«Навсегда». Что означает для нее это слово, исходящее из уст Геста? Он боится ее потерять? Она ему все же небезразлична, в каком-то причудливо искаженном смысле, так что он не может признаться в этом ей в лицо? Это ли должен был сообщить ей медальон? Или же это угроза и пресловутое «Навсегда» подразумевает, что Гест никогда ее не отпустит? Куда бы она ни направилась, как далеко бы ни забрела, как долго бы ни отсутствовала, Гест будет держать ее на привязи. Навсегда. Элис взглянула на лежащую в ладони вещицу. Осторожно подняла цепочку и обвила ею закрытый медальон. Сжала в кулаке, сунула руку в подушку Седрика и оставила его там. Аккуратно уложила сверток обратно на постель.
Ее взгляд блуждал по каюте, в которую она загнала Седрика. Полутемная, душная, тесная. Неопрятная. Ничуть не похожая на его комнаты в их доме в Удачном. Седрик любил высокие потолки и окна, в которые врывался ветер. Его письменный стол и книжные полки всегда были образцом упорядоченности. Слуги Геста помнили, что в комнаты Седрика следует каждый день приносить свежие цветы, что он любит, чтобы в камине горели душистые яблоневые поленья, а горячий чай подавался на украшенном эмалью подносе. По вечерам ароматические свечи и подогретое с пряностями вино. И Элис лишила его всего этого и обрекла на такое убожество.
– Седрик, я все исправлю. Обещаю. Только живи. Только окажись там, где мы сможем тебя найти. Друг мой, я дурно с тобой обращалась, но, клянусь, ненамеренно. Клянусь.
Она привстала на цыпочки, чтобы открыть маленькие окошки и впустить свежий вечерний ветер. Как только у них появится вода для мытья, она выстирает одежду Седрика и повесит в шкаф. Большего она для него сделать не может. Элис отказывалась думать о том, насколько бессмысленны обещания, данные покойнику. Он должен оказаться жив и должен найтись. И больше тут говорить не о чем.
– Это попросту невозможно, – твердо заявила Тимара.
– Это не просьба, – ответила Синтара. – Это его право.
– Мы не едим наших мертвецов, – сухо проговорил Татс.
Наступил вечер, и, к всеобщему облегчению, река опустилась почти до прежнего уровня. Драконы по-прежнему оставались по брюхо в воде, но теперь хотя бы стояли на дне, пусть и покрытом свежим слоем ила и грязи. Команда поставила баркас на якорь поближе к драконам, но без риска сесть на мель. Все хранители поели горячего, хоть каждому и досталось совсем понемногу.
Было решено, что они будут делать завтра. Хранители, драконы и баркас останутся на этом месте еще на пару дней, а Карсон тем временем спустится вниз по течению, высматривая живых и погибших, и к следующему вечеру вернется обратно. Дэвви просился с ним, но нарвался на отказ.
– Я не могу занимать место в лодке лишними пассажирами, малой. Оно еще понадобится, чтобы привезти обратно тех, кого я найду.
Кейз предложил сопровождать охотника на одной из уцелевших лодок, но Карсон возразил, что если он будет грести самодельными веслами, то лишь замедлит его.
– Лучше, пока меня не будет, потратьте время на то, чтобы вырезать приличные весла. У нас с Дэвви есть немного запасных наконечников для стрел и острог. У Джесса в сундуке тоже остался приличный запас охотничьего снаряжения, но его пока не трогайте. Я все еще надеюсь, что мы найдем его живым. Он весьма смекалистый речник. Готов поспорить, всего лишь какой-то крупной волны не хватило бы, чтобы его прикончить.
Все уже определилось и кое-кто из хранителей устраивался на ночлег, когда драконы вдруг окружили баркас, а Балипер выдвинул это безумное требование.
– Вы вольны есть или не есть все, что вам угодно, – заговорил теперь Меркор. – Как и мы. Мы едим наших мертвецов. И Балипер вправе поглотить тело своего хранителя. Варкена следует отдать ему, пока его мясо не испортилось еще сильнее. – Дракон повернул голову, чтобы взглянуть на собственную хранительницу. – Разве мои слова не ясны? В чем причина промедления?
– О Меркор, зерцало луны и солнца! То, о чем ты просишь, противоречит нашим обычаям. – Голос Сильве слегка дрожал, хотя сама она и выглядела спокойной.
Тимара предположила, что девочке не часто доводилось ему возражать.
Громадный дракон уставился на хранительницу, вращая глазами:
– Я не прошу. Чтобы добраться до тела Варкена, Балиперу, возможно, придется повредить ваш баркас. Нам показалось, что это огорчит всех вас. Так что, желая вам помочь, мы предложили спустить его тело за борт.
– Нам в любом случае скоро придется так поступить, – заметил негромко капитан Лефтрин. – Хоронить нам его негде. Значит, его получит река, а как только он окажется в воде, его съедят драконы. Они всегда так делают, друзья мои.
Если он пытается их утешить, то выбрал довольно странный способ, подумала Тимара. Ни один из хранителей не мог взглянуть на завернутое в парусину тело Варкена – и не представить на его месте себя.
Синтара перехватила образ из мыслей Тимары и ловко обернула против нее.
– Если ты завтра умрешь, что бы ты предпочла? – спросила она. – Гнить в воде, чтобы тебя обгладывали рыбы? Или достаться мне, чтобы твои воспоминания продолжили во мне жить?
– Я буду мертва, так что мне будет уже все равно, – сердито ответила Тимара.
Она подозревала, что драконица пытается вовлечь ее в спор с остальными хранителями, и ей это не вполне нравилось.
– Об этом я и говорю, – промурлыкала Синтара. – Варкен мертв. Ему уже все безразлично. А Балиперу – нет. Отдайте его Балиперу.
– Я бы не хотел лежать в донном иле, – заговорил вдруг Харрикин. – Я бы отдал свое тело Ранкулосу. И пусть все сейчас запомнят мои слова. Если со мной что-нибудь случится, отдайте тело моему дракону.
– И мое, – кивнул Кейз, и тут же его слова предсказуемо повторил Бокстер.
– И меня тоже, – объявила Сильве. – Я принадлежу Меркору, в жизни и смерти.
– Конечно, – согласилась Джерд.
– Я тоже согласен, – добавил Грефт.
Подтверждения обежали весь круг собравшихся хранителей. Когда настал ее черед, Тимара закусила губу и промолчала. Синтара поднялась в воде на задние лапы и на миг зависла над девушкой, глядя на нее сверху вниз.
– Что еще? – потребовала она ответа.
Тимара подняла взгляд.
– Я принадлежу только себе, – ответила она негромко. – Чтобы получать, надо и давать, Синтара.
– Я спасла тебя из реки! – расколол темнеющее небо гневный драконий рев.
– А я служу тебе со дня нашей первой встречи, – ответила Тимара. – Но не чувствую между нами прочной связи. Так что я подожду с решением до тех пор, пока в нем не возникнет необходимости. А тогда пусть решают мои товарищи-хранители.
– Дерзкая девчонка! Неужели ты воображаешь…
– В другой раз, – вмешался в их ссору Меркор. – Отдайте Балиперу то, что ему принадлежит.
– Варкен не стал бы возражать, – решительно заявил Лектер. До этой минуты он стоял, прислонившись к борту, но теперь выпрямился. – Я это сделаю.
– Я тебе помогу, – тихо предложил Татс.
– Решение хранителей, – объявил Лефтрин, как будто они ждали его позволения. – Сварг покажет, как отправить тело за борт по доске. Если нужно что-то сказать, я могу.
– Что-то сказать надо, – ответил Лектер. – Мать Варкена этого хотела бы.
Вот так все и вышло, и Тимара наблюдала за развитием событий, изумляясь тому, в какое странное тесное сообщество они превратились.
«Я его часть, но в то же время сама по себе», – думала она, слушая простые прощальные слова капитана, а затем глядя, как тело Варкена скользит за борт по доске.
Она хотела отвернуться и не видеть того, что произойдет дальше, но почему-то не смогла. Мне нужно это увидеть, сказала себе Тимара. Нужно понять, как же хранители и драконы сблизились настолько, что это возмутительное и жуткое требование показалось нам чем-то разумным и даже неизбежным.
Балипер ждал. Тело выскользнуло из-под парусины и упало в реку, а дракон опустил голову и подхватил его. Он поднял Варкена так, что руки и ноги повисли с боков от пасти, и понес прочь. Остальные драконы, отметила Тимара, не последовали за ним. Они отвернулись и отчасти вброд, отчасти вплавь отправились обратно на свое мелководье. Балипер скрылся в темноте выше по течению, унося тело своего хранителя. Значит, это не просто желание получить мясо, которое люди хотели выбросить. Это что-то значит, и не только для Балипера, но и для всех драконов. И это настолько важно для них, что, когда Балиперу поначалу отказали, все драконы собрались и ясно дали понять – возражений они не потерпят.
Другие хранители вели себя почти как драконы. Они потихоньку расходились. Никто не плакал, хотя кое-кому и хотелось. При виде мертвого Варкена, по-настоящему мертвого, они стали иначе воспринимать отсутствие Рапскаля. Его нет, и если они и увидят его снова, то, скорее всего, таким же, как Варкен, – изломанным, разбухшим трупом.
Хранители собирались небольшими группками. Джерд, разумеется, с Грефтом. Сильве с Харрикином и Лектером. Бокстер с Кейзом: двоюродные братья, как всегда, были неразлучны. Нортель потащился за ними. А Тимара стояла поодаль, сама по себе, как уже часто бывало. Единственная, кто отказал своему дракону. Единственная, кто не имел понятия, какие правила остальные отмели, а какие блюдут. Спина зверски болела, кожа горела от речной воды и укусов насекомых, а одиночество, разрастающееся в душе, угрожало ее сломить. Тимара скучала по обществу Элис, но теперь, когда они вернулись на баркас и ее капитан снова рядом, та вряд ли захочет проводить с ней время.
И еще она тосковала по Рапскалю с изумлявшей ее саму остротой.
– Ты как?
Она обернулась и вздрогнула, поняв, что все это время рядом с ней стоял Татс.
– Да вроде ничего. Это было странно и тяжело, скажи?
– В некотором смысле это оказалось самым простым решением. К тому же Лектер проводил много времени с Варкеном, они почти всегда гребли в одной лодке. Так что мне хочется верить, что он правильно угадал желание Варкена.
– Не сомневаюсь, что он угадал, – негромко ответила Тимара.