– Добыла какую-нибудь еду? – поинтересовался он.
– Пока нет. Нашла чуть-чуть нектара из цветов рожковой лозы, но ни фруктов, ни орехов пока не попадалось.
– Ты одна? – спросил он, медленно кивнув.
Тимара пожала плечами, не вполне понимая, почему ее смутил этот вопрос.
– Да. Все остальные еще спали.
– Я не спал.
– Ну, ты разговаривал с Бокстером. И мне нравится охотиться и искать еду в одиночку. Я всегда так делала.
Тимара шагнула к нему, но Нортель даже не шелохнулся, чтобы ее пропустить. Ветка была достаточно широкой, чтобы им удалось разминуться. Но он остался сидеть на месте, разглядывая ее. Тимара плохо знала Нортеля; до сих пор она даже не замечала, что глаза у него зеленые. Чешуи у него наросло меньше, чем у большинства ребят, а та, что все же пробилась вокруг глаз, оказалась совсем мелкой. Когда Нортель моргнул, на его ресницах вспыхнули под солнцем серебряные искры.
– Сочувствую насчет Рапскаля, – помолчав, произнес он. – Я знаю, что вы с ним были близки.
Тимара отвернулась. Она старалась не думать о Рапскале и Хеби, не гадать, погибли ли они быстро или еще долго сражались с рекой.
– Мне будет его не хватать, – выговорила она глухо, хотя слова застревали в горле. – Но сегодня новый день, и надо искать еду. Ты не мог бы меня пропустить?
– О, конечно.
Вместо того чтобы просто сдвинуться вбок, Нортель вскочил. Он был выше Тимары. Юноша повернулся и жестом предложил ей проходить. Она колебалась. В его позе действительно читается вызов – или ей просто мерещится?
Затем Тимара решила, что это просто глупо. Она двинулась мимо Нортеля, лицом к нему, не отрывая ног от ветки, и уже почти миновала его, когда он вдруг слегка сдвинулся. Девушка вцепилась когтистыми пальцами ног в кору и зашипела от испуга. Нортель тут же поймал ее за руки. Хватка его оказалась крепкой, и Тимару притиснуло к нему ближе, чем ей хотелось бы.
– Я бы не позволил тебе упасть, – пообещал юноша серьезно.
Зеленые глаза сверлили ее взглядом.
– Я и не собиралась падать. Отпусти.
Он не послушался. Они застыли живой скульптурной группой, глядя друг на друга. Если начать вырываться, один из них неминуемо упадет, а то и оба. Нортель тепло улыбался, во взгляде его читалось приглашение.
– Я начинаю злиться. Отпусти сейчас же.
Теплота ушла из его глаз, и он повиновался. Но напоследок, прежде чем отстраниться, скользнул ладонью по ее руке. Тимара проскочила мимо, подавив желание между делом толкнуть Нортеля.
– Я вовсе не хотел тебя злить, – заверил он. – Просто… ну, Рапскаля больше нет. И я знаю, что ты осталась одна. И я тоже один.
– Я всегда была одна, – гневно отрезала Тимара и пошла по ветке дальше.
«Я не убегаю, – напомнила она себе, – просто иду по своим делам». Добравшись до следующего ствола, она принялась карабкаться наверх быстрее ящерицы и не стала оглядываться, чтобы выяснить, не смотрит ли он ей вслед. Тимара сосредоточенно карабкалась выше, к верхним ветвям кроны, где больше всего солнечного света, а значит, и больше плодов.
Ей повезло – она нашла хлебную лозу, паразитирующую на лапчатом дереве. Мясистые желтые листья не отличались ярким вкусом, но утоляли голод и были довольно сочными. Тимара ненадолго остановилась и наелась досыта, а затем сорвала с лозы несколько длинных отростков с пучками листьев. Смотав их, как веревку, она закинула кольцо его через плечо.
Начав спускаться, девушка заметила неподалеку грушу-кислицу. Плоды уже перезрели и подвяли, но вряд ли оголодавшие хранители станут привередничать. Поскольку собрать груши было не во что, Тимара сложила, сколько могла, за пазуху и дальше пошла медленнее, стараясь не раздавить нежную ношу. Когда она добралась до крайнего дерева и спустилась на плавучий настил, то, к собственному удивлению, обнаружила, что многие хранители до сих пор спят. Татс, правда, уже встал – они с Грефтом пытались развести костер на комле одного из больших бревен. Тоненькая струйка дыма извивалась в утреннем воздухе. Подойдя ближе, Тимара увидела Сильве и Харрикина, сидящих на корточках на краю затора. Девочка шарила по воде длинной палкой и что-то ею подтаскивала к себе. Только подойдя совсем близко, Тимара поняла, что она вылавливает из реки мертвую рыбу. Харрикин чистил добычу: протыкал брюхо когтем, распарывал и выскребал потроха, а затем складывал в кучку.
– Где драконы? – с тревогой окликнула их Тимара.
Сильве повернулась к ней и устало улыбнулась:
– А вот и ты! Я подумала, мне приснилось, что ты ушла за едой, – но когда встала, выяснилось, что тебя и впрямь нет. Едкая вода убила много рыбы и прочей живности. Драконы ушли вверх по течению. Они отыскали водоворот, куда набилось полно падали, и теперь набивают животы. Здорово, что им что-то перепало. Они устали от ходьбы по воде и долгого плавания, но хотя бы утолят голод. А то уже даже Меркор начал злиться, а утром я испугалась, что пара крупных самцов вот-вот подерется.
– Синтара тоже пошла с ними?
– Все ушли, только что не наперегонки, чтобы их ненароком не обделили. А что ты принесла?
– Хлебные листья и груши-кислицы. У меня вся рубаха набита грушами. Не сумела придумать, в чем еще их нести.
– Мы охотно всё съедим, в чем бы ты их ни принесла, – рассмеялась Сильве. – Грефт с Татсом пытаются развести достаточно сильный огонь, чтобы приготовить рыбу. Если у них не получится, наверное, придется есть ее сырой.
– Всяко лучше, чем ничего.
Харрикин так и промолчал все время, пока они разговаривали. Он всегда был немногословен. Когда Тимара увидела его впервые, он напомнил ей ящерицу. Долговязый и худой, он был намного старше Сильве, но она, похоже, чувствовала себя с ним вполне по-свойски. Тимара как-то не сознавала, что у него тоже есть когти, пока не увидела, как он потрошит рыбу. Харрикин оторвался от своего занятия, заметил, что она уставилась ему на руки, и утвердительно кивнул.
Они немного помолчали, все трое, как будто отвечая на незаданные вопросы. Никто не упомянул о Рапскале, но вдали тревожно и протяжно трубил дракон Алума. Арбук все еще звал пропавшего хранителя. Красный дракон Варкена, Балипер, скорбел молча. Остальные хранители так и бездельничали на плоту из плавучего мусора. Ничто не изменилось. Тимара мимоходом задумалась, что станется с ними, если драконы здесь же их и бросят. А вдруг? Нужны ли они еще драконам? Что, если они решат идти дальше без хранителей?
Тимара подняла голову, увидела направляющегося к ним Татса и невольно задумалась, выглядит ли она сама так же паршиво. Его кожу докрасна обожгла едкая вода, волосы висели сосульками. Досталось и одежде – и без того поношенным штанам и рубахе. Вид у него был измученный, но все-таки юноша улыбнулся Тимаре.
– Что это на тебе надето? – спросил он.
– Наш завтрак. Хлебные листья и груши-кислицы. Похоже, вам удалось развести огонь для рыбы.
Он оглянулся на костерок, над которым хлопотал Грефт. Откуда-то вернулась Джерд и встала рядом. Она прижалась к юноше, а тот отламывал от коряги сухие щепки и скармливал их пламени, разведенному в углублении между корнями.
– Не так-то просто это было. А хуже всего то, что, если мы перестараемся, огонь может перекинуться на остальной плавник и нам придется спасаться бегством. Мы и сейчас не слишком надежно устроились, но хоть не барахтаемся в воде.
– И вода уже спадает. А если придется, можно подняться выше на деревья. Вот. Подставь-ка подол.
Татс послушался, и Тимара пересыпала к нему груши-кислицы. Сморщенные плоды ничуть не походили на груши, но, как говорили, напоминали их на вкус. Отдав всю добычу Татсу, Тимара направилась вслед за ним к костру. Она боялась, что повиснет неловкое молчание или последуют какие-нибудь замечания и насмешки, но Джерд только молча отвернулась, а Грефт поблагодарил ее.
– Спасибо, – просто сказал он. – Добавки, случаем, не будет?
– Даже эти уже перезрели, но на дереве, наверно, остались еще плоды. А там, где растет одна хлебная лоза, обычно находятся и другие.
– Что ж, это радует. Пока мы не разберемся в обстановке, любая пища будет на вес золота.
– Ну, в реке плавает полным-полно мертвой рыбы. Ее прибивает течением к нашему затору, – сообщила Сильве.
Они с Харрикином принесли целую связку рыбы, нанизанной жабрами на палку.
– Рыба через день-другой испортится, – спокойно заметил ее товарищ. – Она уже размякает в едкой воде. Наверно, кожу есть не стоит, только мясо.
Тимара сняла с себя моток хлебной лозы и начала размеренно ощипывать листья. Татс уже разделил груши на кучки и теперь взялся ей помогать. Вкупе с рыбой каждого хранителя ждал вполне приличный завтрак. Тревожиться об обеде пока не было смысла.
Грефт, похоже, задумался о том же.
– Стоит оставить немного еды про запас, – предложил он.
– Или выдать каждому его долю и сказать: это вам на весь день, распределяйте сами, – возразил Татс.
– Не всем хватит самодисциплины поступить разумно, – заметил Грефт, но не было похоже, что он спорит.
Тимара заподозрила, что они продолжают какой-то прерванный разговор.
– Не думаю, что кто-то из нас вправе распределять пищу, – настаивал Татс.
– Даже если ее добыли мы? – надавил Грефт.
– Тимара!
Она обернулась на голос Элис. Женщина из Удачного, неловко пошатываясь, приближалась к ним по бревну. Взглянув на нее, Тимара поморщилась. Все лицо Элис усеивали волдыри, рыжие волосы спутались войлоком, свисающим до середины спины. А прежде она всегда была такой чистой и ухоженной.
– Где ты была? – спросила Элис, не преодолев и половины бревна.
– Ходила за едой.
– В одиночку? Разве это не опасно?
– Обычно нет. Я почти всегда охочусь и собираю одна.
– А как же дикие звери? – В голосе Элис угадывалась искренняя тревога.
– Там, куда я поднимаюсь, мало кто крупнее меня. Это вполне безопасно, пока я избегаю крупных змей, древесных котов и мелких ядовитых тварей.
Тимара вдруг вспомнила о Нортеле. Нет. Она не станет упоминать об этой встрече.