Выходило, что ценного у меня — дедов кинжал, мамины бусы, бабушкина цепочка да заработанные деньги. Ещё — добротные, хоть и страшные деревенские штаны, сапоги по колено и плащ. И то, что я прикупила уже тут, — ботинки, тёплая туника, шерстяные чулки, шапка.
Добавить фляжку для воды — и будет не так уж плохо. Хотя в лесу пока ночевать не станешь, слишком холодно да сыро.
А ещё нужно продумать — куда, если решу уйти, путь держать? Пойти в Марен-Кар, как поначалу хотела, или сразу в Галарэн, искать мага?
Чтобы понять, мне нужна карта.
Карту я отправилась искать на следующий день, едва рассвело. Туфли несла в руках, чтоб не разбудить Кайру, топая по лестнице.
Зашла в библиотеку, зажгла лампу на столе — тусклого света из окна явно не хватит даже при моём зрении, — и пошла шарить по полкам…
На первую карту я наткнулась в исторической книге о давней войне. Уставилась на рисунок, начала крутить так и эдак. Коричневые пятна, зелёные кляксы, незнакомые названия. Да ещё поверх красные, зелёные и чёрные стрелы. Потом догадалась посмотреть на край страницы. А там квадратики разного цвета и надписи рядом — «высота от двухсот до четырёхсот локтей над уровнем моря». Я обалдела: какого моря? Где они тут море нашли? Никакого же моря на карте нет! Вздохнула — ладно, оставим море в покое. Синие змеи, наверное, реки. Коричневые нитки — дороги. Надписи — города. И где тогда я?
Похоже, не здесь. А примерно там, где загадочное море, — ни одного знакомого названия на карте не отыскалось.
А где тут карта, на которой я есть?
Мне понадобился ещё час, чтобы отыскать правильную книгу, которая называлась «Атлас». Карт там была уйма. Я успела рассмотреть только главную, где на одном листе умещалась вся Драконья Империя. Но нашла на рисунке столицу — Ларран, большое голубое пятно с надписью «Тихое озеро», и знакомые города — Верден, Марен-Кар и Галарэн.
Сайрагана с Гифарой, не говоря о Красных Соснах, на этой карте не было. Но главное я поняла: идти мне на запад. А забирать ли на юг, к Галарэну, или держать севернее, к Марен-Кару, можно решить, когда до большого тракта доберусь.
Закрыв книгу, вернула ту на полку. Как появится возможность, полистаю ещё раз. Наверное, где-то есть такая карта, что и этот город видно. Тогда всё ещё понятнее станет.
Днём, когда Кайра отправила меня на рынок — купить ранней зелени, пару кроликов и седло барашка, я завернула в скобяные ряды. И без особых раздумий выложила полторы серебрушки за приплюснутую средних размеров флягу с удобной цепочкой, предназначенной, чтобы цеплять сосуд к поясу, и пробковой затычкой. Запаса воды в такой, если зря не плескаться, хватит на два-три дня. Продавец посоветовал обтянуть сосуд холстиной, тогда тот в руки брать удобнее и на солнце он греться меньше станет. Я кивнула, отошла от прилавка — и внезапно поняла, что собираюсь в дорогу всерьёз.
Кстати, хороший кожаный ремень мне б тоже нужно. И приличные штаны поплотнее, чтобы не рвались, если за сук зацепишь, и овод не прокусил. И соли с сухарями прикупить. Те недорогие, не разорюсь. А брать на кухне — как воровать. До такого опускаться не стану.
Пока шла домой, думала о Янисе. Хоть и заносило меня на мысли о том, какой Янис замечательный, да о поцелуях, размышляла я о другом. Выходило, что Янис молодой да красивый, а больше и сказать о нём особо нечего. Может, я так загорелась, когда увидела Яниса в саду с мечом, потому что вспомнила Бора с колуном у поленницы?
Ох, путаница какая…
Сума вышла увесистая. Это ещё пока у меня не было котелка и всякой мелочовки вроде иголки с нитками и лески с крючками. Последняя места занимает немного, а польза может быть большая. Но так ли мне нужен котелок? Расставаться с чайником не хотелось… а оба тащить тяжеловато. Ладно, посмотрю по обстоятельствам.
Устроилась в кровати и поняла, что дело не в чайнике. А жаль мне разлучаться с Янисом. Как помыслить, что оставлю его навсегда? Тут я сама от него бегаю, но знаю — он где-то рядом. А если уйду насовсем и больше его не увижу? Никогда-никогда? Как такое переживу?
Выходит, всё зависит от того, что скажет и предложит сам Янис. Мечталось, чтобы тот относился ко мне серьёзно, как к невесте. Чтобы обсуждал со мной наше будущее, а не только с поцелуями лез. Чтобы мы планы вместе строили. Я б тогда попросила помочь найти мне мага. Дабы не переживать потом, что что-то ценное да важное упустила.
Ой, а коли маг велит мне, как в той сказке, пять лет неведомо чего ждать?
Мотнула головой, съездив носом по подушке: такое вряд ли возможно… А если вдруг окажется, что есть чего дожидаться, так это даже хорошо. Тогда выйдет, что я не совсем уж бесприданница.
Эх, размечталась…
Наверное, когда к чему-то готовишься да планы строишь — искушаешь судьбу. Оставаться навечно прислугой, с утра до вечера хлопочущей в чужом доме — это я уже осознала точно, — не хочу. Пусть будет лачуга, но своя. Можно работать у кого-то, но нужно иметь место, куда можно вернуться и где ты — хозяйка.
Я зарабатывала тридцать серебрушек в месяц. Тратила из них, учитывая пожертвования в храм, пять-шесть. Выходило, что за два месяца набирается золотой. А за год — шесть золотых. Притом что хорошая изба стоит двадцать пять. Это с огородом, но без поля и без потребной в хозяйстве живности — коровы, лошади, кур. То есть на избу я могу скопить за четыре года. А ещё лет за шесть — на всё остальное. И будет мне тогда… ох, и много же мне будет! Придётся не парня, а вдовца какого-нибудь хозяином брать. И закончится всё так же, как у моей мамы…
Если же остаться в городе да пойти учиться какому-нибудь ткачеству или кружева плести, получалось получше. Правда, городской дом стоил дороже, и намного. Но коли умелой и сноровистой покажусь, да оденусь как следует, может, ко мне кто подходящий и посватается.
Потому что я поняла, что хочу, как все девки хотят, — замуж. А не просто на сеновале или в кровати кувыркаться. Пусть Янис хоть золотой — но если он не мой, то есть мой, но не навсегда, а так, не всерьёз да не надолго, то что хорошего из этого выйдет? Наверное, главное в замужестве именно это слово — навсегда. Чтобы знать, что счастье будет и завтра, и послезавтра, и потом… а не облетит, как цветы с вишни, после первого ветерка с дождичком.
Стало быть, надо найти способ поговорить с Янисом. Объяснить ему, что одних поцелуев мне мало. А если он от меня отвернётся — значит, так тому и быть.
Решила, что сама нарываться на разговор не стану; но если опять полезет лобызаться, то остановлю и попробую растолковать, что меня смущает.
Ночью мне опять приснилась баба Рила. Будто та смотрит на меня, ни слова не говорит, только укоризненно головой качает.
Я была очень рада проснуться поутру. А спускаясь по лестнице, раздумывала: если днём меня будет целовать Янис, а по ночам корить баба Рила, то как лучше — чтоб и то и сё было или, наоборот, ничего не было?
По мне так выходило, что второе… чувствовать себя виноватой я не любила.
Янис снова был в библиотеке. Увидел меня и лицом просветлел:
— Линда, привет! Ты неуловима: в одном доме живём — а поймать невозможно! — улыбнулся: — Конфету возьмёшь?
Свет из окна падал на него со спины, и золотистые волосы виделись сияющим нимбом. А синие глаза смотрели ласково-ласково… Как я могу оставить такого? Как я смею ему перечить?
— Янис…
— Ну вот, ты меня по имени назвала. Что, милая?
— Что с нами будет?
Протянутая ко мне рука опустилась. Казалось, он задумался.
— Не волнуйся, всё сложится хорошо.
Ну, если он так говорит, как я могу не верить?
Янис легко вскочил с кресла, лукаво на меня посмотрел и прикрыл дверь в коридор. Следующие десять минут мы упоённо целовались…
Напоследок он спросил:
— Когда ты позволишь прийти к тебе вечером? Можно сегодня?
— Нет, Янис, нет… До тебя у меня никогда ни с кем ничего не было. Я так не могу, нехорошо это.
— Что нехорошо? И не бойся, я рядом!
Вздохнула:
— Вот тебя я больше всего и боюсь.
Пока я была с ним рядом, на душе как птицы пели… а вышла из комнаты — и дурман рассеялся. Стало скорее тоскливо, чем радостно. Долго ли так может продолжаться? Моё положение казалось неустойчивым, как у нанесённой бураном кучи снега на еловой лапе. Один порыв ветра — и полетишь вниз, чтобы пропасть в сугробе. Я ж долго противиться ему не смогу, сил не хватит. Только что потом?
В тот вечер Янис меня не беспокоил. Зато баба Рила во сне посетила. Так что наутро настроение было не ахти. Я с нездоровым остервенением чистила и потрошила рыбу к обеду, словно кромсала страшных врагов.
Кайра усмехнулась:
— Линда, ты такая сердитая, словно с ежом в обнимку спала.
Эх, знала б она, что тот ёж у меня внутри сидит. От такого сбежать никак не получится…
До вечера я металась, как сама не своя. А потом столкнулась в коридоре с Янисом. Тот схватил меня за руку и затащил в малую гостиную. Заглянул в лицо — обнял — отпустил — снова схватил, теперь уже за талию — и закружил по комнате.
Это он чего?
— Янис?
— Линда, Линда… Любимая моя! Всё у нас будет хорошо, ты только послушай!
Я с надеждой уставилась ему в глаза, ожидая продолжения:
— Я ходил к родителям, рассказал о нас с тобой.
И замолчал, глядя на меня. Я напряглась: ну? Ну же? Дальше-то что? Хотя Янис же уже сказал, что всё хорошо!
— Они сначала были против, но я их уговорил! Мне пришлось пообещать, что поступлю на службу к отцу, — Янис тяжело вздохнул. — Чтобы этого избежать, я когда-то и ушёл из дома. Не нравится мне эта бесконечная возня с бумагами, я бы хотел стать военным. Но это — цена за наше счастье. А взамен мама пообещала, что они с папой не станут нам препятствовать, а если будет ребёнок, то о нём позаботятся…
Обняв меня крепче, попытался поцеловать.
Я сама не поняла, что упираюсь руками ему в грудь, пока он не спросил: