавалерия — два моих реджимента и люди Хэрри выстроились на правом фланге.
Пока мои люди выстраивались в боевой порядок, граф Моран сбил заслон противника на мосту через Дач, и конфланцы потоком полились на луг, занимая позиции на нашем левом фланге. Впереди арбалетчики, позади алебардисты и пикенеры.
У графа Честширского было два пути — встать на валах за частоколом в оборону или вывести людей нам навстречу и атаковать.
Он выбрал второй вариант.
В лагере противника давно ревели трубы. Пехота открыла проходы в частоколе, и блестящая река латников с поднятыми копьями устремилась на луг, выстраиваясь в две шеренги для атаки. Их было много. Стальные реки казались бесконечными.
Цепи арбалетчиков, прикрываясь большими щитами, выдвинулись к нам навстречу.
Своих арбалетчиков без щитов я разместил среди воинов с пиками. Первые два ряда пехоты были в полных доспехах и шлемах-саладах. В задних рядах воины несли заступы и кирки, чтобы засыпать ров и разрушать частокол и вал.
Мы с коннетаблем Жассом вместе с сотней конных горцев охраны находились рядом с кавалерией. Дуган держал развернутым стяг с драконом. На мне полный доспех черненой стали и шлем без забрала. Мой конь Малыш нес на себе немалую броню. Его голову, грудь и круп защищали стальные пластины.
Всей баталией командовал Фрусберг, так было решено на военном совете. Именно он настоял на том, чтобы выдвинуть бомбарды на колесных лафетах вперед и поставить перед строем.
Зарокотали барабаны — это был условный сигнал.
Бомбарды ударили почти одновременно. Мой конь всхрапнул и попятился. Грохот бомбард лошадям не нравился…
Густые белые клубы вонючего дыма заволокли поле перед моими людьми и скрыли бомбарды, суетящихся бомбардиров и шеренги противника…
— В этом дыму они навалятся на нас незаметно, государь!
Жасс был озабочен и теребил свою вновь отращенную бородку.
— Не успеют, Семюель, их лошади тоже боятся грохота бомбард!
Бомбарды ударили еще раз. Густой дым поднялся еще выше.
Затрубили трубы, барабаны забили походный ритм — на три шага пять ударов.
Донеслись крики офицеров:
— Пикенеры — вперед!
Квадраты пехоты, опустив пики, двинулись прямо в дым.
Бомбарды выпалили в третий раз.
Моя пехота исчезла из виду, словно канула в тумане.
Я оглянулся. Конница была со мной, а впереди пустота и клубы дыма. Оставалось только ждать — что появится из этой глухой белой пелены.
Звон стали, крики, треск аркебузных выстрелов, ржанье лошадей — сообщили о том, что битва вступила в решающую фазу.
Через медленно рассеивающийся дым постепенно проявились бомбарды и их команды, посматривающие вперед. Больше они не стреляли — ведь впереди теперь спины своих.
Томительное ожидание продлилось недолго.
Из рассеивающихся дымовых клубов появился всадник и понесся к нам. По цветастым одеждам и большому берету было ясно, что тевтонец.
Молодой офицер подлетел на разгоряченном фыркающем коне ко мне совсем близко. Конь косил глазом, так что было видно белок.
Адъютант князя Фрусберга, отрапортовал запинаясь:
- Oberst berichtet …wir haben…. den Gegner zerbrochen und …sind auf die Wдlle hinausgegangen! Ihre Majestдt… ist der Weg frei! Die Feinde laufen!\Оберст докладывает — мы сломали противника и вышли на валы! Ваше величество, путь свободен! Враги бегут!
Я повернулся к Жассу, Эльсинеру и Гринвуду что прислушивались к непонятной для них речи. А у меня на груди висел под камзолом талисман Греты.
— Он докладывает — конница врага опрокинута и бежит! Вперед сьерры, теперь ваша очередь!
Я проехал мимо бомбард, сопровождаемый сотней горцев. Вся конница во главе с Жассом устремилась вперед к проходам через рвы.
Арбалетчики Руперта, скошенные картечью, лежали густо там, где их настигла смерть.
Два следующих залпа ядрами видимо ударили прямо в шеренги латников и внесли смятение в их ряды. Забрызганные кровью, изувеченные люди и кони валялись здесь во множестве. Своих пехотинцев, убитых и раненых, я встретил не много. Бомбарды сыграли главную роль в сегодняшней баталии. Браво, Мадзини!
В моей голове прокрутился реестр: каждая из этих бомбард потребовала 1500 фунтов металла на изготовление и 200 дукатов литейщикам. Лафет и прочие детали здесь в Лонгфорде обошлись в 300 талеров на каждую. Я потратил уйму денег и не напрасно!
Когда я въехал на вал, дым от выстрелов полностью рассеялся.
Толпа пехоты громила и грабила лагерь кавалерии короля Руперта. Да, здесь было чем заняться. Бароны и рыцари привезли на войну многое: палатки, ковры, посуду, девок, вино, провиант и даже охотничьих собак.
Моя конница удалялась на север, преследуя разрозненные группы отступающих рыцарей.
Я повернул коня и бросил взгляд назад. Из ворот Лонгфорда выплеснулась толпа горожан, стремящихся поучаствовать в грабеже на поле боя.
Через час в палатке графа Честширского я пил его вино и закусывал его жареным баранчиком. Вот только ни графа, ни его слуг я не застал.
С меня сняли доспехи. Расстегнув камзол, я сидел за столом и наслаждался отдыхом.
Мои люди стояли вокруг палатки несокрушимым барьером и отгоняли зарвавшихся мародеров ударами мечей плашмя. Грабеж был в полном разгаре, и его не остановит и сам Господь!
Вскоре появился князь Фрусберг с моими офицерами — оберстом Макгайлом, капитанами Макниллом и Макинтайром. Их слуги вели лошадей, навьюченных мешками с добычей.
Мы выпили за нашу победу и «ее отца» — князя Фрусберга.
Глава 21
Вечером я вернулся в Лонгфорд.
Горожане стояли вдоль улицы, торчали из окон и с неподдельной радостью приветствовали меня. Еще бы, многим из них удалось поживиться в захваченном лагере.
Конница вернулась, ведя пленных рыцарей. Беднягам придется вывернуть не только карманы чтобы оплатить выкуп.
Граф Честширский в плен не попал и среди убитых не опознан. С севера приближались отряды бастарда Финнея, захватывая тех, кто успел сбежать от моих конников.
Я приказал Гринвуду и Гвену выступить к Лысой горе и к остаткам моста через Дойл.
Пехоту с места уже невозможно сегодня сдвинуть. Шел дележ добычи, пьянка охватила всех. Городские девки устремились к солдатам для быстрого заработка. Обоз шлюх князя Фрусберга пользовался огромным успехом.
— Военный лагерь превратился в вертеп разврата и порока… — отец Гульд вздохнул и размашисто перекрестил гомонящий, сверкающий огнями пестрый лагерь моих победоносных воинов.
Вдоль аллеи, ведущей от моста через канал к воротам замка через весь парк, стояли с факелами гвардейцы.
Герцогиня с приближенными встретила меня у ворот и поздравила с победой.
Мы ужинали вдвоем.
Уютно трещали поленья в камине. Мерцало загадочно вино в бокалах.
Мы сидели на противоположных концах стола. Усталость и напряжение этого дня сказывались. Мне хотелось только добраться до постели. Про прелести Греты я совсем не думал… Спать… Только спать…
— За победу, Грегори! — Габриель подняла бокал.
— Это только победа в битве, но еще не победа в войне!
— Для меня одно то, что Суффолк оставлен бандами графа Морана — уже победа! Конфландцы не стеснялись и вели себя очень вольно. Город и окрестности разорены.
— Что ж, теперь эти банды пойдут на восток на Гвинденхолл!
— Или на юг? Барон Эльсинер вчера рассказал о том, почему нет долгожданных подкреплений с юга. Барон Корки сидит в своем поместье у Саггертона в окружении вассалов, а епископ Эскобар рядом. О чем договорились эти два мерзавца?