— Что вы такое говорите?!
— Не спорьте, отец Иоанн! Давайте договоримся сразу — я не трогаю ваших дел, а вы не касаетесь моих и занимаете ко мне полностью лояльную позицию! В ответ я обеспечу вам свое покровительство и небольшие бенефиции, скажем по 10000 талеров в месяц?
— По 2000 талеров!
— Хорошо, согласен! В этом кошеле первая часть, вторую я пришлю к вечеру. На сегодняшней обедне я жду от вас соответствующей проповеди…
При свете дня Хагерти мне больше понравился, чем ночью.
Каменные дома, мощенные булыжником улицы, решетчатые ставни на окнах вторых и третьих этажей.
На окнах первых этажей фигурные кованые решетки. В Хагерти помои и ночные горшки не выплескивали из окон, здесь еще работала старинная дренажная система — выложенные из камня коридоры под улицами несли нечистоты вниз по склону в бухту.
Порт находитья ниже, чем городские кварталы. Хагерти — город, бегущий с холмов к морю…
Сев в седло у аббатства на холме, я видел спускающиеся вниз ряды черепичных крыш, а потом широкую полосу зеленоватого восточного моря. Свежий ветерок, налетавший из этой дали, приятно овевал лицо.
Еще полтора столетия назад Хагерти назывался Хагертоном, здесь была столица короля Магнуса, и стяги с золотыми лилиями на красном развевались над башнями.
В церкви собрались главы городских цехов, самые богаты и влиятельные торговцы, а также аристократы, постоянно живущие здесь.
Конечно, их привела сюда под каменные своды не их воля. По адресам в списке, составленном Фостером, мои горцы прошлись и привели этих людей. У них при входе отобрали все оружие.
При моем появлении голоса возмущенных горожан начали стихать, и когда в сопровождении офицеров я дошел до алтаря, воцарилась тишина.
— Я собрал здесь вас — самых видных, влиятельных и богатых горожан, не для того, чтобы просто посмотреть на вас или потребовать выкуп! Хагерти взят мною не для грабежей и насилия. Я желаю для вашего города только процветания и мира.
Бронкасл больше не вернется сюда как господин и правитель! Все подати и налоги отменяются! Все прежние долги герцогам и их людям также не подлежат уплате!
Вам надлежит избрать городское управление в составе десяти советников. Это управление и будет управлять городом. Я же, как король Севера, жду от вас лояльности и преданности. Мой гарнизон останется в городе, но коннетабль городом управлять не будет.
В этом городе, как и на всех моих землях, деятельность церковных судов прекращается.
Решение о казни за любые преступления здесь отныне принимаю только я.
Преследование за ведовство я также запрещаю.
Сейчас я выйду, и двери будут закрыты до тех пор, пока вы не изберете десять советников в городское управление. Они будут говорить со мной от вашего имени. Желаю вам поспешить с мудрым решением!
Глухой ропот был мне ответом. Но открыто никто не возмутился и не высказал возражений. Я их ошеломил …
Вопли раздались позже, когда двери церкви были заперты и заложены толстыми деревянными брусами снаружи.
Отловленные по городу воины Синклера под присмотром моих горцев разбирали завалы и обломки у городских ворот.
Вернувшись в лагерь, я собрал офицеров и отдал приказы.
Завтра с утра моя армия должна выступить на юг к Давингтону. Я отправил гонцов в Корнхолл к Бертольду Тудору с требованием доставить еще провиант и снаряды для бомбард. На землях севернее Шелл только один город не был сейчас в моей власти — Давингтон.
Обедал я вместе с Бернадеттой.
Моя гостья была весела и очень любознательна. Ей хотелось знать все подробности ночного боя. Но я ее огорчил, ограничившись рассказом в общих чертах. О капитане Мелиссио и о подробностях смерти графа Синклера и капитана Дойла я умолчал намеренно.
— Ваше величество сегодня немногословны…
Бернадетта печально вздохнула и потупилась.
— Мое общество вас тяготит?
— Нисколько, сестричка! Я очень рад, что вы здесь и скрашиваете своей красотой мне эти серые скучные будни военного лагеря!
— Я могу побывать в городе? Ваши люди никого туда не пропускают.
— Через несколько часов я возвращаюсь в город, и вы можете со мной проехаться туда и обратно.
— Туда и обратно… — Бернадетта стрельнула взглядом из‑под ресниц. — Мне это нравится, государь…
Выпроводив свою настойчивую гостью, я приказал приготовить мне воду для купания.
В обозе имелся специально для меня большой деревянный чан.
Слуги быстро все приготовили, и я смыл грязь и пот этой ночи.
Солнце уже клонилось к закату и уже краем коснулось городских башен, когда мы с Бернадеттой, Жассом, Фостером и отрядом телохранителей выехали из лагеря в Хагерти.
Наша кавалькада проехалась по городу сначала до церкви.
Горожане пока не выбрали своих советников.
— Раньше много кричали, государь, а теперь вроде притихли… — усмехнулся капитан Макинтайр. Косой шрам на его правой щеке при этом перекосился.
— К утру, я полагаю, они договорятся…
Я пришпорил коня, и мой отряд начал спуск по извилистым улочкам к порту.
Город уже погружался в сумерки, но здесь на причалах, освещенных последними лучами солнца, тонувшего в море, было светло. Золотистый свет закатного солнца окрасил дома, причалы и лодки рыбаков в яркие цвета.
Город понемногу оживал. Горожане робко выбирались из домов на улицы. Сейчас в порту рыбаки продавали свой дневной улов, и хозяйки с корзинками толпились возле лодок.
Появление моего отряда вызвало переполох. Женщины заметались, как перепуганные курицы.
— Фостер, езжай и успокой их!
Кораблей у причалов не было.
«Ласточка» капитана Мелиссио уплыла еще до полудня. Я сполна расплатился с жирным хитрецом.
— Вы правы, государь, город без стены в порту — беззащитен!
— Я полагаю, необходимо вызвать сюда Мадзини и поручить ему возвести стену, отделяющую порт от города. Вот только камень по побережью не подходящий — известняк.
Мы выехали к самому краю причала. В мутной воде у причалов полно всякого мусора. Воняло каким‑то гнильем…
— Здесь я впервые увидела вас, мой государь!
— Почти год назад.
— Как много произошло событий за этот год! И я состарилась ровно на год! — капризно заявила Бернадетта, явно напрашиваясь на комплименты.
Сидя боком в дамском седле, в бархатном зеленом платье с пышными рукавами, она сегодня была изумительно хороша. Волосы в сетке и под легкой вуалью. Глаза сияют. Груди под корсажем вздымаются волной…
— Баронесса, я готов сосватать вам лучшего из холостяков королевства!
Этого Бернадетта не ожидала.
— Сосватать? — с ужасом переспросила она.
— Вот — Сэмюель Жасс — молод, хорош собой и холост!
Тут пришел черед ужасаться Сэмюелю.
— Пощадите, ваше величество!
— Баронесса вам не нравится, дорогой друг?
Бернадетта и Жасс переглянулись. Друг от друга они были не в восторге, я это давно приметил.
— Король Грегори просто потешается над нами, Сэмюель!
— Вовсе нет, дорогая сестрица! Я обязан найти вам мужа среди знатных аристократов королевства. Жасс мой друг, и у него впереди блестящее будущее. Вы будете отличной парой!
Лица Бернадетты и Жасса перекосились, словно они хлебнули уксуса.
Именитые горожане в церкви под вынужденным заточением быстро поумнели, и к ночи они уже представили мне избранных советников.
Я приказал открыть церковь и выпустить всех по домам.
Косясь на ряды конных горцев в блестящих доспехах, горожане, кланяясь, проходили мимо и разбредались по темнеющим улицам.
Избранных советников я пригласил в аббатство Святого Луки для первого заседания на следующее утро.
В лагерь мы вернулись уже при свете факелов.
В палатке был быстро сервирован ужин на троих.
Бернадетта вначале была очень недовольна присутствием Жасса, но потом она просто сделала вид, что его нет рядом с нами.
Я вынужден был разрешить ему оставить нас и отправиться спать. Ощущая себя лишним, Семюель бросал на меня такие умоляющие взгляды, что я с трудом сдерживал смех.
После двух бокалов вина Бернадетта, осмелев, уселась мне на колени. Поерзала, усаживаясь поудобнее. Движения ее тугого зада разожгли огонь во мне…
Ее лицо было совсем рядом. Обняв меня за шею обеими руками, она прошептала:
— Грегори, не пугайте меня, замуж я идти еще не готова…
— Вы не хотите иметь мужа, свой замок, послушных слуг?
— Это все не важно… — ее рука пробежала по моим волосам. — Я хочу быть рядом с тобой….
Ее губы опустились на мои. Их влажное, сильное пожатие было возбуждающе жарким….
Бернадетта ушла от меня только под утро на заплетающихся ногах, но с победной улыбкой на губах. Похотливый зверь во мне пресытился.
Я уснул мгновенно, даже не закрывшись мятой простыней, остро пахнущей нашим потом и излившимся семенем…
Глава 13
После встречи с новыми городскими советниками я вернулся в лагерь. Пехота уже выступила на юг, а еще раньше поутру туда отправились конные дозоры. Солнце приближалось к зениту. Было жарко, и я въехал в лагерь, мечтая о глотке холодной воды. Во фляге у седла вода согрелась и была неприятна на вкус.
В Хагерти остались пятьсот горцев во главе с капитаном Макинтайром. При этом я произвел его в рыцари и коннетабли и получил его вассальную клятву.
Еще пятьсот горцев составляли охрану обоза с бомбардами — моего главного аргумента против Давингтона.
Бернадетта, похоже, отсыпалась после бурной ночи, и я вздохнул с облегчением. Поддавшись вчера вожделению, сегодня я уже жалел об этом. Моя названная «сестрица» была в любви виртуозом, и по изощренности и умению я определил ей по праву третье место, после Сью и речной девы, разумеется. Но теперь я ожидал с опаской, как будут развиваться наши отношения.
Слова отца крепко засели в мою голову: «Женщины собственницы по своей природе, и, отдавшись мужчине, многие из них полагают, что вправе занять в его жизни основную и главную роль, определять и направлять течение жизни. Мужчина в руках женщины как глина в руках гончара. Умная женщина лепит своего мужчину незаметно, исповодоль, а глупая грубо с бранью и криком.»