— Грегори, лорд Холлилоха.
Я предложил гостю кресло и сел напротив. Карие глаза выдавали уроженца юга.
— Прошу простить, Грегори, что я явился без приглашения, но я ваш сосед и признаться, любопытство было невыносимым! Весь город говорит только о вас!
— Хэрри, вы, входя, что-то сказали о местной традиции?
— Вот именно! Грязную и пыльную бутылку приносят из подвала, даже не стряхнув паутину, для того чтобы вы убедились в том, что она действительно содержит выдержанное вино! Бутылка — грязь, вино — рубин! — так говорят в наших краях.
Этой же бутылки не касались, по меньшей мере, лет двадцать — вино наш ровесник!
Вы колеблетесь?! Позвольте мне его откупорить?
— Прошу.
Барон ловко и быстро откупорил бутылку, понюхал пробку, закатив глаза вверх.
— Отменное! Из подвалов монастыря Святой Жильберты?
— Вы правы, сьер барон, — подал наконец голос мэтр Окшотт.
Барон разлил вино по прозрачным стеклянным бокалам, совсем понемногу. Сощурившись, он осмотрел вино на просвет, остался доволен его рубиновым цветом, потом отпил глоток и несколько мгновений гонял вино во рту. Было очень забавно наблюдать за этими манипуляциями.
Наконец вино проглочено. Приоткрыв рот, барон прислушался к своим ощущениям.
— Лучшего не найдете и в подвалах короля! Пробуйте, Грегори!
Я отпил глоток. Вино было не сладким, скорее пресноватым, с легкой кислинкой и неожиданным послевкусием орехового ядрышка.
— Оно отдает орехом? Я прав?
— Странный ореховый привкус!
— Только на виноградниках монастыря Святой Жильберты выращивают это виноград, и заметьте, Грегори, только на южных склонах!
Барон болтал без умолка, и вскоре я уже знал о нем массу всяких вещей.
Хэрри был средним сыном барон Эльсинер, и его отправили в Конфландию в Вилларский университет. По дворянским традициям старший сын наследует титул и имущество отца, средний получал образование или отправлялся в монастырь, а младший нанимался в услужение крупным землевладельцам — герцогам или князьям церкви. Старший брат Хэрри погиб на охоте, и отец спешно вернул сына из университета и теперь прилагал много усилий для того, чтобы воспитать своего преемника из этого шалопая. На турнир Хэрри явился во главе трех рыцарей, и ему был отведен под апартаменты соседний с постоялым двором дом.
В отличие от моих рыцарей Хэрри был поглощен флиртом с любой попавшейся на пути юбкой и дегустацией вин. Предстоящие на ристалище рыцарские сражения его совершенно не интересовали.
Под его болтовню мы допили бутылку и отправили мэтра Окшотта за второй.
Выпить вторую бутылку нам помешали леди.
Со второго этажа спустилась Адель под руку с Бернадеттой.
Глаза Хэрри заблистали, и он понесся мести пол перед дамами своим роскошным пером и целовать ручки. Я представил его, и меня отправили наверх, надевать парадную одежду.
Когда я спустился вниз, уже готовый к приему, мои леди с улыбкой до ушей таяли перед Хэрри, который осыпал их комплиментами и бисером лести.
— Грегори, представь себе, Хэрри советует ехать на прием не в седлах, а в его носилках!
— Носилки?
— Это сейчас здесь самый модный способ передвижения. Я заказал себе двухместные, и вчера мне их доставили. У меня имеется восемь крепких парней — вы доберетесь до дворца в комфорте, под крышей, укрытые от нескромных взглядов!
— Грегори!
— Пожалуйста, Грегори, позволь нам?!
Леди повисли у меня на руках, строили глазки и ворковали, как голубицы. Им до смерти хотелось проехаться в носилках.
— Барон, в ваших силах осчастливить леди.
— Через несколько минут носилки будут у ваших дверей!
Раскланявшись, Хэрри исчез за дверью.
— О, Грегори, закажи нам носилки!
— Может стоит сначала попробовать этот способ передвижения?
Но леди были твердо уверены, что носилки — это именно их способ передвижения.
В сопровождении рыцарей и оруженосцев мы вышли на улицу. Слуги с фонарями стояли вдоль мостовой. Уже стемнело. Кони мотали головами, и звенели удила.
Хэрри появился из арки ворот соседнего дома в сопровождении своих рыцарей и оруженосцев верхом. Восемь дюжих молодцов в ливреях с гербами рысью принесли носилки. Между двух длинных ручек располагалась кабинка с крышей и мягкими сиденьями на двоих. Покусывая губки, чтобы не пищать от восторга, мои леди разместились в глубине носилок. Слуги подняли носилки. Мы расселись в седла и поехали.
Королевский дворец Гвинденхолла — это, по сути, огромный замок, своим фасадом возвышавшийся в глубине королевской площади. Желтый свет горел во всех высоких окнах. По мощеной площади к подъемному мосту подъезжали приглашенные участники турнира и дамы. Хэрри оказался прав — дамы приезжали в носилках.
Факелы и фонари освещали пеструю толпу рыцарей, дам, оруженосцев, слуг в разноцветных ливреях, коней в попонах с пестрыми гербами.
Но сутолоки и толкотни не было. Помощники герольдов встречали каждого прибывшего гостя и проводили к мосту, где выстроился караул гвардейцев в сияющих стальных полу доспехах с алебардами. По всему мосту стояли солдаты с факелами в руках.
Адель взяла под руку меня. Бернадетта составила пару барону. Наши рыцари- оруженосцы следовали за нами. Слуги остались с лошадьми.
Жезлоносец в пышном, раззолоченном костюме стукнул торцом жезла о каменные плиты.
— Лорд и леди Холлилоха!
— Барон Хэрри Эльсинер и баронесса Соммерсби!
Мы вошли в огромный зал для приемов. Тысячи свечей освещали его.
Сотни придворных и приглашенных заполняли это помещение. Гул от сотен одновременно говорящих людей порой заглушал музыку.
В течение следующего часа Хэрри перезнакомил меня с массой рыцарей и дам. Дамы строили мне глазки и оценивающе разглядывали мою супругу, ее платье и драгоценности. Но Адель была невозмутима и высокомерна, задрав подбородок, она вышагивала рядом со мной без тени смущения или робости.
— Прекрасно держишься, малышка, — шепнул я ей на ухо.
Она улыбнулась чуть кривой улыбкой, и я понялЮ в каком нервном напряжении находится она.
Затрубили трубы.
В зал вошли четверо судей и гербовый король, предшествуемые трубачами и помощниками герольдов.
Потом жезлоносец объявил:
— Ее королевское величество королева–мать!
Гомон стих. По широкому проходу в сопровождении свиты двинулась старая королева. Мужчины склоняли голову, дамы приседали, потупив взор.
Я наконец‑то увидел королеву. Черное бархатное платье на ней было обшито множеством жемчужин. Кружевной воротник поднимался на шее почти до ее макушки. Волосы спрятаны под золотую сетку, расшитую жемчугом. Сухощавое лицо, тонкие губы, глубоко сидящие в глазницах голубые глаза. Казалось, королева истощена длительным постом или воздержанием от пищи.
Она задержала на мне свой взгляд и улыбнулась. Улыбка на ее лице видимо была редким гостем. Шепот удивления пробежал по близстоящим.
Королева прошла на помост и села в кресло под балдахином.
Только после этого начались танцы.
Музыканты заиграли с новой силой.
Я и Адель вслед за многими парами пустились по кругу.
— Королева не выглядит здоровой.
— Болезнь короля Руперта мучает ее много лет.
— Неужели нет средства? Ох, Грегори, я поняла! Ты будешь лечить короля!
— Тише, малышка. Я обещал королеве через барона Джареда, что попробую вылечить его.
— Королева будет ужасно благодарна!
— «Ужасная благодарность» — это звучит не очень привлекательно.
— Грегори, не придирайся к словам. Что тебе пообещали?
— Титул графа Корнхоллского и земли севернее Клайва.
— Они отдают то, что и так у тебя есть! Ты должен был потребовать с них что‑то посущественнее!
— Торговаться с королевой? Фи!
Следующий танец Адель танцевала не со мной. Ее пригласил рослый, коротко стриженый рыцарь. Он представился, но его имя сразу же выветрилось из моей памяти.
Танец следовал за танцем. Я смотрел со стороны на это кружение пестрой человеческой карусели. Рядом со мной оказался барон Джаред.
— После объявления гербового короля я отведу вас в королевские покои. Вы готовы?
— Конечно…
Внезапно меня пригласила танцевать Бернадетта.
Разрумянившаяся, веселая, она так и ластилась ко мне, как кошечка.
— Дорогой братик, наконец-то я раздобыла вас для себя!
— Ничего сложного — я всегда рядом.
— Вовсе нет, Адель как цепной пес стережет вас, свое сокровище!
— Сокровищем меня еще не называли!
— Только я одна угадала вашу величайшую ценность, милорд! С самого первого взгляда! Вы раз–раз дали по морде этому жирдяю Мелиссио! А я увидела вас, моего спасителя, и мое сердце забилось как пойманная птичка! Потом вы уехали, и через год я узнаю, что муж моей сестры именно вы! Почему вы выбрали ее, а не меня?!
— Теперь я ваш брат, Бернадетта!
— Но вы же любили свою сестру, Грегори, и она дарила вам любовь. Теперь я — ваша сестра! Полюбите меня…
— Адель надерет вам уши, сестричка, если услышит такое!
— Я не боюсь ее! Страшнее всего ваше равнодушие, Грегори!
Разговор переходил за ту грань, за которую мне не хотелось переходить. Бернадетта имела нахальство сравнивать себя со Сью!
К счастью, танец закончился, и Бернадетту увел вовремя появившийся из толпы Хэрри.
Танцы прекратились после возгласа одного из спутников гербового короля, обладателя очень звонкого голоса. Судьи вместе с гербовым королем поднялись на помост, рядом с креслом королевы–матери.
Когда герольд трижды прокричал «Слушайте!», гербовый король объявил:
— Высочайшие и могучие принцы, герцоги, графы, бароны, рыцари и оруженосцы, что носят оружие, объявляю вам от имени сьеров моих судей: пусть каждый из вас завтра до полудня пришлет свой шлем с гербовой фигурой, в коем сражаться намерен, и знамена свои на двор сьеров моих судей, дабы, сказанные сьеры судьи в час пополудни могли начать их разбор; и после того разбора да явятся к ним дамы и выскажут свое усмотрение судьям. И не будет в завтрашний день более ничего, помимо танцев после ужина, равно как и сегодня!